Туринская плащаница - Этьен Кассе

И услышали его призывы: мужчины зако­лоли сначала всех женщин и детей, а потом среди друг друга начали сеять смерть, заранее поджигая все, что не должно попасть в руки римлян, и следя за тем, чтобы и в самом деле все защитники были умерщвлены. А затем по­следний из них пронзил тело свое мечом. Когда римляне на следующее утро вошли в крепость, их взору предстала ужаснейшая картина: сожженные дома, убитые мужчины, женщины и дети. И хоть и были те врагами, римляне испытали великое почтение пред му­жеством этих людей».

Масада была последней крепостью непо­корных мятежников. Здесь во время раско­пок, проводившихся с 1963 по 1965 год, было найдено огромное количество древних текстов (в том числе Ветхого Завета, а также совершен­но неизвестных трудов, таких как, например, «Мудрость Бен Сира» и тексты ессеев), монет, культовых вещей и т. д.

Тамплиеры и монахи-цистерцианцы тща­тельно изучали иудейские манускрипты сразу же по возвращении из Святой земли Гуго Шам­панского. И очень сомнительно, что это были манускрипты Ветхого Завета; тот был прекрас­но известен и без Крестовых походов. После изучения текстов тамплиеры занялись поисками по всей территории Святой земли. Уж не отыскали ли они в Иерусалиме в храме Соломона некие сведения о том, что находилось в Масаде, крепости царя Ирода? Не исключено, что именно тамплиерам удалось найти подлинную плащаницу Христа, укрытую в крепости Масада. Среди мятежных иудеев было много членов ессейской общины, весьма близкой ученикам Христа. Кто знает, может, именно сюда были доставлены погре­бальные пелены Иисуса.

Альберт Аахенский в своей хронике Перво­го крестового похода пишет об устроенной в развалинах Масады походной крепости ордена храма: «В центре этой церкви в скале стоит ка­менный алтарь... с одной стороны его ступени ведут в пещеру, которую закрывает маленькая дверца, всегда запертая. Там, по мнению мно­гих людей, находится самая священная вещь нынешнего христианского мира».

А что это могло быть, как не погребальные пелены Христа? Так или иначе, тамплиеры бы­ли связаны с плащаницей. По крайней мере, фамильно...

Продолжение легенды о плащанице

...Жан-Пьер де Вуази пугливо вглядывался в суровое лицо кардинала Одо де Шатеруа. В чертах прелата, чье имя было известно всем во Франции, время от времени проглядывало нечто демоническое. Кардинал не был высок ростом, но во всем, что касалось царства ду­ховного, являлся истинным великаном. Одарен­ный как никто другой, он был уже в тридцать лет назначен профессором теологии в универ­ситете Парижа, где опубликовал много ученых книг и диспутов по философским и догматиче­ским вопросам.

Долгие годы Одо де Шатеруа был канцлером Парижского университета, пока в 1244 году не возвысился до звания кардинала, чтобы ровно через год стать папским легатом во всей Фран­ции. В сей должности он не только поддержал подготовку Первого крестового похода Людови­ка IX, более того, кардинал лично принял уча­стие в крестовом походе. Знаменитый ученый и проповедник собственными глазами увидел плоды своих надежд и трудов.

Столь же рьяно кардинал взялся помогать королю и в подготовке второго похода. Онистранствовал по самым удаленным уголкам королевства — не было в стране ни одной про­винции, в которой не возжег бы кардинал огонь воинственного воодушевления. 

И вот Одо де Шатеруа раскинул руки и так замер перед прихожанами в молчании. Его чер­ный пронзительный взгляд был обращен вдаль, и казалось, что смотрит кардинал сквозь лю­дей, стены собора, деревья. Толпа стихла, боясь даже дышать.

—    Возлюбленные братья мои, кровью Хри­стовой спасенные дети Света,— начал свою проповедь кардинал.— Слышите ли вы звуки тревожного набата? Враг стоит у ворот; пора нам выступить на битву! Жестокий безбож­ник, султан Бибар, взошедший на трон благо­даря подлому убийству, алкая крови, угрожает сирийским христианам. Жаждет он церкви их предать огню, изгнать всех верующих во Хри­ста из земель их и уничтожить. Ведаю, что сирийские христиане все как есть еретики и схизматики, не желающие подчиниться власти святого престола в Риме, но все равно веры они христианской, а значит, братья нам, к кото­рым должны мы поспешить на помощь. Ибо не им угрожает сей дьявол Бибар, а нашим го­сударствам на побережье Востока!

