Баллады о Боре-Робингуде - Кирилл Еськов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
41
Стреляют, как уже было сказано, все – только с весьма различным успехом. Все кончается за считанные секунды; из четверки тотон-макутов уцелел лишь безоружный Зорро, вовремя сообразивший упасть и прикинуться вещмешком, не ввязываясь в происходящее. Пулеметчик с вышки-колокольни сперва не мог вступить в дело без того, чтоб не искрошить за компанию и своих, а потом стало поздно: Робингуд успел добраться до своей трофейной М-16 и пульнуть в «аистиное гнездо» пулеметчика гранату из подствольника – с тем же небрежным изяществом, как Майкл Джордан кладет мяч в корзину броском из-за средней линии.
Тишина наваливается столь же внезапно, как и грохот пальбы; поистине – «скоротечный огневой контакт»… Тайсон перед смертью исхитрился-таки всадить в джип короткую очередь; пули прошли впритирку с Ванюшей, и теперь он, с чувством перекрестясь, ощупывает развороченную пулями спинку сидения:
– Гляньте-ка, товарищ подполковник! Кучно легла – в аккурат между нами!
Подполковник только хмыкает («В генералы метишь, Ванюша? Ну-ну…») и оборачивается назад, к Чипу:
– Все в порядке, вольноопределяющийся?
– Так точно! – с несколько натужной молодцеватостью ответствует тот.
– Заснять что-нибудь вышло?
– Черт его знает – темновато… Но на кнопку жал всю дорогу, не переставая!
– Молодец! – без тени иронии кивает Подполковник. –Объявляю благодарность перед строем.
…В здании виллы никто пока ответного огня не открывает, да и вообще признаков жизни не подает; даже света в окнах, несмотря на позднее время, отчего-то не видать. Команда Робингуда настороженно приближается к дверям: сам он с М-16, Подполковник и Ванюша – с трофейными «Узи» через плечо, Робинсон – с помповиком наперевес, Чип – свидеокамерой.
– Стой! – внезапно командует Робингуд и, оглядясь вокруг, тихонько бормочет под нос: – Черт, что-то мне до крайности не нравится эта тишина…
– Что – мурашки по загривку? – понимающе откликается Подполковник.
– Угу… Будь это компьютерной игрой – самое время СОХРАНИТЬСЯ.
42
Пост тонтон-макутов на дороге № 3: обшарпанный форд Марлоу послушно тормозит перед наполовину перегородившим дорожное полотно джипом-тойо той. Американец – подлинное воплощение пьяного дружелюбия – вываливается из машины и развинченной походкою направляется к джипу:
– Алло, ребята! У вас проблемы?
– У нас – нет. А вот у тебя сейчас будут, – выбирается наружу мрачный Бенджи с автоматом «Узи» на ремне, – если на счет «два!» не уберешься отсюда на хрен. Раз!..
– Понял, не дурак! – широко ухмыляется пьяный, успокоительно помавая воздетыми дланями; похоже, он совершенно не въезжает в серьезность ситуации. – Убегаю-убегаю – как тот белый кролик! Только это… не развернуться мне тут… Может, вы чуток сдадите назад – во-он в тот отнорок меж кустиков?
Ошарашенный такой наглостью Бенджи невольно оборачивается в направлении, указанном рукою Марлоу – и вэтот миг как-то вдруг разом протрезвевший американец прыгает вперед. Тонтон-макут скукоживается от удара в пах; прикрываясь им как живым щитом, резидент выхватывает «беретту» с глушителем и молниеносно всаживает обойму в ветровое стекло бандитского джипа, разрисовывая это темное зеркало затейливыми веерами морозных узоров. Еще мгновение спустя Марлоу, обрушив рукоять пистолета на голову так ине разогнувшегося главаря, уже распахивает дверцу тойоты и методично добивает контрольными выстрелами раненых автоматчиков.
…Очнувшись от подмораживающей обонятельные нервы нашатырной вони из раздавленной ампулы, Бенджи обнаруживает себя лежащим в обширной бензиновой луже: Марлоу не пожалел вылить на главаря тонтон-макутов целую канистру. Сам резидент стоит шагах в пяти – небрежно подбрасывает и ловит плоскую армейскую зажигалку:
– Очухался? Ну так вот – теперь мой черед считать до двух! Мне нужна схема расположения ваших постов у летного поля, их численность и вооружение, позывные раций… Если я не буду всего этого знать на счет «два!», ты обратишься в замечательный бифштекс – с прожаренной, хрустящей корочкой… Раз!.. – щелкает зажигалка.
– Не-е-ет!!! Не надо! – хрипит тонтон-макут. – Все расскажу, все, что знаю! Но только… Какая гарантия, что ты меня не прикончишь?
– Никакой, – пожимает плечами Марлоу. – Просто у тебя нет выбора.
