Коты, призраки и одна бабушка (сборник) - Светлана Лаврова

В середине комнаты стоял самодельный якобы журнальный столик, на него обычно складывали то, что надо куда-то положить, а особо некуда. Каждый гость дачи должен был нарисовать на столешнице цветочек – как умел. За долгие годы столик покрылся цветами со всех сторон в три слоя, а некоторые особо шустрые незабудки даже расползлись по ножкам. В противоположном от шкафа углу на стене висела старенькая бабушкина катана – это японский меч, если кто забыл. Рядом переживал почетную старость бабушкин бокен (это деревянная модель катаны, тоже вполне себе нормальное оружие, если умеешь им владеть). В многочисленных боях бокен потерся, поцарапался и расщепился, да еще в прошлом году его Тиша погрызла, у нее зубки резались. Но бабушка его все равно уважала и говорила, что она сама похожа на этот бокен – потертая, поцарапанная, погрызенная, но тоже еще может дать по башке, если ее сильно достать. Выше на стене висела жизнерадостная композиция из трех сюрикенов, изображающих звездное небо над Фудзи. А ниже было устроено прекрасное японское ложе.

Вообще-то любой японец при виде этого ложа решил бы, что тут собрался спать целый отряд копейщиков-асигару со своими трехметровыми копьями, а не один человек. Потому что японцы скромные, спят по стойке «смирно» на очень узеньких и коротких кроватках. И футоны – матрасики-одеялки – у них тоже узкие. Но бабушка положила два матраса на два матраса, застелила это чистейшим бельем в синих хризантемах и сказала, что здесь будет спать Артем. Хочет вдоль будет спать, хочет – поперек, размеры постели позволяют. А кровать – это неинтересно, кровать у него и дома есть.

Рядом бабушка устроила такое же лежбище для Люка. Над ним была закреплена бабушкина шпага со сломанной гардой (как она ее сломала – это отдельный разговор). А левее шпаги на розовой ленточке висел огромный картонный нос в буграх и синяках. Он назывался «шестнадцатый неубиваемый». Дело в том, что лет пять назад бабушка увлеклась ролевыми играми. Но по возрасту и полу ей были недоступны роли эльфов, рыцарей и хоббитов. А на роли принцесс была жуткая конкуренция. Бабушка сказала, что роль принцессы для нее пресновата и слишком гламурная, а вот ведьма – это да, это вылитое оно. И стала изображать ведьм с самодельным картонным носом редкостной прелести. Бабушка сразу стала очень популярна; эльфов да принцесс вон целые толпы, а поди-ка найди приличную ведьму! Тем более что бабушка упорно играла роль ведьмы со шпагой. Она не в избушке-на-курьих-ножках бездельничала, а бегала по полю и сражалась с разнообразными Зигфридами, Керриками, Леголасами. И только очередной Леголас легким движением руки (с мечом) проводил устрашающий финт недалеко от бабушкиного лица, как бабушка незаметно развязывала ленточку на затылке, и у нее отваливался нос! Леголас пугался, что покалечил пенсионерку, замирал в растерянности, и вот тут-то бабушка его побеждала и приканчивала шпагой! Или в плен брала – что там по сюжету надобно.

За три года увлечения ролевками бабушка извела не меньше сотни эльфов и износила пятнадцать носов, а этот, шестнадцатый, все никак не желал покидать место сражения. Тут бабушке надоели ролевки, и она увлеклась тенсин ся ден катори синто рю – если коротко и неверно, то это японское фехтование на катанах, а если правильно и длинно, то книжки не хватит. Бабушка отрабатывала ката, то есть упражнения, и нос за ненадобностью повесила на стенку, потому что таких носов у самураев не бывает, а бабушка была теперь практически самурай.

Тиша еще в прошлом году на этот нос смотрела-смотрела, на стенку прыгала-прыгала… не достать, маленькая. Сейчас она выросла, сейчас она до носа точно доберется и – уррра! – покатает, погоняет, погрызет, потом еще покатает… а там видно будет. Но это потом. А сейчас все четыре кота развалились на свежайшей, только что застеленной Артемовой постели.

Герой с наслаждением вонзил когти в подушку с синими хризантемами.

– Хорошо, – мурлыкнул он. – Никогда не видел, чтобы котам такие крутые лежанки устраивали. Молодец, бабушка.

– У меня в Виндзорском замке тоже неплохо, – сказал Томек, ложась на бок и потягиваясь. – Но простыни атласные, скользкие. И рубиновые пуговицы на наволочках такие твердые – царапают.

Тиша перевернулась на спинку и заболтала в воздухе всеми четырьмя лапами:

– Очень хорошая кроватка. Еще бы кто пузо почесал… мурр…

– Мы тут всегда спать будем, – выразила общее мнение Муся. – Это же для нас все сделали. А давайте рассказывать страшные истории!

