Вредная самооценка. Не дай себя обмануть. Красные таблетки для всех желающих - Альберт Эллис

ваше мировоззрение. Из своего внутреннего Я вы черпаете ресурсы для того, чтобы быть тем, кем вы хотите быть. Таким образом, развитие своего внутреннего Я – это не роскошь, а необходимость, чтобы оставаться самим собой во всех трех измерениях (Hartman, 1967).

9. «Человек как личность, как внутренняя ценность находится в измерении, которое не делает его более ценным (так как внутреннюю ценность ни с чем нельзя поставить в один ряд), но наделяет такой несравненной ценностью, которую нельзя сопоставить с внешним (материальным) миром. Он ничто по сравнению с внутренней ценностью одного человека» (Hartman, 1967).

10. «Внешняя ценность индивида зависит от того, соответствует ли он теоретическому представлению о том, каким должен быть человек. Внутренняя же ценность определяется тем, соответствует ли человек концепции индивида. В этой связи его внутренняя, или личная, ценность не может быть выражена в единицах внешнего измерения. Следовательно, индивид хорош сам по себе – как отдельный человек» (Hartman, 1967).

11. «Появление человека на свет – событие космического масштаба, так как его возможности безграничны» (Hartman, 1967). Соответственно, если мир наделен хоть какой-то ценностью, то человек и его жизнь должны иметь равнозначную или превосходящую ценность.

12. «Если принять за основу аксиому о ценностях, а именно то, что ценность – это богатство характеристик, то утверждать, что человек плохой, становится невозможно, так как он представляет собой бесконечное число качеств и свойств. Все зависит от того, как мы определяем „хорошее“, причем в рамках теории ценностей. В противном случае, потребуется разработать новую теорию» (Hartman, 1967).

Аргументы Хартмана нельзя назвать ни исчерпывающими, ни бесспорными. Несмотря на это, они предоставляют обширный и полезный материал, с помощью которого любой психотерапевт, опирающийся в работе на философские воззрения, может бороться с непреодолимыми страхами своих клиентов. Если люди боятся, что они не нравятся окружающим и их черты характера или способности далеки от идеала, то их самооценка или внутренняя ценность (которую они ошибочно связывают с ценностью внешней) катастрофически занижена. Я уже много лет использую экзистенциальные доводы Хартмана в работе с людьми, склонными к самоуничижению, и они, как правило, показывают хороший результат. Когда человек обеспокоен и настаивает на своей безнадежной никчемности, я могу довольно быстро доказать, что это лишь гипотеза, а не «факт», так как подкрепить ее какими-либо доказательствами невозможно, даже если клиенту кажется обратное. А поскольку упрямое отстаивание этой гипотезы среди прочего неминуемо приводит к удручающим последствиям, то, черт возьми, в интересах клиента это прекратить. Как правило, многие с задачей справляются – по крайней мере, в некоторой степени.

При этом, как отмечает сам Хартман (особенно когда признает, что принятие человеком себя как хорошего «…зависит от определения „хорошего“»), основные доводы в пользу теории о том, что человек обладает внутренней ценностью, а значит, не может быть ничтожным, тавтологичны и носят определительный характер. Не существует никаких эмпирических данных, чтобы подтвердить (или опровергнуть) это утверждение, и, скорее всего, они вряд ли появятся. Верно и то, что у этого довода есть выраженная прагматическая привлекательность. Любая теория о том, что все люди в целом или конкретный человек в частности являются плохими или недостойными ни своего, ни чужого уважения, приведет к опасным последствиям. Поэтому, чтобы жить долго и счастливо, людям следует принять то, что они «хорошие», а не «плохие».

Я, наверное как и любой другой психотерапевт, работающий эффективно, не могу не согласиться с этим аргументом. Тем не менее сама форма философского тезиса мне кажется неизящной. При том что мысли о своей никчемности или несостоятельности для человека, как правило, деструктивны, а мысли о своей добродетели и значимости идут ему во благо, непонятно, почему возможность полезного выбора ограничивается этими двумя гипотезами. На мой взгляд, есть и третий вариант, который не так жестко определен, но с философской точки зрения более оригинален и в большей степени соответствует объективной действительности. Речь идет о редко высказываемом предположении о том, что термин «ценность» к человеку неприменим, а определения «хороший» или «плохой» некорректны. Если педагоги и психотерапевты будут учить людей отказываться от каких бы то ни было Я-концепций и представлений о себе, тем самым они в значительной степени помогут мужчинам и женщинам мыслить вне рамок выбора одного из двух. Это даст людям возможность стать более устойчивыми в эмоциональном плане.

Должен ли человек в принципе оценивать сам себя? И да и нет. Рассмотрим этот вопрос на примере женщин. С одной стороны, они, очевидно, не просто какие-то млекопитающие, которые были воспитаны особым образом. Они уже рождаются с ярко выраженной склонностью к самооценке. Насколько мне известно, ни одна цивилизованная женщина в этом мире не принимает свою жизнь безоговорочно, не пытаясь сделать ее более приятной и менее беспокойной. Вместо этого они постоянно отождествляют себя со своими достижениями и все время стоят перед мучительным выбором, как поступить, и искренне верят в то, что если выберут «правильное» и воздержатся от «неправильного», то окажутся в раю или в аду.

Возьмем для сравнения крайне нестрогие в вопросах морали гедонистические народы Полинезии, в особенности Таити. Как описывает их Даниельссон[8] (Danielsson, 1956), это жаждущие удовольствий беззаботные люди, открытые в вопросах секса, которые свободно вступают в интимные отношения до и вне брака, эротические танцы и сексуальные игры воспринимают как должное. Еще недавно у них была распространена полигиния и одалживание жен, танцы нагишом, прилюдные половые акты, публичные дома для молодежи. Они допускали свободу выбора сексуального партнера и поощряли ритуальное лишение девственности.

В то же время у полинезийцев существует множество табу, нарушение которых заставляет их испытывать острый стыд и ненависть к себе. И по сей день они соблюдают обряд обрезания мужчин, достигших половой зрелости, мужчины и женщины едят и спят в разных домах, придерживаются строгого разделения труда между полами. Более того, в прошлом у них были распространены сексуальные привилегии, основанные на происхождении и статусе, обязательные браки для вдов, ритуальное воздержание. Женщинам запрещалось заниматься вопросами религии, а на время менструации их изолировали. В политическом и религиозном плане полинезийцы всегда были очень взыскательными: «Полинезийские вожди и знать так долго сохраняли за собой весьма неоднозначные привилегии только благодаря действенной поддержке со стороны религиозного культа. Согласно полинезийской религиозной доктрине они произошли от богов, что наделяло их святостью и непререкаемым авторитетом… Полинезийские боги требовали жертвоприношений, на многих островах – человеческих. Для богобоязненного вождя не было ничего проще и естественнее, чем избавляться от доставляющих неприятности людей, принося их в жертву. На Таити самых могущественных правителей носили на себе слуги. Считалось, что если правители