Четвертая зеркальная война - Александр Андреевич Лобанов

о том, что медузы живут только в воде пора пересматривать. В Зеркальном лабиринте медузы летают!

— Как вы справились с отражениями? Нашли их слабость?

— Мы устроили им геноцид! После очередной петли мы установили на всё ядерное оружие возможность удалённого управления. Данное изменение отразилось в Зазеркалье и мы использовали оружие, уничтожив всё и вся. А когда Зазеркалье обновилось, а отражения восстанавливались — мы ещё раз их уничтожили. И ещё. И ещё…

— И так до тех пор, пока они не сдались? — Глагол лишь коротко кивнул.

А я взглянул на напарника новым взглядом. И не знаю, чего в нём было больше: трепета и страха или уважения? Жёсткие до безумия меры… Которые возымели эффект. Жаль только, что после стольких петель подобного козыря больше нет!

И тут мы вышли в грот идеальной шарообразной формы. Огромный ледяной простор, дальняя оконечность которого терялась в дымке. Вот только стоило сделать шаг, как пол под ногой дрогнул и распался на несколько прямоугольных льдин-зеркал размером не больше экрана смартфона, в которых отражались лица людей. А под льдинами оказалась тёмная холодная вода без дна…

— Аналогично, — под рукой Глагола на льдины растрескалась стена и тёмная гладь пошла волной. Сердце лабиринта… Это будет долго.

Глава 2

Или как выходит за грань разумного? (Часть 3)

Больничная палата. Холод и отстранённость белизны. Невозмутимая стерильность стен. Тусклый свет и прикрытые поломанными жалюзи окна. А на кровати двое: мать с младенцем на руках. Мать молодая, едва за двадцать, но на лице уже мешки под глазами, одежда бесформенная и волосы, собранные в пучок. А главное, лихорадочный взгляд на малыша, которого женщина баюкает в руках, и тихий напев:

Мирно спи дитя моё,

В дом чума не проползёт,

Вновь прогнали всех драконов

Критики планеты…

Малыш даже не хнычит, лишь пускает пузыри. Лицо в красных пятнах от температуры и… черты его чуть плывут. С начала мне показалось, что это искажает зеркало, но затем до меня с ужасом дошло: искажение — эффект от отравленной Веры. Ребёнок так мал и слаб, а его вера в себя так ничтожна, что даже пара единиц Истинной Веры при заражении искажают тело малыша.

Тихо спи моё дитя

Нас герои защитят,

Если вдруг проснутся снова

Новые драконы.

Ребёнок открывает глазки и улыбается. Мать улыбается в ответ, одновременно вымученно и искренне. А затем маленькие веки опускаются и пузыри больше не надуваются… Глаза матери в испуге расширяется и она кричит: «Врача!» настолько громко и пронзительно, что зеркало, в которое я смотрю, лопается. Фигура матери с ребёнком рассыпается ломаными фрагментами, которые не собрать, и связь обрывается.

* * *

— Не всматривайся! — одёрнул меня Глагол. — Зеркала искажают правду. Они рады сломить и поглотить… Особенно в центре лабиринта!

Я отшатнулся от борта лодки. Жуткое место. Настолько, что даже Хугин вернулся ко мне и теперь сидел на плече. И да, уважаемые читатели, у нас есть лодка! Вернее Брауни, которая сменила форму с пальто на неё. Получилось тесновато, но зато стало нашим шансом преодолеть центр лабиринта. Вот и теперь Брауни рассекала льдинки-зеркала, огибая очередной водоворот-туннель вроде того, из которого мы появились. Проклятая трёхмерная навигация! Я же отсюда ни в жизнь не выберусь!

— Несуществующий, отключи запись данных, — неожиданно попросил напарник.

— Это ещё зачем? — насторожился я.

Но Глагол и не подумал отвечать. Словно отрешившись от мира, он просто смотрел в бесконечность, поглаживая головку Брауни, которая выступала фигурой на носу нашего небольшого судна. Я уже знал, что выпытывать из него ответы в таком состоянии бесполезно: нужно либо выполнить просьбу, либо проигнорировать. И я выполнил.

— У Брауни… проблема. И я боюсь, что твой Хугин, как и ты сам, можете быть отчасти… связаны, — Глагол обычно говорил не много, но чётко и ёмко. В этот раз паузы между словами были настораживающе длинными. Напарник не знал, что сказать, и это было предвестием беды.

— Всё настолько плохо, что даже Критики не должны об этом знать? — я невольно перешёл на шепот.

