Генерал де Голль - Николай Молчанов

Итак, мечта сбылась! Открыт путь в армию — великую носительницу национальной чести и славы!

Так и думали многие из тех счастливцев, которые, подобно де Голлю, оказались принятыми в Сен-Сир. Все это была отборная молодежь, с точки зрения шовинистов реакционеров. Среди них раздавались речи, подобные тем, которые вкладывал в уста одного своего литературного героя, молодого офицера-дворянина Поль Бурже, писатель-шовинист, подобно Морису Барресу, прославлявший войну: «В настоящее время во Франции для человека нашего положения существует только одна достойная карьера: военная… До тех пор пока наша страна будет в руках всякой сволочи и пока остается задача побить Германию, наше место в единственном незапятнанном уголке, который еще остался: в армии…»

В действительности в «незапятнанном уголке» просто уже не было места для пятен; то была сплошная грязь. Почти век после Наполеона французская армия не одерживала каких-либо действительно славных побед. Зато бессмысленных кровавых преступлений и авантюр накопилось на ее счету немало. Несмываемым пятном лежало на ней позорное поражение в войне 1870 года, символизируемое словом «Седан». А потом кровавая чудовищная расправа над парижскими патриотами-коммунарами сделала армию палачом народа. Правда, было захвачено немало колоний в результате «побед» над безоружными туземцами. «Дело Дрейфуса» раскрыло гнусную картину разложения военной верхушки. Армия брала реванш лишь в уличных столкновениях с французскими рабочими. Традиционное для Франции обожание армии, мундира, знамени сменилось недоверием и презрением. Не случайно в конце века ежегодное число кандидатов в Сен-Сир составляло около 2000, а в 1908 году их было только 700. Немногие, подобно Шарлю де Голлю, сохранили веру и надежду. «Когда я поступил на военную службу, — вспоминает он, — армия занимала очень большое место в жизни народов. Подвергаясь нападкам и оскорблениям, она спокойно и с тайной надеждой ждала, что настанут дни, когда все будет зависеть от нее».

А в ожидании этих дней ему второй раз в жизни пришлось на своей личной судьбе почувствовать неудобства республиканской демократии. В первый раз из-за изгнания иезуитов ему пришлось заканчивать коллеж в Бельгии. Теперь предстояло новое неприятное испытание. В марте 1905 года республиканцы, чтобы как-то заполнить пропасть, разделявшую во французской армии офицерскую касту и массу рядовых солдат, добились принятия закона, по которому каждый молодой человек, принятый в Сен-Сир, обязан в течение года служить рядовым солдатом.

Шарль де Голль — курсант Сен-Сира

Де Голль считает весьма сомнительной систему, согласно которой, чтобы научиться командовать, надо научиться подчиняться. Он более склонен к мысли о том, что судьба наделяет каждого достойной его участью. Поэтому он ненавидит предстоящее испытание и отрицает его разумность. Но у него есть и сознание необходимости подчиняться неизбежному.

И вот Шарль де Голль снова на севере, в старинном городке Аррасе, ныне центре департамента Па-де-Кале, служит солдатом в 33-м пехотном полку. Этот долговязый пехотинец, затянутый в форму, с тяжелой винтовкой Лебеля в руках, безропотно, но угрюмо выполняет свой долг. Караулы, учения, строевая подготовка, подметание обширного двора и тяжелая, непривычная обстановка мрачной казармы. Незнакомые, грубые и простые люди, с их мечтами о воскресном отпуске и бутылке картофельной водки, сальные шутки, брань, грубость сержантов, непривычная солдатская еда; словом, все, что полагается в провинциальном гарнизоне.

В немногие свободные минуты досуга рядовой Шарль де Голль мог утешаться чтением одного из своих любимых авторов — знаменитого Альфреда де Виньи, так проникновенно писавшего об участи солдата. Ведь произведения этого страстного проповедника любви к воинской славе, воспевавшего высокие понятия чести и доблести, оказали немалое влияние на решение Шарля де Голля пойти в армию. Но сейчас внимание молодого пехотинца привлекают больше те места в книге де Виньи «Неволя и величие солдата», где он, человек военный до глубины души, высказывает суровые истины о солдатском ремесле: «Армия есть нация в Нации: это одно из зол нашего времени… это как бы живое существо, отторгнутое от большого тела Нации, а существо это похоже на ребенка, до такой степени не развит его ум, до такой степени ему запрещено развиваться. Современная армия, стоит ей вернуться с войны, считается чем-то вроде жандармерии. Она как бы стыдится собственного существования и не ведает ни того, что творит, ни того, чем она является в действительности».

Разве это могло не зародить семена сомнений, которые неизбежно прорастут в будущем? Молодой человек со смешанным чувством соглашается с тем, что солдат — «самый горестный пережиток варварства среди людей, но что вместе с тем нет ничего более достойного заботы и любви со стороны Нации, чем эта семья обреченных, приносящая ей порою такую славу».

Но вот и место, которое больше всего необходимо ему было в его положении: «Все то возвышенное, что может внести благоразумный человек в ремесло солдата, заключается, как мне кажется, не столько в ратной славе, сколько в умении достойно и безропотно переносить лишения и неуклонно выполнять свои обязанности, подчас ненавистные».

Альфред де Виньи надолго останется одним из любимых авторов де Голля, и он будет его цитировать, если Даже и не учиться у него… Но в тот момент речь шла лишь о том, чтобы пройти через испытание, что ему и Удается. К тому же его участь в конце концов оказалась Не такой уж тяжелой. Ведь на рукаве у него была особая нашивка, свидетельствующая, что он — кандидат в офицеры и в казарме временный гость. Таких, как он, во многом приравнивали к унтер-офицерам, поэтому служилось им значительно легче, чем простым солдатам. А главное, впереди желанное будущее. И хотя Шарль де Голль держится еще более отчужденно и надменно, чем всегда, свои скромные обязанности он выполняет подчеркнуто безупречно. Его начальство спрашивали, почему образцовое поведение солдата не отметят повышением? На это капитан Тюньи отвечал: «Неужели вы хотите, чтобы я назначил сержантом парня, который находит для себя подходящей роль главнокомандующего?»

Капитан знал, о чем говорил. Хотя его солдат, а вернее стажер, старательно нес службу рядового, вряд ли он мечтал лишь о сержантских нашивках. В Аррасе Шарль де Голль вновь ощутил столь опьянявшее его дуновение истории. Когда-то этот город осаждал Ришелье. Потом Тюренн победил здесь великого Конде, воевавшего тогда вместе с испанцами против французского короля. Многое другое напоминало в Аррасе о прошлом и давало де Голлю пищу для размышлений. Он значительно меньше думал о жизни современной Франции, чем о ее истории. Да и как могло быть иначе, если стены казармы прочно ограждали солдат Республики от всего, что волновало страну. Им не рекомендовалось читать газеты. Если бы офицер увидел в руках у рядового социалистическую «Юманите» Жореса, это произвело бы эффект разорвавшейся бомбы. Правда, чтение шовинистической «Аксьон франсэз» Морраса, конечно, не запрещалось.