Если верить в волшебство - Дебора Симмонз

— Я поговорю с Ноэль об этих расходах позже, — сказал Бенедик. — А пока ознакомлюсь с записями поподробнее.

Жестом отпустив Хардвина, он с головой ушел в изучение аккуратно расчерченных граф в гроссбухах.

Как бы ни хотелось Бенедику отыскать хотя бы одну ошибку в расчетах, уже через полчаса он искренне восхищался дарованиями совсем еще юной девушки, которая умудрилась без всяких потерь управлять таким большим феодальным владением, как Лонгстоун.

Поймав себя на том, что начал думать о девице лучше, чем прежде, Бенедик снова вспомнил свой сон, в котором Ноэль Эмери была отнюдь не ребенком, а вролне сформировавшейся женщиной… Тряхнув головой, он прогнал непрошеные мысли.

Бенедик и сам не знал, сколько времени просидел за дубовым столом, но вдруг его ноздрей коснулись дразнящие ароматы, доносящиеся с кухни, и еще какой-то запах — неуловимо знакомое благоухание свежести и чистоты. Бенедик поднял голову.

Ноэль.

Еще более прекрасная, чем накануне, она стояла перед ним; алое платье тяжелого атласа подчеркивало округлые формы, о которых с таким воодушевлением говорил накануне Алард и которых совсем не заметил его господин.

Почувствовав прилив раздражения оттого, что оруженосец оказался прав, Бенедик поднял взгляд к ее лицу — и на мгновение онемел: милое личико было серьезным, даже мрачным. Рыцарь с трудом сдержался, чтобы не застонать. Неужели она намеревается продолжить вчерашнюю дискуссию? — в изнеможении подумал он. Как это по-женски — добиться от мужчины уступок, а потом настаивать на большем! Ну, в данном случае коса нашла на камень, ничего она не добьется. После Крещения он не позволит ей остаться в его доме ни дня! Пусть не надеется, что он…

— Мне хотелось бы кое-что узнать, — проговорила Ноэль, глядя ему прямо в лицо.

Ну вот, начинается! — подумал Бенедик, однако не заметил ни расчетливости, ни осуждения в глазах девушки.

О, эти глаза! — невольно вздохнул Бенедик. Даже самое глубокое озеро в мире не могло сравниться с ними синевой. Еще никогда в жизни Бенедик не видывал таких ясных и в то же время глубоких глаз, в которых так легко утонуть. И волос подобного оттенка — тоже. Мерцающим золотым водопадом струились они по ее плечам. Густые, длинные…

И вновь всплыли в памяти воспоминания о волнующем сне — настолько ярко, что Бенедик с трудом удержался, чтобы не протянуть через стол руку и не пропустить эти мягкие локоны сквозь пальцы.

— Есть ли кто-то еще?

Неожиданный вопрос Ноэль заставил Бенедика вздрогнуть. Кто-то еще? Господь всемогущий, о чем она толкует?

Видя изумление на его лице, Ноэль на секунду отвернулась, глубоко вздохнула, словно собираясь с силами, и опять посмотрела на сидящего перед нею рыцаря.

— Существует ли какая-нибудь другая женщина, которую вы выбрали себе в жены?

В полной растерянности, лишившись дара речи, Бенедик захлопал ресницами. Очередной вопрос Ноэль поставил его в тупик. Помолчав минуту, он вспомнил о предложении, сделанном ею накануне. Значит, она на самом деле не собирается покидать замок, раз снова заводит разговор на эту тему. Как она вчера сказала? Что ей нужен только он?.. Слова, которые совсем вылетели у Бенедика из головы, сейчас заставили его смутиться.

Быстро взяв себя в руки, Бенедик сменил позу и собрался было резко заметить, чтобы подопечная не совала нос не в свое дело, но один взгляд на чистое, невинное создание, замершее перед ним в ожидании ответа, остановил его. Он даже ощутил нечто схожее с чувством вины. Но с чего, собственно? Он не совершил ничего особенного, просто увидел ее во сне — а за это винить его нельзя.

— Нет, у меня нет другой женщины, — ответил он наконец. — Как я уже говорил, жена мне не нужна.

Жесткостью тона Бенедик намеревался положить конец бесполезному разговору. Неужто эта упорная девица снова начнет на него давить? Но как прямо, без всяких околичностей задала она свой вопрос! С одной стороны, он ни разу не слышал, чтобы женщины говорили так смело, а с другой — подобная откровенность странным образом понравилась ему. Было в ней нечто наивное, свежее, детское… Вот именно, детское! — мысленно напомнил он себе. Она еще не научилась разговаривать с мужчинами, ибо сама пока дитя.

— Отлично, — произнесла Ноэль, и губы ее начали медленно и соблазнительно раздвигаться в улыбке. Поняв, что завороженно смотрит на ее губы, Бенедик отвернулся. — Я бы не хотела использовать рождественское желание во вред другому человеку.

Услыхав ее слова, Бенедик снова обратил к ней свой взор. О чем она? Уж не бредит ли?

— Какое еще рождественское желание? — недоуменно спросил он.

— Моя мама говорила, что желания, загаданные на Рождество, обязательно исполнятся, а меня это касается вдвойне, ибо день моего рождения совпадает с Рождеством. Поэтому родители и дали мне такое имя[1].

Пораженный такой логикой и не в силах ничего возразить, Бенедик лишь молча смотрел на нее. Рождество, дни рождения, рождественские желания — все это было за гранью его понимания.

— Я всего-навсего хотела выяснить, нет ли кого-нибудь в вашем сердце, прежде чем загадать на вас желание, — невинным голоском продолжала тем временем Ноэль.

— Вы хотите загадать желание на… на то, чтобы я женился на вас? — спросил Бенедик, смерив ее скептическим взглядом.

Вот чего хочет этот ребенок. Да, ребенок — несмотря на великолепно развитые формы. Бенедик презрительно хмыкнул. Надо же, исполнение желаний! С точки зрения наивной малышки Ноэль, стоит только очень захотеть — и все получился. Вздор! На своем горьком опыте он убедился, что для достижения цели требуются тяжелый труд, борьба и боль преодоления, да и то человек не всегда находит покой.

— Да, я рассматриваю такую возможность, — ответила на вопрос Ноэль, одаривая рыцаря белоснежной улыбкой.

Улыбку сию Бенедик намеренно игнорировал, равно как и то волнующее чувство, что пробудила она в его груди.

— Довольно глупостей! — резко сказал Бенедик. — А сейчас — к делу. Я хочу поговорить с вами вот об этом. — Сжав губы, он резко пододвинул к Ноэль бухгалтерские книги.

— Не сейчас, — отмахнулась девушка легким движением изящной ручки. — Настало время обеда, а после трапезы вам надо будет сделать кое-что очень важное.

Бросив взгляд вокруг себя, Бенедик увидел, что за столами, стоящими в зале, уже собираются люди. Неужели эта девица — колдунья? Чем она его так заворожила, что он совершенно потерял контроль за происходящим вокруг? — с раздражением подумал он.

Поданный им обед был намного вкуснее, чем вчерашний ужин, хотя и тот показался пищей богов человеку, долгие месяцы вкушавшему лишь скудную тюремную еду.