Ранняя философия Эдмунда Гуссерля (Галле, 1887–1901) - Неля Васильевна Мотрошилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надо вспомнить нечто из собственного опыта каждого из нас: ведь всякий город, всякое поселение на что-то настраивает своих жителей. Конечно, их ориентации и умонастроения всегда индивидуальны. Но ведь не случайно говорят о специфическом менталитете, психологии берлинцев или парижан, петербуржцев или москвичей. Не берусь судить о том, что́ типично сегодня для жителей Галле, Hallenser (одно слово на русском образовывать нецелесообразно, ибо это будет сливаться с уже занятыми словами «галлы», «галльский», которые история связала совсем с другими народами и событиями). А над тем, к чему морально, психологически, эстетически, творчески подталкивал своих граждан город Галле в последние десятилетия XIX и самом начале XX века, можно и нужно поразмыслить.
И вот о чем следует сказать перво-наперво: это был трудовой город. Жизненное благополучие всегда давалось здесь упорным трудом – исторически на соляных копях, а к интересующему нас времени на разнообразных относительно небольших предприятиях. Это не был «модный» город из тех, которые облюбовывала феодальная знать, а потом избирал крупный капитал. Здесь гнездилось среднее и мелкое по размерам производство; многие жители были ремесленниками или обслуживали других своих земляков. Возник также особый слой предпринимателей, озабоченных не только и даже не столько получением прибыли, сколько нуждами производства, благополучием работников и общими нуждами города.
§ 1. Традиции духа и культуры в городе Галле
Университетский люд, несомненно, тоже принадлежал к трудовым слоям. И благодаря завидным традициям Германии (впрочем, таковые в тот век ещё сохранялись и в России) труд профессоров, преподавателей был, что мы ещё покажем, весьма престижным и хорошо оплачивался. Чтобы отвечать высоким критериям, предъявляемым к университетской профессуре, надо было трудиться смолоду и всю жизнь: ведь в университетские профессора вообще, в профессуру Университета Галле, в частности, «призывали» (berufen, то есть приглашали с намерением принять в свои ряды) людей с именами, достаточно известными в Германии, а также и за её пределами. И даже наиболее, казалось, веселые, бесшабашные молодые люди из университетского народа – студенты – тоже должны были ежедневно трудиться. А в случаях, когда они приходили в Университет из самых простых семей, это означало необходимость особо упорным трудом, прилежанием пролагать себе путь, преодолевая нужду, иногда элементарный голод. Но они продолжали учиться. Во имя чего? Ответ опять-таки можно было найти именно в истории Галле. Ибо это был город с традиционно высокими ценностями не только труда как такового, но и интеллектуального, духовного труда, труда в сфере науки, культуры, образования. Почтение к такому труду, понимание его внутренней привлекательности и престижности было, таким образом, издавна присуще менталитету и психологии обитателей Галле. Конечно, люди, принадлежащие к разным слоям, понимали и выражали эти ценности и установки по-разному. Но в том, что они были общераспространенными, сомневаться не приходится. Сказанное, разумеется, не означает, что путь в науку каждого, кто в неё устремлялся, был простым и безоблачным. Однако важно, что сама эта устремленность к интеллектуальным, духовным жизненным занятиям, труд в этих областях в Галле традиционно оценивали высоко, то есть правильно и дальновидно.
Надо особо сказать о том, что в Галле престижной считалась и такая деятельность, которая осуществлялась в рамках религии, теологии, внутрицерковной активности. Но важно, что в конце XIX века это не был клерикальный город с претензиями на власть церковной верхушки (времена, когда в Галле располагалась резиденция епископов, были далеко позади). Гуссерля, перешедшего в протестантство, видимо, вполне устраивало то, что это был «умеренно протестантский» город. Он некогда одним из первых пережил реформацию – из-за близости к Виттенбергу, где начиналась деятельность Мартина Лютера. (Во времена Христиана Вольфа, как известно, боролись различные течения в протестантстве.) Это одна сторона дела. Другая сторона: человеку науки, не желавшему, подобно Гуссерлю, участвовать во внутрицерковных, религиозно-теологических размежеваниях, было вполне сподручно жить в городе, где протестантство исповедовалось спокойно и добровольно. А внутри университета традиционное почтение к теологам никак не мешало ученым трудиться в сугубо светских областях знания и науки.
Поскольку Гуссерль происходил из еврейской семьи, его касалась та часть духовно-нравственной атмосферы города, которая была связана с отношением горожан к евреям, к еврейской общине. И тут дело обстояло относительно благополучно. Канули в далекое прошлое времена, когда рано зародившаяся в городе, старейшая в Германии еврейская община (конец XII века) была изгнана из Галле магдебурским епископом. В истории подобные изгнания не раз повторялись.[11] Но к концу XIX века и в этом вопросе в Германии вообще, в Галле в частности, выработались цивилизованные подходы. Евреи – ремесленники, торговцы, предприниматели, профессора, студенты – вполне нормально, без особых опасений, жили и работали в Галле. Пройдет несколько десятилетий, и Германия, увы, прервет эти здоровые традиции цивилизованного бытия и заболеет варварской болезнью государственного антисемитизма, приведшего, как известно, к холокосту, одному из самых страшных преступлений XX века. И хотя приобретший общеевропейскую известность Эдмунд Гуссерль и члены его семьи сохранят жизнь, но направленные против евреев преследования затронут и их. А вот в конце XIX века ничто, казалось, не предвещало такого печального итога…
Имея в виду особенности менталитета и психологии, в конце XIX века характерных не только для жителей города Галле, очень важно именно в исследуемом нами контексте отметить, что в те десятилетия над размеренным бытием предшествующих веков возобладал динамичный дух перемен, преобразований, новаторства, состязательности. Он овладел трудовой жизнью людей в самых различных областях. Одни стремились строить – причем сравнительно с прежними временами быстро, красиво, заботясь о комфорте и удобствах не в традиционном, а в новом понимании. Другие создавали новые производства – и как раз на основе тогдашних продвинутых знаний (машиностроение, химическое производство).
Третьи стремились к новому в архитектурном деле, в искусстве, литературе. Четвертые хотели управлять городом, его хозяйством, его гражданской жизнью по-новому, с опорой на быстро возникающие и расширяющиеся знания об экономике, политике, гражданском обществе. А вот пятые (к ним принадлежал и Гуссерль) наперегонки создавали новые концепции, теории в науке.
Полагаю, не будет ни преувеличением, ни социологизацией утверждать, что эти тенденции в общей духовно-нравственной атмосфере города вполне отвечали духу свободы, новаторства, творческого беспокойства, устремленности к теоретической глубине и разрешению самых трудных вопросов науки, который с молодости овладел Эдмундом Гуссерлем и который до самой смерти оставался господствующей чертой его личности. Представляется оправданным описанные особенности духовно-психологической атмосферы Галле отнести и к другим городам Германии (да и остальных частей Европы) того же времени. И это будет совершенно верно: таков
