Ну, понеслось! - Елена Янук

  Я медленно шла, словно ожидая чего-то такого, проникающего в душу... Но минуя вторую улицу, сознательно "уронила себя лицом" в реальность, размышляя о том, что еще был бы тот, кому она, моя любовь, была б нужна. Горько усмехнувшись тому, что на столь ценный дар охотников нет, быстро пошла через дворы, сокращая путь к дому.

  В последнем переулке мне навстречу выбежали три странные собаки. Фонарей близко не было, только отраженный свет из далеких окон моей девятиэтажки на соседней улице, льющийся поверх старых двухэтажных домов проулка.

  Псы были с короткими шеями, темной шерстью с непривычными для дворняг разводами.

  Бежать нельзя, я точно знаю. Собаки выстроились цепью и недвусмысленно угрожая, начали наступать на меня, остановившись в шаге. Позади была пыльная стена дома, в которую я уперлась спиной, выставив как щит - пакет с покупками. Что же делать?!

  Самый высокий из них с рыжиной на морде, оставив сородичей, подошел ко мне вплотную и нахально обнюхал пакет. Мне от усталости есть не хотелось, и в магазине я купила себе только сок и кофе.

  - Эй, там ничего вкусного нет, - тихо сказала я, что хоть как-то реагировать. Псы остановились напротив, молча окружив меня.

  Вдохнув для храбрости воздуха, я медленно протянула руку к высокому нахалу с светло-рыжими полосками и властно, но нежно, погладила, ласково приговаривая:

  - Да ты храбрец! Храбрец! Настоящий храбрец!

  Странная псина замерла от моего прикосновения, потом нагло подступила ко мне и кошкой потерлась о ноги, холкой задирая юбку-карандаш.

  - Эй, аккуратней, котик-переросток, - мягко оттолкнула пса я, поправив юбку.

  Страх прошел, собака стала забавлять. Я прислонила пакет к стене дома и, наклонившись, аккуратно стала гладить нахала, который, то замирал под моей рукой, то вновь начинал ластиться как кошка.

  С двух сторон подступили псы, сидевшие до этого спокойно.

  Я улыбнулась:

  - У меня на вас рук не хватить, - и рискнула почесать за ухом нового друга, с черными полосами на голове.

  Где-то в глубине души я растерялась. И что мне с этим делать? Я была не в восторге, но понимала что вместо того, чтобы провоцировать стычку, лучше уж погладить лохматых проходимцев. Думаю, запах псины на руках - небольшая плата за нормальное возвращение домой.

  - Ну все, ребята, мне пора! Приятно было познакомиться! - я небрежно потрепала высокого пса по голове.

  Но собаки на мои попытки вырваться не реагировали, требуя ласку все нахальнее и наглее. Третий, самый мелкий пес, так и норовил зачем-то проскочить между ног.

  Я поймала его голову и, мягко оттолкнув от своих колен, проговорила:

  - Эй, полегче, ты меня уронишь, нахаленок.

  Второй начал нежно покусывать мою ногу, вот только мне было непонятно, он так выражал нежную признательность или выказывал гастрономический интерес. Поэтому с громким хлопком я шлепнула его по морде. Это было не больно, но звучно.

  Пес, протестуя, тявкнул высоким голоском, показав клыки.

  Я миротворчески его заверила:

  - Поверь, я совсем невкусная... - потом довольно невежливо отпихнув с дороги Храбреца, добавила. - Ребята с вами хорошо, но мне пора. Иначе, я усну прямо здесь.

  Я подхватила пакет, а обиженный пес вновь потянулся меня лизнуть, когда на него рыкнул Храбрец.

  - Я же говорю, ты прелесть, - и улыбнулась рыжему защитнику. Пес, услышав мою похвалу, будто все понял и, отогнав своих дружков, важно пошел рядом. Мы стройными рядами миновали проулок и почти подошли к дому, когда навстречу нам выбежал - Волчик.

Глава третья

  Волчик совсем не выглядел отдохнувшим, как подразумевалась со слов хозяина, что пес будет беззаботно набираться сил где-то за городом. Оскалившись, он стоял под раскидистой липой, прячась от людских взглядов, неодобрительно поглядывая в мою сторону. Наверно просто убежал от охраны.

   Я с удовольствием окинула взором любимчика. Мой хороший - просто пес моей души, так сказать.

   Заметив напряжение в его позе и глазах, я испугалась, что он сейчас сцепится с Храбрецом и компанией. Нет, с меня драк хватит!

  - Волчик, это друзья... - ноль эмоций. Эх, жаль, собаки по-человечески не понимают. А эти, видя, что я остановилась, возобновили свои неуемные поползновения, кося глазом в сторону холеного домашнего собрата. Храбрец подлез под руку, требуя ласок, Нахаленок втиснулся между коленом и пакетом. Черненькому осталось только на голову мне взобраться.

  Ненормальные нынче псы пошли, вместо того чтобы обнюхать друг друга и завязать общение, уличные псы начали изображать игривых котят, а Волчик - высокомерного злодея. Мне это порядком надоело.

  Я поставила пакет, оттолкнула коленкой Нахаленка и спрятав руку от Храбреца, сказала:

  - Спасибо, ребята, что проводили. Всем пока. У меня еще дела вот с этим господином, - и, подхватив пакет с покупками, шагнула к Волчику. Видимо давно надо было прибегнуть к помощи коленок, собаки остались на месте.

   Я подошла к любимой собаке и позвала:

  - Пошли, мой хороший! Пока побудешь у меня, а то не дай Бог еще потеряешься.

  Пес директора, раздражено оглядываясь на веселящихся дворняг, тяжело поднялся и пошел за мной.

   Ссутулившись, медленно шагала к подъезду как обессиленный узник, ведомый на расстрел. Как же я устала!

  Но вспоминая проделки веселой тройки полосатых дворняг, не могла не улыбнуться. Когда еще такое увидишь! Они действительно ослабили завладевшее мной, то страшное гнетущее одиночество, родившееся из-за того, что мне в очередной раз не с кем разделить чудесный вечер и вид сказочного города в брильянтах после дождя.

  Добравшись на лифте до квартиры, с шутливыми словами пропустила вперед пса:

  - Я бы предложила тебе как гостю устраиваться по вкусу, но, к сожалению, там только один диван. Увы. Я успела только сделать кое-какой ремонт, а вот обставить нет.

  Пес понял. Покрутившись посредине комнаты сел на пол, оформленный под паркет.

   Бросив сумочку на диван, отстегивая со стоном удовольствия босоножки на высоком каблуке, я с кривой улыбкой вздохнула, обращаясь к псу:

  - Ладно, леди, не скромничайте. После того как мы делили один диван на двоих, это уже смешно...

  Пес, ясно дело, не ответил, я, ликуя, что избавилась от обуви, пропела:

  - О, земля... - наступая всей ногой на прохладный пол. - Вот оно счастье!