Удмурт из Медельина - Александр Афанасьев

элит — по крайней мере, до появления коммунизма. Здесь не удалось сформироваться сильным городам — до ХХ века основное развитие этого региона происходило в сельской местности, и даже сейчас — в городах многие остаются селянами. Слабость бывшего гегемона, которого в ХIХ веке сотрясали одна революция за другой, один военный переворот за другим — не создавали угрозы реколонизации, пред которой все могли бы сплотиться. Не сумев создать единой и сильной боливарианской республики, эти страны оказались легкой добычей для Соединенных Штатов Америки. Что удивительно — и сейчас бывшие испанские колонии не проявляют потребности в объединении. Хотя это по сути один народ, разница между жителями разных стран — лишь в характере и глубине исторических травм, которые они получили за полтора века независимости и наглого помыкания их странами со стороны сильных мира сего. Но в отличие от арабов — они даже не сознают свою историческую общность. А если и сознают, то молчат.

С Ларой я об этом не говорю. Не потому что считаю ее глупой и неспособной понять — а потому что, если она поймет, будет только хуже. Не счесть революционеров, родившихся на этом континенте — и всех их роднит одно: они кончили плохо. Кроме, может быть Фиделя Кастро.

А пока — мы в Боготе. Невзрачной и непримечательной, но большой столице большого по латиноамериканским меркам государства. Стоим и смотрим парад.

Армия Колумбии, если вникать в суть, производит довольно странное впечатление. Например, в ней нет танков. Совсем. Ни одного нормального танка. Нет систем ПВО. И в то же время в Колумбии воспитали и хорошо оснастили мощнейшие силы специальных операций, которые почти не вылезают из джунглей, и которые, вероятно, превосходят американские силы специальных операций — по крайней мере, на играх они побеждали американцев, и не раз. Вон, сейчас они идут — с раскрашенными лицами.

Правительство Колумбии — вон, кстати, и президент стоит — вынужденно полагается на американцев, хотя в народе сильны антиамериканские настроения. Американцы помогают выстоять против мафии и ее влияния, которое тут сохраняется и поныне, просто мафия приобрела более цивилизованные черты. Мне кажется, что мафия здесь — это неотъемлемая часть местного общества… По сути это потомки той самой земледельческой аристократии, которая пыталась убить Симона Боливара. Просто они нашли продукт, который позволяет им получать пятьсот процентов прибыли — кокаин. А всё остальное осталось по-прежнему. Вся Латинская Америка, кроме, может быть, Панамы — одной ногой в ХХI веке, а другой — в ХIХ, в феодализме. Здесь все еще есть феодалы, и есть пеоны — просто есть еще и интернет.

Знаете ведь кто такой Пабло Эскобар? Его карьера террориста началась с того, что его вышвырнули из Национального собрания, куда он прошел от бедного района, набрав больше голосов, чем кто-либо до него. Повод нашли простой — кто-то показал фотографию, где Пабло был в полицейском участке. И этого было достаточно. Думаете, среди других членов Национального собрания не было тех, кто бывал в полицейском участке? Хватало. Они не могли простить Пабло того, что он вырос в бедном квартале в неполной семье — а теперь они сидят в одном зале. За то они его и вышвырнули.

А Пабло обиделся и начал взрывать.

И сейчас… Достаточно посмотреть на тех, кто стоит на правительственной трибуне. Почти все — чистые или почти чистые испанцы… приметы индейской крови есть у тех, кто пробивал свой путь в армии. Думаю, они так Эль-Либертадора еще не простили…

В воздухе появилась пятерка вертолетов «Гарпия»[2], они тащили за собой национальные флаги…

…

— Почему ты молчишь? Тебе ведь не весело, правда?

Мы с Ларой сидели на террасе какого-то заведения для хипстеров и смаковали кофе с местными добавками — надеюсь, что не с листьями коки. На улице было веселье — парад велосипедистов. Мэрия Боготы развивает велосипедное движение и потому сейчас на каждый День Независимости проводят парад велосипедистов.

— Почему, весело. Просто я привык молчать.

Лара сидела, нахмурившись, ответ ее явно не устроил.

— Знаешь… ни в одном языке, кроме русского нет столько пословиц, которые призывают держать язык за зубами. Язык мой враг мой. Слово серебро, молчание золото. Слово не воробей, вылетит, не поймаешь.

— Но как же вы тогда веселитесь?

— Пьем водку.

Лара удивленно покачала головой.

— В католической семинарии говорили, что русские безбожные люди совсем не похожие на нас, а я не верила.

— Ты закончила католическую семинарию? По тебе так и не скажешь.

— Просто я часто сбегала с занятий.

— Куда, расскажи.

— Нет. Будешь ревновать

— Перестань. Я не в том возрасте.

— Ладно. Сам напросился.

И я начал слушать рассказы Лары о ее беззаботной юности, а мимо нас катились велосипедисты, и один из них вез флаг ЛГБТ. Удивительно, но его даже не били, хотя Колумбия — страна католическая…

…

Поскольку я ненавижу отели — слишком много глаз, слишком легко установить, где ты жил и когда — мы остановились в квартире, которую я снял на несколько дней во втором районе[3]. Квартира в приличном жилом комплексе, полупустом, правда. Хозяин, насколько я знаю, уехал за границу… и не потому что его разыскивают — просто по-настоящему богатые люди предпочитают из Колумбии уезжать. Кризис бушует, неизвестно, чем все закончится.

Второй район предусматривал полный набор — подземную автостоянку, видеонаблюдение, консьерж. Ксеноновые фары БМВ высветили паркинг, в котором больше половины машин были накрыты чехлами. Я припарковал машину носом вперед… Ничего, тут народа много не бывает, развернусь. Лара выскользнула из машины, забыв про покупки на заднем сидении.

— Догоняй!

Черт… не то чтобы мне с ней не нравилось в отношениях… Просто разница в возрасте чувствуется все сильнее. Я не ханжа и не против таких отношений… просто тут роль играет еще то, что я русский, а она — латиноамериканка. Более разные темпераменты трудно представить, даже если бы мы были одногодками. А тут еще разница в возрасте больше двадцати лет.

Кто она мне? Какие чувства я к ней испытываю? Сейчас не восьмидесятые, когда по всей стране было убито более тысячи журналистов — но убить все равно могут. Или порезать, изнасиловать, избить. То, что она со мной, снижает риск всего этого — женщина здесь никто, но каждый, кто решает поднять руку на женщину, понимает, что ему придется иметь дело с ее мужчинами. Ну и… в какой-то степени мафия думает, что Лара под каким-то контролем, и нужды в жестких мерах нет.

Вряд ли у нас будут дети.