— Помнишь, как Брауни в Мёртвой сети пожрала своих сородичей — пауков — дабы восстановить свой исходный код? — я активно закивал, вспоминая то приключение. Глагол же помедлил, но чуть отстранённо продолжил: — Она получила больше, чем мы рассчитывали. Во-первых, теперь Брауни может генерировать Истинную веру…

— Так это же здорово! Вера лишней не бывает! — не понял я трагедии соратника.

—…А во-вторых, поглотив код ИИ, Брауни переняла их способность: генерация Веры в несколько потоков.

— Эм… Тоже неплохо. Запас в несколько десятков единиц — это всегда хорошо!

— Боюсь, речь идёт о других порядках, — на выгнутую мною бровь напарник вздохнул: — Сейчас это цифры с двумя нулями…

Брауни тем временем выбрала водоворот-туннель, где нам предстояло продолжить путь, и причалила. По телу прошла волна вибрации, нечто среднее между гулом водопада и звоном зеркала на грани того, чтобы разбиться. Какое-то смутно знакомое чувство, словно тело на миг стало желеобразным. В любом случае ощутить опору под ногами было приятно. А ещё приятнее было осознавать, что половина пути до Зазеркалья пройдена! Осталось ещё немного гнетущего холода, бритвенно острого льда и темных отражений…

— Надеюсь, Брауни может это контролировать? — задал я главный вопрос, ибо получить одержимого напарника посреди похода совершенно не прельщало.

— Нет, — короткое слово прозвучало, словно приговор. А напарник помрачнел ещё больше.

Я аж слегка окосел… Хотелось сослаться, мол, у нетсталкеров значения Веры были и того больше! Вот только они плохо кончили. Сотни единиц Веры качества Истинной — это много даже для Глагола. А если это перейдёт на тысячи? Десятки тысяч? Будет ли Глагол успевать тратить столько Веры?

— Часть генерируемой Веры она пускает на собственное питание. Опасность голода для неё исчезла. Но я боюсь слишком раскармливать её…

— Чем больше она генерирует Веры, тем больше питается, тем больше становится, тем больше генерирует Веры… — тут же уловил я опасность. — Она словно ядерный реактор, где началось бесконтрольное деление. И если это не остановить…

— Либо бесконечно увеличивающейся техно-организм, который, не сдержав мощи, может взорваться. Либо отдавать Веру близким, подвергая их риску одержимости… — припечатал Глагол.

Ни один из вариантов не радует. Если продолжать аналогию с ядерным реактором, нужны углеродные стержни и охлаждение, чтобы взять реакцию под контроль.

— И она верит в нас с Хугином, — понял я, о чём говорил Глагол в начале разговора. — Ты боишься, что нас будут накрывать волны Веры? Не переживай, мы найдём, куда её сбросить! О вас мы тоже ни слова… Но ты обращался за помощью к тому же Артефактору?

— Чтобы узнала Спектр? — я наконец понял ещё один аспект проблемы.

По сути, если кто-то узнает о новых возможностях Брауни, то за ней откроется охота. Её попытаются либо использовать, либо уничтожить — ни один из вариантов не внушает оптимизма.

— Нам нужно в Мёртвую сеть… и ниже. Брауни нужна помощь других ИИ, пока всё не пошло в разнос! Ты…

— Можешь на меня рассчитывать! — закончил я за напарника и чуть нервно погладил Хугина.

На фоне слов Глагола я задумался: что я могу противопоставить отражениям или Брауни, если всё пойдёт плохо? Силу иммунитета к воплощениям? Способности? Хугина? Даже не смешно! Хотя… Имелся параметр, который соответствовал одному из Статов и который я прокачивал ещё до прихода Становления: Удача! Так почему бы… Открыв окно статов, я перевёл все 198 единиц Синтетической Веры в Удачу.

Система на миг подвисла, явно охреневая от подобного дисбаланса, а затем игровая Удача и прокаченный мной ранее параметр слились, выдав:

«Удача: + 59 % (от естественного параметра)».

А затем ещё одно сообщение:

'Открыто легендарное достижение:

«Ставка на зеро».

Описание: Вы вложили всё в Удачу! Вы преодолели прошлый рекорд (78 ед), вложив 198 ед. и став самым удачливым безумцем в «Становлении». Теперь каждое ваше действие обречено на успех. Но хватит ли этого, чтобы пройти по пути «Становления»?

Добавлена внеклассовая одноразовая способность: Удача любит безумцев!

Описание: Обратить одну свою неудачу в оглушающий успех! (Исполнение за счёт Веры «Становления».)'

Эм… неожиданно. И щедро. На несколько мгновений я даже проникся уважением к Становлению — всё же халяву я люблю! Вот только как-то уж больно расплывчато звучит… Но всё равно неплохо! Жаль только, способность у меня