– Фу, это для маленьких, – дернул ухом Герой.

– И ничего не для маленьких. Маленькие боятся. Это для среднего возраста.

– Тиша забоится, она маленькая, – сказал Томек.

– Я не забоюсь, я храбрая, – возразила Тиша. – Мейнкуны знаете какие смелые? Один мейнкун забодал целый автобус! И не забоялся!

– Ладно, а кто первый рассказывает?

– Посчитаемся: вышел котик из тумана, вынул когти из дивана, буду когти я точить – все равно диван чинить!

Начинать выпало Мусе. Она изящно шевельнула хвостом, переступила лапками и начала:

– В черном-черном городе стоял черный-черный дом. В черном-черном доме жил черный-черный котенок. И хозяева у него тоже были черные.

– Почему? – удивился Томек. – Через дымоход каждый день лазали?

– Нет, просто черного цвета. Называются негры.

– Так не бывает, – помотал головой Герой. – Ты врешь, как этот серый тип.

– Бывает. Порода такая. Вот Тиша – мейнкун, тоже порода. Какая разница, какого цвета люди, лишь бы кормили вовремя. И вот хозяева ушли погулять, когти о травку поточить, за бабочками погоняться. А котенок один дома остался. Ну, как положено, сперва слегка почесал когтями о диван, потом по занавеске погулял вверх-вниз, потом тапок погрыз, все нормально. И вдруг слышит: из черного ящика, который стоит на тумбочке и об который нельзя точить когти, раздается зловещее мяуканье: «Котенок-котенок, в городе появился Зеленый Вискас!»

– Заплесневелый? – ахнул Томек.

– Не знаю. Зеленый просто. Котенок не слушает, мало ли кто там мяукает из ящика. Хозяева и то говорят: нельзя верить тому, что передают по телевизору. Дальше играет – подушку на пол стащил и прыгает по ней. А из ящика раздается еще более зловещее мяуканье: «Котенок-котенок, спасайся! Зеленый Вискас уже на твоей улице!»

– Ой, какой ужас… – прошептала Тиша и подобрала лапки.

– Котенок все равно не слушает, он как раз когтем подушку поддел и начал оттуда подушкины кишки доставать, перья называются.

– Ага, вот откуда у птиц перья, – пробормотал Герой. – Их из подушек выковыривают и к птицам приклеивают. А я-то думал…

– И тут черный ящик как заорал некошачьим мявом: «Гав! Зеленый Вискас уже у тебя в доме!» Задымился и рассыпался на кусочки не больше сосиски. Котенок от подушки оторвался и видит: в дверь медленно-медленно вваливается тускло мерцающая зеленая масса. В массе обнаружилась ямка-рот, этот рот облизнулся раз, другой…

Тиша от ужаса захрипела каким-то полузадушенным мявом. Томек храбро спрятался за подушку.

– Зеленый рот раскрылся и сказал: «Много дней ты ел меня, негодный котенок, а теперь я съем тебя… ням-ням-ням…»

– И тут пришли хозяева и спасли котенка? – с надеждой спросила Тиша.

– Нет, за хозяевами погналась собака и загнала их на забор. Они сидели на заборе, мяукали и не могли слезть и спасти котенка, – серьезно объяснила Муся. – Котенку пришлось спасаться самому. Зеленый Вискас надвинулся еще ближе, из осклизлой пасти уже доносилось его зловонное дыхание… и тут котенок бросил ему в пасть полураспотрошенную подушку! Зеленый Вискас от неожиданности – ам! И вот представьте: огромная куча Зеленого Вискаса, и из нее перья торчат, много-много!

Томек фыркнул – представил.

– Вот и котенку стало смешно, – продолжила Муся. – Он засмеялся. А от смеха все злое гибнет, это закон природы. И чем громче котенок смеялся, тем меньше становился Вискас, он закрутился, закрутился, перемешался с перьями… получилось что-то вроде шерсти, из которой сама сделалась нитка и смоталась в зеленый клубок. Котенок схватил клубок и через форточку зашвырнул его далеко-далеко…

– До бабушкиной дачи, – кивнул Томек. – Это тот самый клубок, который мы размотали днем! Взаправду!

– Да, – сказала Муся торжественно. – Потому что я рассказываю только правдивые истории.

– Давай выкинем эту зеленую нитку, – дрожащим голоском предложила Тиша. – А то вдруг она снова соберется в страшный Зеленый Вискас!

– Ну и что, а ты же храбрый мейнкун, ты нападешь и забодаешь этот Вискас, как тот мейнкун забодал автобус, – предложил Герой.

– Я еще маленький, – объяснила Тиша. – А тот мейнкун был большой. Больше автобуса.

– Ладно, теперь ты, Герой, рассказывай.

– Ну я прям не знаю, что рассказать… мурло все это, – дернул ухом Герой.