Прекрасное воскресенье для пикника - Теннесси Уильямс

Доротея. Как хорошо, что у Ральфа все в порядке — он такой бешено агрессивный!

Элина. Что же мне делать — на два часа у меня назначена встреча в Ля-Дю!

Боди. Вот и проваливайте, чтобы не опоздать!

Элина. Но мне необходимо переговорить с Доротеей! Это имеет первостепенное значение!

Элина делает паузу, с удивлением наблюдая, как Боди «набрасывается» на воскресный выпуск «Пост-диспетч», который лежал на стуле.

Что это вы надумали, мисс Боденхейфер?

Боди. Хочу вырезать заметку из газеты.

Элина. Зря стараетесь — завтра об этом все равно будет знать весь Блюэт.

Боди. Неважно, что будет завтра. Существует множество способов, как сообщить об этом девушке с таким нежным сердцем, как у Дотти. Вы о них ничего не знаете. Ах, так вот зачем вы приехали — за тем, чтобы все рассказать самой, да еще прямо сейчас, сразу и злобно! — У вас глаза, знаете, у вас глаза, как у птицы — но только не у певчей, должна вам сказать.

Элина. Да что вы говорите!

Боди. Да-да, очень похожи.

Пауза. Боди, оторвав половину первой страницы газеты, кладет газету на диван и берет с собой на кухню ту часть, из которою только что был вырван кусок. Вырванный кусок газеты она комкает и по пути выбрасывает в мусорный ящик.

Элина. Мисс Боденхейфер.

Боди (из кухоньки). Хафер!

Элина. Я вовсе не хочу вас обидеть, но неужели вы не понимаете, что для Доротеи жить в таких условиях просто оскорбительно.

Боди. Ах вон оно что, вы полагаете, что для нее это оскорбительно?

Принесенной частью газеты Боди начинает выстилать коробку из-под обуви. Разговаривая с Элиной, она пакует в коробку жареных цыплят и другую снедь для пикника.

Элина. Она сама намекала, что ей это крайне тяжело. У нее все вызывает депрессию — и визиты Глюк, которая ринулась в ванную, и кошмарная расцветка стен, и этот бордовый ковер в сочетании с бордовыми занавесками, и ваш вид из окна на эту безжизненную пустыню из кирпича, асфальта и бетона! А абажуры с ярко-желтыми маргаритками! А обои в бутонах роз, которые, кажется, вот-вот взорвутся как бомбы! У меня сразу возникла клаустрофобия, как только я вошла! Нет, это все не для культурного человека!

Боди. Что в вас такого культурного, мисс Брукша! Вы — модная, да, но это совсем не признак культуры! Вряд ли кто скажет, что ястреб или канюк — культурные птицы! Это вам за то, что вы такая злючка!

Элина. Вы — оскорбительная истеричка!

Боди. Еще не такое услышите, если не оставите Дотти в покое. И не перестанете объяснять ей, как плохо жить в этой квартире.

Элина. Мы с Доротеей Гэлвей ничего не скрываем друг от друга, и поэтому, как только она придет в себя, я намерена подготовить ее к новости, о которой она все равно узнает раньше или позже. Я -

Боди (прерывает ее). Я не хочу, чтобы у Дотти были разочарования. Для Дотти я хочу — жизни…

Элина. Что значит — жизни?

Боди. Ну жизни, жизни -

Элина. То есть вы хотите сказать — не смерти?

Боди. Вы лучше не насмехайтесь надо мной. Я сразу поняла, кто вы такая — вы змея, только хорошо одеты.

Элина. Вы ухитрились назвать меня и птицей, и змеею, однако вам придется выбрать что-нибудь одно — археоптериксы, единственно известное сочетание змеи и птицы — уже давно вымерли!

Боди. Посмотрите, вы даже говорите шипя! Ладно, шипите, если хотите, но только не у нас, раз мы — некультурные! О'кей, для вас эта комната безвкусная, но нам с Дотти она подходит. И если ничего уж нельзя поделать, то сегодня во время пикника на Крэв Кер я сама расскажу Дотти, что один непорядочный человек просто воспользовался ее доверчивостью. Но скажу это осторожно, я знаю как. А Бадди, я послежу за ним — хотя, конечно, такой как сейчас, он ей не очень подходит, но он бросит пить пиво, бросит курить свои сигары и каждую неделю будет сбрасывать по пять фунтов. И У Дотти с Бадди будут дети — дети! У меня никогда не будет детей, ни одного! А у них будут чудесные малыши — мои племянники и племянницы… — А у вас что!.. Ну ладно, кажется, я все уже собрала для пикника. На Крэв Кер сейчас так прохладно и красиво. Мы поедем на открытом трамвае и как только выедем за город, можно будет срывать цветы прямо с кустов. Будет прекрасная прогулка. И Дотти забудет, что он ей не позвонил, мы пробудем там до сумерек, пока не зажгутся первые светлячки. Я куда-нибудь ускользну, и они останутся на берегу вдвоем. Бадди не будет курить своих вонючих сигар, он почтительно возьмет ее за руку и скажет: «Я люблю вас, Дотти. Пожалуйста, будьте моею», — но не в том смысле, как в машине на Арт-Хилл, а на всю длинную дистанцию жизни.

