Эффект Боке - Надежда Мельникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мартин записывал что-то в блокнот.– Не было брата Шейна, ах, да, – вскинула голову Марта, выпрямив спину, – на закрытие выставки не пришла ассистентка Шейна Мика.***Прежде чем стать ассистентом фотографа, Мика изучила основы фотографии и работы с аппаратурой, имела собственное портфолио. Она носила рюкзак Шейна, меняла объективы, подавала камеры. Как правило, не взаимодействуя с моделями и не вмешиваясь в происходящее.Мике нравилось быть вторым фотографом. Она не стремилась на передовую, любила снимать, но не хотела вести бизнес, общаться с клиентами. Мика мечтала творить, но при этом оставаться в тени.Ответственность, умение делать хорошие кадры, небольшая креативность и жуткая аккуратность – неоценимые преимущества Мики. Шейн снимал обязательные безопасные кадры, а Мика всегда держала наготове пустую карточку, приносила воду и записывала все до мельчайших подробностей.Длинноногие картинки приходили и уходили, все было терпимо. Мика старалась не обращать внимания на все больше разгоравшийся пожар страсти внутри себя. Пока не появилась Эмма. Шейн выделял ее из толпы своих любовниц, уделяя ей какое-то особое внимание. Эта серая худощавая швабра с огромными синяками под глазами смогла проникнуть в сердце Шейна. Мика ненавидела ее, его, их.Обернувшись на раскрытую дверь своей спальни, она еще раз взглянула на ряд аккуратно приклеенных фотографий с изображением Шейна. Она влюбилась в него с первого взгляда. Мика боготворила этого талантливого человека. Красивый внешне и еще более интересный внутри. Он делал фото, от которых сердце Мики замирало. Он флиртовал с ней. Улыбаясь, интересовался ее жизнью, настроением и здоровьем. В такие минуты Мика порхала по съемочной площадке, будто у нее выросли крылья.А потом он выбрал пустоголовую девчонку. Но ничего, Мика придумала, как сделать ему так же больно, как он сделал ей. Она знала, как отомстить.Подойдя к раковине на кухне своего маленького довольно убогого одноэтажного домика, оставшегося в наследство от родителей, Мика включила воду и взяла мыло. Тщательно намыливая руки, Мика с прискорбием заметила, что кровь отмывалась с трудом. Алая, липкая субстанция неохотно сходила с рук. Ну что ж, придется воспользоваться щеткой, Мика наклонилась к ящику кухонного стола.
Глава 7
Марта скинула сумку с плеча, замерев в дверном проеме. В зале, где планировалась съемка нового проекта, стояла гробовая тишина. Необычно и странно. Шейн сидел в центре комнаты, аккуратно снимая крышку аккумуляторного отсека фотоаппарата. Их взгляды встретились.— Искупал любимую игрушку, — ответил он на немой вопрос Марты, сняв накладку на видоискатель и отлепив резинку под большой палец.Улыбки не было, только проникновенный взгляд. Быстрый, дерзкий, но глубокий, как синее море.Марта молча поставила запеканку на стол. Каждый ее шаг в туфлях на высоких каблуках отдавался громким эхом по комнате.— Отравлена? — он положил полуразобранный фотоаппарат и переплел пальцы рук, опираясь на бедра.— Не говори глупостей, Шейн.— Мадемуазель Броссар, — он сказал это очень тихо, уверенно и хладнокровно, выстраивая между ними стену, — вы не получили сообщение? Я разослал всем, что съемки не будет — убит человек.Шейн больше не смотрел ей в глаза. Ожидая, когда коллега покинет комнату, фотограф приподнял брови, потирая большие пальцы рук друг о друга. Есть ли что-то страшнее равнодушия? Для Марты худшим наказанием был не крик и даже не оскорбления, вылетавшие изо рта собеседника в состоянии аффекта. Больше всего девушка боялась безразличия. Терпеть не могла, когда с ней не разговаривают. Она сказала Шейну, что ей плевать на него, вот он и ведет себя соответственно.— То, что случилось с Эммой — просто ужасно, Шейн, — подошла Марта ближе.— Ей было восемнадцать, — он наконец-то поднял глаза. — Я чувствую свою вину. Я должен был проводить ее до дома. Плюс, — он повернул голову, — то, что это моя фотография, выворачивает наизнанку.Марта стояла на расстоянии вытянутой руки от сидящего на стуле Шейна. Что-то изменилось. Пропало стандартное желание отвернуться, отодвинуться, удержать дистанцию рядом с коллегой противоположного пола. Она разглядывала его, пытаясь понять, что происходит.— Мне очень жаль, Шейн. Никто не заслуживает такой ужасной смерти. Это просто уму непостижимо.— Хватит.— Что?— Называть меня по имени, — синие глаза вспыхнули, его дыхание участилось.Марта вздрогнула, мужской взгляд нагло скользнул по фигуре.— Это твое имя, — ответ был сухим.Шейн вздохнул, поднимаясь со стула и оставляя Марту перед пустым предметом мебели. Она облизнула пересохшие губы, медленно разворачиваясь. Им стало неуютно вдвоем. Вот что изменилось. Как будто они шли по тонкому канату и одно неловкое движение могло уничтожить обоих, столкнув в пропасть.— Сколько здесь? — отломил он кусок запеканки.— Два или три углевода, можно не учитывать.Закинув пару ломтиков в рот, Шейн уронил кусок на пол. Присел на корточки. Вытащив из сумки салфетки, Марта опустилась рядом, подбирая остатки с пола. Оказавшись слишком близко, он замер, всматриваясь в ее лицо:— Что тебе от меня нужно?Марту окутало его теплым, мужским запахом. Вот чем он их берет. Вначале манит, потом отталкивает и так по кругу. Потрясающе. Марта взглянула на его губы. Воспоминание, не дававшее ей покоя все это время, снова вернулось. Он будто прочел ее мысли и гордо приподнял подбородок, усмехнувшись:— Хьюберт не отругает?Впервые за все это время он улыбнулся, но так, что лучше бы не улыбался. Марта выпрямилась. А Шейн, похоже, не планировал соблюдать приличия, снова прогулявшись наглым взглядом по ее телу.— Итак, у нас дилемма, — испепеляя взглядом, начал Шейн. — Хорошая девочка Марта встречается с милым парнем по имени Хьюберт, и все у них отлично, — Шейн развел руками в стороны, — но неожиданно ее без разрешения целует плохой мальчик Шейн и девочке, очевидно, это очень понравилось, потому что теперь, глядя на него, она изнывает от желания.Марта покачала головой:— Я ухожу. Ты — сексоголик, Шейн. Для тебя — это как антидепрессант. Не все ли равно Анна, Майя, Венера?