Слова кардинала жемчугом сыпались с его губ, проникновенные и спокойные, в стран­но-гипнотизирующем ритме.

—    Многие говорят ныне, что не помогло це­лых шесть Крестовых походов, так неужто подействует седьмой? Тем, кто думает так и говорит, отвечу я, что все предпринятое в последних походах наделено глубоким, судьбо­носным значением. Завоевание Иерусалима без­божными мусульманами было и остается вели­ким символом тревоги для всех христианских наций без исключения. Великая и героическая жертва, принесенная нашими рыцарями и сол­датами за последние двести лет во имя Гроба Господня, значима для всех христиан. Не была эта жертва напрасной! А почему — будущее покажет! — Кардинал выдержал многозначи­тельную паузу. И с серьезным лицом продол­жил: — И в последнем походе, что возглавил наш Людовик, многие пали на поле брани. Горь­кие воды Востока принесли им смерть, и это тоже правда. Однако их имена навеки внесены в скрижали Господа...

Одо де Шатеруа замер, вглядываясь в лица слушателей, словно желал знать, какое дей­ствие оказывают его слова на толпу, и когда прочитал в глазах людских жадное внимание, кивнул с едва заметной, чуть злорадной удов­летворенностью.

Постепенно голос кардинала становился все громче и громче. Он сравнивал мусульман с крысами пустыни, что пришли из-за покрыто­го песком горизонта и теперь на беду христи­ан распространяют чуму своего лжеучения. Он бросал в толпу описания всех преступле­ний неверных: — начиная с уничтожения хри­стианства в Северной Африке в эпоху отца Церкви святого Августина и заканчивая всеми убийствами и насилием, чинимым неверны­ми над европейскими пилигримами в Святую землю.

В конце концов кардинал принялся пере­сыпать свою речь апокалиптическими ужа­сами:

—   Натиск степи повергнет христианский мир в гибель, нависнет черной тенью над все­ми человеческими и историческими ценностя­ми. Ежели долго пребудет Святая земля под пятой ислама, ежели и дальше армии кресто­носцев будут терпеть поражение, орды безбож­ников обрушатся на наши христианские земли и государства, и власть кошмара изогнутых мечей, призрак нищеты и глада и полнейшего подавления истинной веры будут грозить нам. Наши страны, спасенные кровью Христовой, погибнут и падут.

Когда пламя слов Одо де Шатеруа возгоре­лось ярко и сильно и голос его начал почти срываться в пронзительном крике, Жан-Пьер де Вуази почувствовал, что у него по щекам стекают слезы.

И тут внезапно голос кардинала сорвался. А потом вновь сделался спокойным и реши­тельным. Одо де Шатеруа широко раскинул руки. Его взгляд скользил по толпе прихожан.

—   Противники крестового похода утвержда­ют, что христианский люд утратил веру в победу над мусульманами и устал от борьбы. Я же спрашиваю вас: согласны ли вы поддер­жать короля в борьбе за победу, поддержать в тяжкий час и принести страшную жертву?

По рядам прихожан прошел вздох, а потом раздался крик из многих десятков, а то и со­тен глоток:

—   Да, готовы!

А кардинал продолжил:

—    Я спрашиваю вас: готовы ли вы нанести мусульманам смертельный удар? А вы, матери и жены? Я спрашиваю вас: готовы ли вы добровольно отдать ваших мужей, сыновей и возлюбленных ради священного похода на Ие­русалим? И всех вас, остающихся в отчизне, спрашиваю я: готовы ли вы молиться за рыца­рей и воинов, борющихся за нашу победу?

—    Готовы!— прокричала толпа. Из рядов рыцарей понеслось: «Deus  volt!» - на латыни, а простой люд вторил на родном языке: «Dieu le  veut!»

И тут кардинал вновь вскинул руки. Во весь голос он воскликнул:

—    Как говорил Царь наш Небесный?

—    Deus  volt! — Dieu le veut!— Так хочет Гос­подь!