Белый плен. Двое во вселенной - Катрин Корр

И он узнал меня. Что-то бубнил себе под нос, а потом спросил, каким образом я остался жив? Может, это потому, что я – капитан? Мне нужно продолжать вести своих ребят вперед к победам! И вот тогда, пребывая в состоянии далеком от нормального, я и подумал именно о том, каким образом? Я ведь всегда сидел в хвосте. Почему в тот день я изменил своей привычке? Ответ я найти так и не смог, хотя что-то подсказывало мне, я его знаю. И спустя одиннадцать лет я, наконец, нашел его. Я остался жив из-за маленькой грубиянки – Кристины Разумовской. Она ругалась с братом, потом нахамила мне. Не знаю, почему, но меня её поведение позабавило. И задержало.

Неспешно выхожу в гостиную, решив оставить маму наедине со своими мыслями. Мне не хочется, чтобы болезненные воспоминания снова терзали её, но если это хоть немного поможет ей понять, как она ошибается, я собственноручно заставлю её оглянуться в прошлое.

– Так это из-за чувства благодарности? – спрашивает она таким тоном, словно следующим её словом будет очень грубое ругательство. Я оборачиваюсь. Мама стоит, сложив руки на груди, в сощуренных глазах возмущение гигантских масштабов. – Только не говори, что ты считаешь, будто должен ей!

– Мама, – мой голос опускается на максимум, – утро вечера мудренее. Переспи с мыслью о том, что я женюсь на Кристине Разумовской. Это решение принято и изменению не подлежит.

– …Это же Разумовская! Да как я буду людям в глаза смотреть?!

Направляюсь к выходу, набирая по пути Альберта. Я знал, что поздравления обойдут меня стороной. И я не сомневался, что в какой-то момент мама перейдет на крик. Я не хотел этого. Честно не хотел. Но, как я уже и сказал, ничего изменить нельзя.

1

7 лет спустя

Черный Mercedes S-класса, пассажиркой которого была элегантная дама в роскошном красном платье от известного французского дома мод (что скрывалось под длинной шубой из непревзойденного соболиного меха), остановился перед величественным зданием, пожалуй, самого дорогостоящего отеля горнолыжного курорта Санкт-Мориц в Швейцарии. Чтобы стать его гостем, необходимо состоять в закрытом клубе, участниками которого, разумеется, являлись слишком важные персоны. Богатые, известные и значимые. Именно сегодня и именно для них один французский миллиардер устраивал закрытый от посторонних глаз праздник – аукцион, где каждый гость спешил продемонстрировать вес своего состояния, завидные успехи и блеск бриллиантов. Последнее, разумеется, касалось исключительно прекрасных дам.

Пассажирка роскошного автомобиля, чьи мысли витали далеко от забот светских выходов, хоть и не являлась почетным членом клуба, однако же направлялась именно на этот вечер. Будучи представителем своего босса – семидесятилетней Агаты Пражской, одной из самых почитаемых и богатейших женщин на земле, – дама в красном платье преследовала конкретную цель, в достижении которой ничуть не сомневалась. Чуть позже, уже ставшей привычной, её уверенность впервые за несколько лет утратит былую мощь. Но а пока швейцар спешил к автомобилю, чтобы встретить прекрасную гостью, с темного неба срывались воздушные снежинки, которые скоро превратятся в смертоносный снегопад…

* * *

Первым к Кристине Разумовской подошел Генри Уотсон и это было вполне ожидаемо. Как и Агата Пражская, мистер Уотсон был заядлым коллекционером всего, что стоило баснословных денег: от картин, скульптур и шкатулок до раритетных автомобилей и настоящих замков. Одно небезызвестное парижское издание уже больше тридцати лет приписывает им тайный роман, который не может завершиться свадьбой только лишь потому, что ни один из упрямцев не желает покидать свою страну ради другого. На самом деле, Агата Николаевна не переносила старика Уотсона, да и тот отвечал ей тем же. Их всегда интересовали одни и те же экспонаты и каждый готов был биться до конца в желании обладать неповторимой вещицей. Оба имели непростой характер (особенно, когда дело касалось искусства), не представляли свои выходные без бутылки шампанского за две тысячи евро и ежегодных празднеств, устраиваемых на своих итальянских и французских виллах. При встрече их улыбки отдавали ядом, а вежливость рассыпалась на куски сахара, которым можно было запросто поперхнуться. В остальное же время они откровенно ненавидели друг друга и порой отпускали самые непристойные шуточки.

– Неужто у вашей начальницы снова обострился геморрой? – отвесил старик на английском.

– Мистер Уотсон, как не стыдно? – упрекнула его Кристина со скучающим видом. Слышать подобное от старика ей не впервой, так что удивляться не стоило. Да и личные заботы в голове не давали возможности полностью отдаться настроению роскошного вечера. – Агата Николаевна не смогла присутствовать на вечере из-за плотного рабочего графика.

– Какой у этой клячи может быть «плотный» график, мисс Разумовская? Она же из постели поднимается только ради туалетных нужд. Да и то, если не поленится. Но, знаете, я очень рад, что сегодня вы за нее. Вы ведь в курсе, что я мечтаю переманивать вас? – заиграл старик редкими седыми бровями.

– Дорогой и уважаемый мистер Уотсон, – улыбнулась Кристина, смело похитив бокал шампанского с подноса официанта, – вы желаете обладать абсолютно всем, что есть у Агаты Николаевны. Это называется жадность.

– Да у этой старухи нет ничего ценнее вас, Кристина! Помимо того, что вы являетесь её личным переводчиком и представителем на вечерах, подобных этому, вы умело пудрите мозги мужчинам, а те, как завороженные, готовы делать для вас всё, что только пожелаете.

– О чем это вы?

– О том, дорогая моя, что не будь вы так прекрасны и умны, старая кляча не заимела бы столько вещиц в свою коллекцию, сколько заграбастала за последние несколько лет! Вспомните настольную лампу из золота 18 века! Американец приобрел её за бесценок, а потом кляча представила ему вас и что он сделал? Подарил вам эту лампу!

– А вы заинтересовались ею только, когда она стала принадлежать Агате Николаевне, – напомнила Кристина.

– Она поднялась в цене, спустя шесть месяцев!

– Да, как только о ней упомянули в фильме, получившем Оскар. Извините, мистер Уотсон, но ваши нелепые намеки мне совершенно не нравятся.

– Мисс Разумовская, – подошел он ближе, – я ведь говорю о вашей необычайной красоте! Таинственность в ваших прекрасных глазах заставляет людей совершать немыслимые и, – перешел он на шепот, – выгодные для вас поступки. Я готов предложить вам втрое больше того, что вы получаете у Пражской. Только станьте моим переводчиком, представителем – кем угодно! И будет лучше, если вы примите мое предложение прямо сейчас, ведь мы с вами не знаем, что мсье Томази решил выставить на продажу. Но я уверен, что кляча сказала вам без «этого» не возвращаться.

О главном лоте мсье Томази