Новая любовь, новая жизнь - Иоганн Вольфганг Гёте

class="v">Ему поставляют

К паденью препоны:

Нетерпеливый,

Он пену вздымает

И льется по ним,

Как по ступеням

В бездну!

В гладкой постели, долину

Он пробегает;

А в зеркальном море

Звездное небо горит.

Ветер, моря

Кроткий любовник, —

Ветер из глубины

Волны вздымает.

О душа человека,

Как волнам ты подобна!

О судьба смертных,

Как ты подобна ветрам!

Ночные мысли

Вы мне жалки, звезды-горемыки!

Так прекрасны, так светло горите,

Мореходцу светите охотно,

Без возмездья от богов и смертных!

Вы не знаете любви и ввек не знали!

Неудержно вас уводят Оры

Сквозь ночную беспредельность неба.

О, какой вы путь уже свершили

С той поры, как я в объятьях милой

Вас и полночь сладко забываю!

«Кого полюбишь ты – всецело…»

Кого полюбишь ты – всецело

И весь, о Лидия, он твой,

Твой всей душой и без раздела!

Теперь мне жизнь, что предо мной

Шумит, и мчится, и сверкает,

Завесой кажется прозрачно-золотой,

Через которую лишь образ твой сияет

Один – во всех своих лучах,

Во всем своем очарованье,

Как сквозь дрожащее полярное сиянье

Звезда недвижная в глубоких небесах…

Капли нектара

Раз, в угоду Прометею,

Своему любимцу, с неба

Чашу, полную нектара,

Унесла Минерва людям,

Чтобы созданных титаном

Осчастливить и вложить им

В грудь святой порыв к искусствам.

Шла она стопой поспешной,

Чтоб Юпитер не заметил,

И в златой плескалась чаше

Влага, и на зелень луга

Несколько упало капель.

Рой прилежных пчел примчался,

Все нектар усердно пили;

Озабоченный, спустился

Мотылек – добыть хоть каплю;

Сам урод-паук приплелся,

Пил нектар что было мочи.

Так сподобились блаженства

Эти крохотные твари,

Счастье высшее – искусство —

С человеком разделив.

Божественное

Прав будь, человек,

Милостив и добр:

Тем лишь одним

Отличаем он

От всех существ,

Нам известных.

Слава неизвестным,

Высшим, с нами

Сходным существам!

Его пример нас

Верить им учит.

Безразлична

Природа-мать.

Равно светит солнце

На зло и благо,

И для злодея

Блещут, как для лучшего,

Месяц и звезды.

Ветр и потоки,

Громы и град,

Путь совершая,

С собой мимоходом

Равно уносят

То и другое.

И счастье, так

Скитаясь по миру,

Осенит то мальчика

Невинность кудрявую,

То плешивый

Преступленья череп.

По вечным, железным,

Великим законам,

Всебытия мы

Должны невольно

Круги совершать.

Человек один

Может невозможное:

Он различает,

Судит и рядит,

Он лишь минуте

Сообщает вечность.

Смеет лишь он

Добро наградить

И зло покарать,

Целить и спасать

Все заблудшее, падшее

К пользе сводить.

И мы бессмертным

Творим поклоненье,

Как будто людям,

Как в большом творившим,

Что в малом лучший

Творит или может творить.

Будь же прав, человек,

Милостив и добр!

Создавай без отдыха

Нужное, правое!

Будь нам прообразом

Провидимых нами существ.

Границы человечества

Когда стародавний

Святой отец

Рукой спокойной

Из туч гремящих

Молнии сеет

В алчную землю,

Край его ризы

Нижний целую

С трепетом детским

В верной груди.

Ибо с богами

Меряться смертный

Да не дерзнет:

Если подымется он и коснется

Теменем звезд,

Негде тогда опереться

Шатким подошвам,

И им играют

Тучи и ветры.

Если ж стоит он

Костью дебелой

На крепкозданной,

Прочной земле,

То не сравняться

Даже и с дубом

Или с лозою

Ростом ему.

Чем отличаются

Боги от смертных?

Тем, что от первых

Волны исходят,

Вечный поток:

Волна нас подъемлет,

Волна поглощает —

И тонем мы.

Жизнь нашу объемлет

Кольцо небольшое,

И ряд поколений

Связует надежно

Их собственной жизни

Цепь без конца.

Моя богиня

Кто среди всех богинь

Высшей хвалы достоин?

Ни с одной я не спорю,

Но одной лишь воздам ее,

Вечно изменчивой,

Вечно новой,

Странной дочери Зевса,

Самой любимой, —

Фантазии.

Ибо отец

Всякую прихоть, —

Хоть себе лишь дает он

Право на них, —

Ей позволяет,

Той, что мила ему

Сумасбродством.

Дано ей ступать,

Увенчавшись цветами,

По долинам средь лилий,

Летних птиц покоряя,

И устами пчелиными

Росную влагу

Пить с лепестков.

Ей также дано,

Взвеяв волны волос,

Со взором мрачным

Промчаться в вихре

Вкруг скал отвесных,

И тысячецветной,

Как утро и вечер,

И в смене вечной

Луне подобной

Являть себя смертным.

Все должны мы

Отца восславить!

Великий, древний,

Он обручил нас,

Смертных, – с прекрасной

Неувядаемо

Юной богиней.

Лишь нас одних

Сочетал он с нею

Небесными узами

И дал завет ей:

В беде и в счастье

Хранить нам верность

И не покидать нас.

Все остальные

Бедные чада

Многородящей