Элина. Разве Доротея может испытывать какие-то чувства к вашему брату? Вы полагаете, что их увлечение обоюдно?

Боди. Дотти согласится на Бадди. У нее есть кое-какие оговорки на его счет, но на Крэв Кер она увидит — увидит, какой он хороший.

Элина. Мисс Боденхейфер, Доротея больше не намерена жить в этой жуткой квартире. Разве она не сказала вам, что мы собираемся снимать? Мы будем жить в очаровательной квартирке на втором этаже двуквартирного дома на Вестмореленд-Плейс.

Боди. Наверняка, модной? И цивильной, да? Но слишком дорогой, чтобы вы могли снять ее одна? Поэтому вам необходимо заарканить Дотти — да еще в такую даль от Блюэта? Чтобы поделить оплату, верно? При этом она будет платить большую часть, это уж точно!

Элина. Естественно, что смена такой обстановки, как эта предполагает некоторые расходы.

Мисс Глюк вываливается из ванной комнаты прямо на кровать Доротеи.

Доротея. МИСС ГЛЮК! ПОЖАЛУЙСТА, ПООСТОРОЖНЕЙ! Боди, Боди, здесь Софи Глюк вывалилась на мою кровать в облаке пара!

Элина. Мисс ГЛЮК ПРОРВАЛА ТРУБУ ПАРОВОГО ОТОПЛЕНИЯ!

Боди бросается из кухни в спальню.

Боди (Элине). А вы не ходите, вам там нечего делать!

Доротея выходит из спальни. Она закрывает за собой дверь и, закрыв глаза, в изнеможении прислоняется к ней спиной.

Элина. Ну наконец — то!

Доротея. Я так подавлена.

Элина. Вам лучше?

Доротея. Воскресенья всегда не похожи одно на другое…

Элина. Ну уж это — особенно!

Доротея. Не знаю почему, но я как-то… непонятно, почему я так волнуюсь. На этой неделе, буквально несколько дней назад, что-то такое произошло…

Элина. Очень интересно, что же это такое?

Доротея. К сожалению, я — я не могу говорить об этом с вами. Я жду очень важного телефонного звонка -

Элина. Могу я поинтересоваться, от кого?

Доротея. Лучше не надо.

Элина. Тогда я сама могу предположить, что звонок должен был исходить от одного молодого человека, который является весьма заметной и импозантной фигурой среди членов загородного клуба, а также каким-то образом связан с системой образования. Не так ли, Доротея?

Доротея. Если позволите, я не хотела бы обсуждать ничего — ничего личного сейчас.

Элина. Я понимаю, дорогая. Раз уж вы придвинули этот стул, почему бы вам не присесть?

Доротея. Да-да, простите.

Она вяло опускается на стул, поднимая руку к горлу.

Сегодня все как-то перепуталось в моей голове. Перед вашим приходом я, кажется, делала гимнастику.

Элина. И после него.

Доротея. Я хотела — нет, сначала я приняла душ. И стала одеваться.

Элина. Но помешала Глюк. У вас здесь все возможно! Однако, дело не в этом. Я имела удовольствие достаточно долго общаться с мисс Боденхейфер. (Она понижает голос). Кажется, она была обескуражена, когда услышала, что вы переезжаете на Вестмореленд-Плейс.

Доротея. Ах, вы ей сказали… Ну и очень хорошо. — А то я такая трусиха, никак не могла…

Элина. Я выложила ей все начистоту.

Доротея. А у меня не хватило пороху.

Мисс Глюк испуганно появляется с мокрой шваброй из спальни.

Элина. Разве вы не видите — она уже нашла вам замену!

Доротея. Нет, даже терпенью Боди наступит конец! Мисс Глюк, вы не могли бы отжать швабру в кухне? Кухня… — швабра — Софи.

Элина. Кажется, у нее шок.

Доротея (идет в спальню за Боди). Простите.