Грязная тайна - Ольга Джокер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это не иллюзия, не шутка, а новая реальность. Мы полярно разные. Он на страже закона, а я по другую от него сторону. Прячусь и избегаю наказания под надёжной защитой.
— И я тебя хочу, — отвечаю смело.
Михаил целует мочку уха, затем перемещается к шее. Нависает надо мной и трогает, трогает. Его ладони движутся по ногам и забираются под платье. Сжимают ягодицы до сорванного с губ стона.
— Миш… Миша…
От него такая энергетика исходит — настоящий ураган. Максимальный балл. На одиннадцать из десяти. На долю секунды становится страшно, что снесёт и не заметит, но потом отпускает, стоит только зайти дальше.
Миша снимает тонкие бретели сарафана и оголяет мою грудь. Я кусаю губы, запрокидываю голову к потолку. Соски чувствительные, твёрдые. И теперь их лижут языком. Умело, приятно. Втягивают в теплый рот, прикусывают. Просто до дрожи.
Немногим позже я тянусь к пуговицам на белоснежной рубашке и пытаюсь наощупь их расстегнуть, испытывая дикую потребность потрогать мужское тело. Горячее, мощное. С таким вкусным запахом, что поджимаются пальчики ног.
В абсолютной темноте перемещаемся к кровати, падаем на свежие простыни и раздеваем друг друга. Сердце разрывается от переизбытка эмоций, а голова идёт кругом.
Басаргин нависает надо мной на локтях. Я глажу его твёрдый живот и перемещаюсь ниже. От пупка и до ремня идёт жесткая дорожка волос. В ушах такой гул стоит... Хотела же? Хотела. С ним. Как только увидела на заправке, почувствовала невероятное влечение. Но тогда решила, что такой, как я, с Мишей не по пути.
В эту же секунду зажигается свет — небольшой торшер, который стоит на прикроватной тумбе. Я щурюсь, замираю. И так стыдно становится, что прикрываю ладонями грудь.
— Ой! — испуганно вскрикиваю.
— Не закрывайся, — требует Михаил, встав коленями на матрас. — Я посмотреть на тебя хочу.
— А можно вернуть как было?
— Теперь уже нет. Лис, ты очень красивая, необычная.
На короткое время смущаюсь. Но верю. Как же я ему верю!
— У меня веснушки по всему телу. Что тут красивого-то?
— Где ещё?
Улыбнувшись, позволяю стянуть с себя платье. Мишу, как ни странно, не отталкивает. Столько парней пытались со мной встречаться, и у каждого на лице читалось явное отторжение.
Они у тебя и на спине?
И на руках? И на животе?
Ого! А это лечится? Со временем проходит, да?
Я поначалу пыталась избавиться от веснушек. Пользовалась народными средствами, ходила к косметологу, хотя это и рисково. Затем смирилась, что я такая вот… поцелованная солнцем.
Миша же тащится. По-настоящему тащится! Лукаво улыбается, рассматривает с интересом. Скользит по коже пальцами, будто хочет изучить каждую точку на моём теле.
Его рубашка расстёгнута, голубые глаза потемнели и стали цвета штормового моря, а грудь тяжело вздымается. Молния на брюках едва не трещит по швам — оттопыривается так сильно, что к щекам приливает жар.
— Там тоже есть веснушки? — спрашивает хрипло.
От голоса Миши, который проникает под кожу, звенит в ушах и учащается дыхание.
— Появляются летом, если загораю в бикини.
— Покажешь?
Я развожу колени шире и вздрагиваю, когда Миша касается меня пальцами. Трогает сквозь тонкое кружево, неторопливо и осторожно. Затем приподнимает мои бёдра и снимает трусики. Кажется, что в этот момент я вся воспламеняюсь. От макушки до кончиков пальцев.
Прогнувшись в спине, издаю тихий стон, стоит только Мише надавить на клитор. Внизу живота концентрируется острое возбуждение, кажется, что я вот-вот взорвусь. Пальцы смело ласкают. Почти доводят до пика!
Басаргин прекращает движения и щёлкает пряжкой ремня. Достает из кармана презерватив. Затаив дыхание, наблюдаю, как он высвобождает возбуждённый член и раскатывает презерватив по всей своей пугающей и немаленькой длине.
Ложится сверху, вдавливает меня в матрас. Горячий и твёрдый везде. Боже мой.
Глубоко целует, упирается членом в промежность. Затем коротким рывком входит и оказывается внутри. В уголках глаз проступают слёзы. Не могу как следует расслабиться и пустить дальше. Ему тесно, мне тоже.
Острая боль парализует все тело. Я обнимаю Мишу за шею и прикрываю глаза. Делаю глубокий вдох-выдох.
— Все в порядке? — спрашивает шепотом.
— Да, отлично. Мне нравится.
— И мне. Никогда не *бал таких, как ты.
Откровенная грубость не отталкивает, а заводит сильнее.
Он двигается, целует меня в висок и шепчет на ухо комплименты. Даже не верится, что это обо мне. Со мной.
Возбуждаюсь от рук его сильных, от губ, которые целуют везде. Боль постепенно уходит, Миша возобновляет движения. Теперь они размашистее и резче. Я постепенно привыкаю, даже приятно становится. С ума схожу от мысли, что такой мужчина, как он, трахает меня с огромным удовольствием. Тащится, дуреет. Я не планировала в него влюбляться. Мне вообще не нужны отношения. Но… может быть, однажды.
Обхватываю его бёдра ногами, трусь об колючую щетину на лице. Взлетаю, парю над землей, будто за спиной мгновенно выросли крылья.
Резкий звонок мобильного телефона на тумбе все портит. И кому понадобилось набрать мой номер прямо сейчас?
Нехотя из сладкого плена выныриваю. Тянусь к телефону, смотрю на дисплей. Это привычка — всегда отвечать на звонки. С тех пор, как дедушка заболел, я боюсь, что позвонят родители и скажут, что его больше нет.
— Одну секунду, — бормочу бессвязно. — Одну секунду, Миш.
Кое-как фокусирую взгляд на экране, пока меня бесцеремонно имеют.
— Важный звонок?
Это Павел Юрьевич. Нет.
Бросаю телефон на тумбу, обнимаю Мишу за шею. Возвращаюсь в ту прекрасную реальность, в которой мы находимся.
— Директор звонил. Потом отвечу.
— Можем прерваться.
— Нет-нет! Ни за что! Я знаю, чего он хочет.
Толчок. Ещё один.
— О-о…
— В два часа ночи? — хмурится Миша. — Чего?
— Он беспокоится о предприятии… Чтобы не закрыли.
Влажные шлепки тела о тело заводят до чёртиков. Я кусаю губы, стону. Разгоняюсь, скорость сумасшедшая. Адреналин зашкаливает и будоражит кровь.
— Хочет, чтобы я тебя попросила… — продолжаю рассказывать. — Говорит, что мне заплатит... Много.... Чтобы узнала, что с нами будет дальше… Это важно.
Миша на секунду прерывается, в глаза мои заглядывает. Они беспросветно-темные, пугающие. Не успеваю я подумать об этом, как Басаргин бесцеремонно впивается в мой рот. Глубоко и долго целует. С таким напором, что я забываю обо всем. Только стонать успеваю от его
