Хитрая механика - Владимир Сергеевич Гречанинов

механизмы беспрепятственно покидают заводы, обнаруживая свои изъяны уже после покупки. Но зато теперь ответственность за их работу несут мастерские. Очень удобно! Тем более что гарантийный ремонт не стоит часовщикам ни копейки — его стоимость предусмотрительно заложена в стоимость новеньких механизмов. Так что за неважную работу часовщиков покупателям приходится расплачиваться и деньгами, и временем на визиты в мастерские. Которые качеством ремонта тоже не балуют.

Вот этот неотлаженный механизм и позволил умельцам «Рембыттехники» получить от реализации своей идеи немалый «экономический эффект». Который, к слову, мог бы быть и большим. Ведь сочини они счетик на ремонт лондонского «Биг Бена» — часовщики не глядя подмахнули бы и его!

НОВИЧОК

Пришел к нам в отдел новый сотрудник. Все честь по чести — поздоровался, представился, сел за стол, разложил бумаги и начал работать. Сидит себе и работает. И молчит. Мы тоже молчим, а сами думаем: «Интересно, что за человек этот новенький? Как-то он у нас приживется?»

Первым начал Воробеев, болельщик-профессионал:

— А как, — говорит, — наши-то вчера на семнадцатой минуте, а?! — А сам с новичка глаз не спускает.

А тот достает себе блокнотик и начинает в нем писать что-то. И молчит.

Тогда за дело Сидоренко взялся:

— Я, — говорит, — на прошлой неделе местечко разведал: грибов там — хоть косой коси, — и смотрит.

А новичок включает в сеть настольный калькулятор «Искра» и начинает на нем считать. И молчит.

Делать нечего — выпускаем Комарова.

— Правильно отрегулированный карбюратор, — начинает Комаров, а сам волнуется, — позволяет снизить потребление горючего на 20 процентов. а токсичность выхлопа — аж на все 50!

А новенький достает миллиметровку и начинает на ней график какой-то строить. И молчит.

Не выдержал Комаров, кричит уже:

— И мы таким образом получаем огромную экономию и охраняем от загрязнения окружающую нас среду! — И смотрит: как?

А новичок хоть бы что! Молчит.

Побледнел Комаров, затрясся и выскочил из комнаты. Мы за ним. Стоим, курим. Настроение — хуже некуда.

— И что за человек! — говорит Комаров, а у самого аж руки ходуном ходят. — Ничего-то его не интересует, ничего-то ему не нужно! На экономию ему наплевать, на экологию тоже.

— Природу не любит, это точно, — говорит Сидоренко.

— И за спортсменов наших душа у него не болит, — добавляет Воробеев.

— Да ни за что она у него не болит, — волнуется Комаров.

— Ему и на отдел плевать! Не знаю, как вы, а я с ним не сработаюсь. Это точно!

— И я! — говорит Сидоренко.

— И я! — соглашается Воробеев. И остальные — тоже.

А тут как раз начальник выходит.

— Ну, как вам новенький? — спрашивает. — Сработаетесь?

— Нет! — отвечаем мы. — Не проявил он себя, как-то не видно человека. Думаем, не сработаемся!

Так и вышло.

Мы теперь работаем в других местах.

ТОГДА И ЗВОНИТЕ

— Товарищ Корякин?

— Да, да, это я.

— Это у вас уже неделю нет воды?

— У меня, у меня.

— Ладно, будет у вас вода.

— Ой. спасибо! А скоро?

— Скоро, скоро, слесаря уже вызвали. У вас какая квартира?

— Квартира? Квартира светлая, просторная. Хорошая квартира, только уборка требуется. Без воды разве жизнь?

— Номер, спрашиваю, какой?

— 92. А зачем номер-то, во всем доме воды нет.

— Вот человек. Может, вам вода и не нужна?

— Как не нужна? Очень даже нужна. Посуду помыть, самому…

— Ну, хорошо, хорошо. Будет вода. Сколько вам ее нужно-то?

— Как это сколько?.. Я думаю…

— Думать будем мы. Ладно, два ведра дадим.

— А почему только два?

— Почему, почему. Да потому, что слесарь больше двух никак не донесет. Рук-то у него не десять, а две. Ясно? Какой этаж?

— Что, что?

— Я говорю, этаж у вас какой? Живете где?

— Двенадцатый у меня. На двенадцатом живу.

— А лифт имеется?

— Лифт-то? Лифт-то имеется. Да только не работает он. Так что придется вашему слесарю пешочком.

— Ну, нет. Мы за чужие недостатки отдуваться не собираемся. С ведрами — на двенадцатый этаж! И куда только диспетчер смотрит! Безобразие! Ладно, скорейшей вам починки!

— Стойте, стойте! А когда же будет вода?

— А как лифт пустят, так и принесем. В момент. Мы-то свое дело знаем. Только звякните. Телефон-то пока работает. — И в трубке раздались короткие гудки.

ФАТАЛИСТ

— Загадочная штука эта жизнь, — размышлял Клюев, глядя на бегущие по стеклу дождевые капли. — Моя, например. Ведь родись я всего на месяц раньше, не в сентябре, а в августе — было бы все теперь совсем по-другому.

Тут за спиной Клюева в восьмой раз грянул свадебный марш. Клюев поморщился и не обернулся.

— Да, совсем по-другому. В школу пошел бы на год раньше. Значит, не познакомился бы в девятом с Танечкой и не стал бы поступать с ней в один институт. Пошел бы по призванию. И не провалился бы, а поступил бы с первого захода. И в том, другом институте, который мне никогда не нравился, не встретил бы Любочку. И не нахватал бы из-за нее двоек. И не выгнали бы с третьего курса. И тогда не нужно было бы восстанавливаться и терять еще год. И учился бы прекрасно. Занимался бы научной работой. Оставили бы на кафедре. Дали тему. Стал бы кандидатом. А потом и доктором. И не болтался бы я тогда все эти годы зря. Не уехал бы в то лето на юг. Не встретил бы там эту Катю. И не женился бы на ней никогда. И тогда… и тогда незачем было бы сейчас разводиться, делить книги, мебель, квартиру и стоять в этой бесконечной очереди, — действительно, очередь в комнату, где Мендельсона не играли, ползла куда медленней очереди с Мендельсоном.

За спиной Клюева в девятый раз грянул марш, и он опять не обернулся. Прижавшись лбом к холодному стеклу, он смотрел на дождь.

СРЕДА, КОТОРАЯ НАС