43
Вашингтонская правительственная резиденция: мягкие светильники отражаются в начищенном светлом паркете, стены обшиты панелями из мореного дуба; общий стиль – неброская викторианская роскошь. Перед окованными декоративной красной медью дверьми – высоченный красавец-лейтенант в парадной темно-голубой форме ВВС и трое секьюрити в штатском (служба безопасности президента, подчиненная министерству финансов). Лейтенант отчаянно пытается что-то втолковать старшему из секьюрити, но тот лишь отрицательно качает головой – «Не положено!»
44
В рассекающем тьму карибской ночи «летающем вагоне» – последние приготовления к десантированию: квадратно –гнездовой капитан О'Лири рассовывает по кармашкам своей камуфляжной жилетки, упрятанной под цветастую пляжную хламиду, разнообразный боевой эквипмент – с той же артистической отточенностью движений, как у голливудских боевых роботов Шварценеггера и Ван-Дамма. А вот трое собравшихся в кружок очаровательных амазонок – в бикини, но с автоматами – ведут тем временем между собою разговоры явно неуставные: не то рассказывают неприличные анекдоты, не то обсуждают сравнительные достоинства различных депиляторов… Впрочем, стоило командиру бросить на них укоризненный взгляд, как они тут же посерьезнели, и с должным рвением принимаются за подгонку снаряжения.
– Капитан! – возникает в дверях кабины шлем одного из пилотов. – Через пять минут заходим на посадку. Готовы?
– Мы всегда готовы, – меланхолично откликается ирландец.
45
Позиция тонтон-макутов у бровки летного поля: крупнокалиберный пулемет, автоматы, «Стингер». Над головами – быстро нарастающий гул вертолетных винтов. Старший отчаянно взывает в неоткликающуюся рацию: «Сеньор капитан, сеньор капитан, тревога!.. Да что они там, все померли, что ль?!»
– Эй, Мандела! – окликает старшего наблюдатель с прибором ночного видения. – Чего делать-то будем? Это ж «летающий вагон», не хрен собачий – щас тебе на плешь высыплется десантная рота полного состава, и привет горячий!
– А хрен его знает, чего делать! Велено было – «без приказа в огневой контакт не вступать», ну и где он – тот приказ?
– Слышь, Мандела… – это уже другой тонтон-макут. – У нас, похоже, уже началось дезертирство – дозорный куда-то пропал…
– Что-о-о?!! Идиоты!.. Трево… – но на этом месте вопль не в меру сообразительного командира обрывается странным чмокающим звуком: какая-то тень, мгновенно сгустившаяся из ночного мрака за спиною Манделы, рывком за волосы запрокидывает его голову назад и четко, «в одно касание», перерезает ему оттянутое горло от уха до уха…
Тень, ловко увернувшись от брызнувшего на нее фонтана крови, вершит среди оцепенелых тонтон-макутов свой танец смерти, напоминающий рваный полет летучей мыши. «Пок!.. – пок!.. – пок!.. – пок!.. – пок!..» – выстрелы из «беретты» с глушителем звучат немногим громче хлопка́ откупориваемого шампанского. Лишь двое или трое людей Манделы успевают хотя бы дотянуться до оружия.
Среди этих «двоих-троих» – и парень со «Стингером» на плече; он, ясное дело, стоял лицом к летному полю, как раз выполняя операцию «захват цели», и не успел даже обернуться к месту побоища. Пуля Марлоу угодила ему в шею, и сведенная судорогой боли кисть тонтон-макута намертво стискивает рукоять, вдавливая в нее пусковую кнопку. Вторая пуля, всаженная ему в затылок, ничего уже тут, разумеется, поправить не может.
…В сторону неразличимой пока во мраке туши летучего дракона взмывает с земли невесомо-стремительная желтоватая искра; подобно акуле, чующей сквозь стометровую водную толщу ничтожный привкус крови, она уже безошибочно унюхала в ночи то, чего вкуснее нет в мире: угарный жар выхлопа вертолетных двигателей…
46
Вашингтонский раут, меж тем, идет своим чередом: дамы в простеньких вечерних платьях по цене лимузина и бриллиантовых колье по цене ядерной субмарины, джентльмены в смокингах, бесшумные стюарды с коктейлями – ну, одним словом, «Династия»… И тут ровный гул изысканно –остроумных разговоров ни о чем разом обрывается, ибо за внезапно приоткрывшимися створками ведущих в зал дверей взорам собравшихся открывается нечто абсолютно немыслимое – Господи помилуй, да это же ДРАКА! А еще мгновение спустя в зал вваливается давешний лейтенант (китель расхристан, полуоторванный аксельбант свешивается чуть не до колена) сповисшими на нем секьюрити: чувствуется, что он в том самом душевном состоянии, когда человек способен крушить в щепки дубовую мебель или сворачивать шеи гулящим женам.
