Прежде, чем вернется прошлое - Стелла Бэгуэлл

С тех пор как несколько часов назад они покинули «Алмазное», Купер произнес немногим более десятка слов. Несколько о погоде и еще меньше о ее самочувствии. Теперь, по дороге домой, она не ожидала от него и этой малости. Что ж, ее это даже устраивает, ей и самой не хочется говорить с ним о ребенке. Ей вообще не хочется говорить с ним о чем бы то ни было. Подходящее для этого время прошло много лет назад.

— Мой брат знал, что ты беременна?

Выпалив этот вопрос, Купер заметил, как тень тревоги пробежала по ее лицу.

— Разумеется, — ответила она. Купер не отрывал взгляд от дороги.

— Я подумал, что, может быть, ты узнала о своем положении совсем недавно. Ты такая худенькая…

Проигнорировав слова, касавшиеся ее внешнего вида, Эмили сказала:

— У меня уже три с половиной месяца.

Изумившись, Купер начал подсчитывать в уме месяцы. Она родит через пять с половиной месяцев! Уже скоро у нее появится живот. О чем только она думала, когда утверждала, что сможет сама справиться с работой на ранчо? Неужели она настолько ненавидит его, что готова наговорить что угодно, лишь бы избавиться от него?

— Я полагаю, Кеннет был взволнован тем, что станет отцом?

Ни за что на свете Эмили не допустит, чтобы Купер узнал, насколько враждебно Кеннет отнесся к ее беременности. Отведя взгляд, она сказала:

— По-моему, основное, что он испытывал, это удивление.

На несколько секунд воцарилось молчание. Тайком взглянув на него из-под опущенных ресниц, Эмили заметила, что он хмурится.

— Он ведь хотел ребенка, правда?

Эмили вздохнула. Зачем Купер начал копаться в этом? Кеннета больше нет. Он же никогда не станет отцом ребенку, которого она носит. Так что какая сейчас разница?

— Мне кажется, что глубоко в душе он хотел ребенка. Но обстоятельства сложились так… ну, наше финансовое положение не располагало к этой неожиданной беременности.

— Вы не планировали ребенка?

Планировали — это не совсем точное слово. Это правда, что она не предохранялась, но после многих лет неудачных попыток забеременеть она и не видела в этом необходимости. Когда доктор Беллами сообщил ей новость, она была потрясена неожиданно свалившейся на нее радостью. Кеннет же испытал шок.

Она нахмурилась.

— Забудь, — пробормотал Купер. — Ты не обязана что-либо говорить мне. Просто я немного удивлен, что Кеннет не радовался предстоящему отцовству.

— У Кеннета было много проблем, — пробормотала она. — Моя беременность только продолжила список.

— Итак, он никогда по-настоящему не хотел детей?

Эмили опустила глаза. Она все еще была одета в свою рабочую одежду, с засохшими пятнами грязи, прилипшей к джинсам во время падения. Она знала, что выглядит ужасно, и впервые за долгое время стыдилась своего внешнего вида.

— Сначала Кеннет хотел ребенка. Но я… у нас не получалось. И спустя несколько лет он отчаялся.

— Но не ты!

— Нет, я не отчаивалась.

Остаток дороги молчали. Эмили испытала облегчение, когда наконец показалось ранчо. День выдался нелегким, и теперь хотелось просто прилечь и отдохнуть.

Пока Эмили отдыхала в своей комнате, Купер мучился вопросом, что делать дальше. Бродя по гостиной, он мысленно отмечал те вещи, которые должен сделать и которые хочет сделать.

Родео нравилось ему, он не отрицал этого. Но он не мог также отрицать, что это занятие лишило его многого: дома, семьи, простой радости встречать рассвет и наблюдать закат на этих бескрайних просторах.

Он не ожидал, что спорт на десять лет станет его жизнью, как не ожидал и того, что Эмили выйдет за Кеннета всего лишь через несколько коротких месяцев после его отъезда. Но она вышла. И из-за нее с тех пор он и ведет кочевую жизнь.

Тяжело вздохнув, Купер подошел к камину и положил несколько поленьев на тлеющие в золе красные угли.

Эмили живет здесь одна, она беременна и почти разорена.

По совести, он не может оставить ее сейчас.

Наступили сумерки. Купер оторвался от своей работы, когда Эмили подошла к сараю, крышу которого он ремонтировал. Снег кончился, но дул пронизывающий, холодный ветер. В такую погоду ей не следует выходить из дома. Однако она наверняка в штыки воспримет его советы, если они покажутся ей похожими на приказы. Даже если приказ вызван искренней заботой о ее благополучии.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он. — Я уже покормил лошадей.

Ей пришлось сильно задрать голову, чтобы разглядеть его на высоком карнизе.

— Я так и подумала. Просто пришла сказать тебе, что ужин готов.

Ерунда какая-то, подумал Купер, глядя на нее с крыши. Она же ненавидит его! И вместе с тем Эмили проделала этот путь на леденящем холоде только ради того, чтобы сообщить ему, что пора есть.

Запихнув молоток и гвозди в карман куртки, он сполз по рифленому железу до лестницы, прислоненной к стене. Прежде чем он поставил ногу на верхнюю перекладину, Эмили ухватилась за основание лестницы, чтобы она была более устойчивой, когда он будет спускаться.

Оказавшись на земле, он поблагодарил ее за заботу и в какой-то миг увидел румянец на ее щеках. Но ночь быстро опускалась, играя сумеречными тенями, и Купер решил, что ему показалось.

— Что ты там делал? — поинтересовалась она по пути к дому. — Я не думала, что в сарае осталось железо.

— Я не менял его, просто прибивал оторвавшиеся края. Надеюсь, какое-то время продержится. Завтра поеду в город и куплю кое-что. Может, ты подскажешь мне, что еще нуждается в ремонте, и мы составим список всего необходимого.

Его слова должны были успокоить ее, догадывалась Эмили. Какая нормальная женщина, к тому же беременная, не хотела бы иметь в помощниках сильного мужчину? Но Купер когда-то заставил ее страдать…

— Я считала, ты уезжаешь, — решительно напомнила она.

Земля между домом и сараем была неровной, иногда попадались крупные камни. Несколько раз Купер ловил себя на желании взять ее за руку. Но он не стал этого делать. Когда несколько часов назад на площадке для кормежки он дотронулся до нее, то испытал какое-то странное чувство. Если полыхавший некогда между ними огонь не погас, а только тлеет, то он определенно не собирается раздувать его. Когда-то связь с Эмили послужила ему хорошим уроком.

— Я не могу уехать сейчас.

— Почему?

Он открыл дверь и пропустил ее внутрь.

— Проходи в дом.

Когда они оба сняли верхнюю одежду, Эмили расставила на столе тарелки, а Купер начал подыскивать подходящий ответ.

— Это должно быть очевидно для тебя, — терпеливо произнес он. — Я не могу оставить тебя сейчас.

Эмили медленно повернулась от плиты. В ее глазах застыло недоверие. Невероятно, что он говорит такое ей сейчас. «Ты опоздал на десять лет!» — хотелось ей закричать, хотелось осыпать его проклятиями, колотить кулаками в его грудь до тех пор, пока боль, что все эти годы жила в ее сердце, не отпустит ее.