Великолепное Ориноко - Жюль Верн

Следующий день прошел при проливном дожде. Никто не мог выйти на палубу. Сержант Мартьяль и юноша проводили эти длинные часы в задней гостиной, где расположились также Мигуэль, Варинас и Фелипе. Трудно было бы при этих условиях не ознакомиться с вопросом «Атабапо-Гуавьяре-Ориноко», потому что географы только о нем и говорили. В разговор вмешались и некоторые из пассажиров, примыкая то к одному, то к другому ученому, хотя с уверенностью можно было сказать, что ни один из этих любопытных не отправится в Сан-Фернандо, чтобы лично разрешить этот вопрос.

— А какое же это может иметь значение? — спросил сержант Мартьяль племянника, когда тот объяснил ему тему разговора. — Как бы ни называлась та или другая река, это не больше как вода, текущая по своему естественному руслу…

— Что ты говоришь, дядюшка! — ответил Жан. — Ведь если бы не существовало таких вопросов, к чему были бы географы, а если бы не было географов…

— …мы не могли бы изучать географию, — закончил сержант Мартьяль. — Во всяком случае, для меня ясно одно: что мы будем иметь удовольствие ехать с этими спорщиками до Сан-Фернандо.

Действительно, начиная от Кайкары путешествие предстояло совместное, в особого рода лодке, приспособленной к многочисленным порогам среднего Ориноко.

Благодаря отвратительной погоде в этот день прошли мимо острова Тигритта, даже не разглядев его.

Зато во время завтрака и обеда путешественники могли полакомиться превосходной рыбой, морокотой, которая водится здесь в громадном количестве и которую массами отправляют в соленом виде в Боливар и Каракас.

Незадолго до полудня пароход обогнул с запада устье Коры. Эта река — один из самых больших притоков, впадающих справа в Ориноко. Она течет с юго-востока через территорию племен панаресов, инаосов, аребатосов, тапаритосов и орошает одну из живописнейших долин Венесуэлы. Местные поселения, расположенные поблизости от берегов Ориноко, населены метисами испанского происхождения.

В более отдаленных обитают лишь кочевые индейцы-скотоводы, так называемые гомеросы.

Жан употребил часть свободного времени на чтение рассказа своего соотечественника, который в первую экспедицию, в 1885 году, бросив Ориноко, углубился в льяносы Коры, где еще держатся племена аригвасов и квириквирипасов. Все опасности, через которые прошел французский путешественник, и даже еще в большей мере, предстояли и Жану, если бы ему пришлось подняться до самого верхнего течения реки. Но как ни восторгался юноша энергией и храбростью этого француза, он надеялся все же, что его энергия и храбрость будут не меньше.

Правда, один был взрослый человек, а другой всего только юноша, почти ребенок. Но Жан надеялся, что ему удастся преодолеть все трудности подобного путешествия и довести его до конца!

Ниже устья Коры Ориноко все еще очень широко — около 3000 метров. В течение трех месяцев дожди и притоки сильно подняли его уровень. Тем не менее капитану «Симона Боливара» пришлось маневрировать осторожно, чтобы не сесть на мель, находящуюся около острова Тукурагвы, против реки того же имени. Может быть, однако, пароход все же коснулся несколько раз дна, по крайней мере об этом говорили беспокоившиеся пассажиры.

Как бы то ни было, из затруднений на этот раз вышли без аварий, и вечером «Симон Боливар» бросил якорь в глубине одной из бухт правого берега, называемой Лас-Бонитас.

Глава четвертая. ПЕРВЫЕ СВЕДЕНИЯ

Лас-Бонитас — это официальная резиденция военного губернатора области, орошаемой рекой Кора. Городок этот, расположенный на правом берегу Ориноко, занимает приблизительно то самое место, которое когда-то занимала испанская миссия Альтаграсиа.

Миссионеры — это настоящие завоеватели испано-американских провинций, и они не без зависти смотрят на то, как англичане, немцы и французы стараются обратить в свою веру туземцев, живущих в глубине страны. Это обстоятельство делает всетда возможными различные столкновения.

Военный губернатор находился в это время в Лас-Бонитасе. Он был лично знаком с Мигуэлем. Узнав, что тот направляется к верхнему течению Ориноко, он поспешил на пароход, как только последний стал на якорь.

Мигуэль представил губернатору обоих своих друзей. Произошел обычный обмен любезностями. Так как «Симон Боливар» должен был простоять в бухте до часу пополудни следующего дня, то путешественники получили от губернатора приглашение на завтрак.

Отход в час дня давал пароходу возможность прибыть в тот же вечер в Кайкару, где пассажиры, которые не ехали в Сан-Фернандо или другие городки и местечки провинции Апур, должны были оставить «Симона Боливара».

На следующий день, 15 августа, все трое членов Географического общества отправились к жилищу губернатора. Но еще раньше сержант Мартьяль по предложению племянника сошел вместе с ним на берег, и они оба прогуливались по улицам Лас-Бонитаса.

Город в этой части Венесуэлы представляет собой простую деревушку, состоящую из нескольких разброшенных хижин, заросших густой тропической зеленью. То тут, то там можно было заметить группы великолепных деревьев, которые свидетельствовали о чрезвычайном плодородии почвы; то были чаппаросы с кривыми стволами, покрытые грубыми и сильно пахнущими листьями, пальмы из породы «коперничиас», ветки которых распростерты в виде змей, а вершины — в виде веера, пальмы «моричес», которые отличаются тем, что высасывают из почвы влагу с такой силой, что у их корней трескается земля.

Тут же можно было заметить так называемые копаиферы, громадные мимозы с широкими ветвями и бледно-розовыми листьями чрезвычайно изящной формы.

Жан и сержант Мартьяль зашли вглубь этих рощ, в которых в бесчисленном количестве росли великолепные недотроги, так называемые «сонные деревья», с удивительной окраской.

Между деревьями прыгали целые стаи обезьян. Этих человекообразных насчитывают на венесуэльской территории до шестнадцати видов. С ветки на ветку перепархивали многочисленные птицы, называемые трупиалами, которые считаются первыми тенорами среди воздушных музыкантов и гнезда которых висят на оконечностях длинных лиан; затем так называемые «кучера лагун», прелестные птицы, грациозные и ласковые; тут можно было заметить также спрятанных в трещинах почвы и ждущих ночи, чтобы выпорхнуть из своих убежищ, птичек, обычно известных под именем «дьяволят», которые, взлетая к вершинам деревьев, производят впечатление пущенной из лука стрелы.

Шагая все дальше и дальше среди пальм, сержант Мартьяль наконец сказал:

— Нужно было взять с собой ружье.