Хольмградская история 3 - Демченко Антон

   - Тихомир Храбрович. - Не дождавшись ни звука от багрового зама, я повернулся к Бережному, вот уже пять лет занимающему в училище должность учителя фехтования и куратора атлетического зала. - Какое наказание предусмотрено для курсанта, намеренно проигнорировавшего приказ командира?

   - Согласно уставу, - Бережной ухмыльнулся в усы. - Наказание за неисполнение приказа командира, определяет непосредственный начальник нарушителя. В случае курсантов, это их курсовые офицеры, в случае преподавательского состава, директор училища.

   - Замечательно. - Я смерил взглядом округлую фигуру Абаева, и растянул губы в улыбке. - Хм. Поскольку наше училище, структура военная, наказывать вас рублем, я считаю неверным, Кантемир Талгатович. А посему... сорок кругов, вокруг училища. Тихомир Храбрович, будьте любезны, проследите.

Глава 6. И этот вечер томный...

   Визит к нашей старой доброй знакомой, удался на славу. В отличие от многочисленных балов и приемов, на которых мне приходилось бывать в предыдущие года, в силу занимаемой должности, вечер у Заряны Святославны отличался искренностью и... душевностью, что ли?

   Здесь не было места напыщенным речам и лицемерным улыбкам. Домашние посиделки, да и только. Ну, если вы в силах представить себе посиделки компании, едва не переваливающей за сотню человек.

   Но вообще, если в этом уходящем году и было что-то действительно приятное, так это сравнительно малое число всяческих приемов, приглашения на которые обычно прибывали в наш дом, чуть ли не пачками. Особенно, в праздники и зимой. Но, не в этом году, что не могло меня не радовать. Да и Лада уже давно подустала от этих "светских" развлечений, и не переставала появляться на них, лишь в силу приличий... ну, когда бывала дома, а не гостила у отца в Старой Ладоге, или у Лейфа в Конуграде. В таком случае, я отдувался за двоих. К счастью, не так часто это бывало, иначе бы конфузы, подобные истории с вицмундиром, преследовали бы меня постоянно, к вящей радости сплетников из разряда великосветских львов и... хм, кошек.

   Впрочем, если судить по сегодняшнему дню, то стоит признать, даже присутствие на приеме Лады, не гарантирует спокойного и беспроблемного вечера. Свидетельством чему, стала беседа с приглашенным Смольяниной товарищем министра просвещения, Вельяминовым Дмитрием Саввичем. Он и раньше относился ко мне с известной прохладцей... Ну как же, возглавляемое мной училище мало того, что не подчиняется его родному ведомству, с чем он, с горем пополам, еще мог смириться, имея перед глазами пример иных образовательных учреждений, входящих в вертикаль военного министерства. Но, ведь и к "золотопогонникам" наше училище относится постольку-поскольку. А самое главное, я, как директор этого заведения, подчиняюсь напрямую Малому Государеву Кабинету, что в негласном табеле о рангах, ставит меня на одну ступень с господином статским советником Вельяминовым.

   Но сегодня, в своей фанаберии, советник переплюнул сам себя, отчетливо напомнив мне сорвавшегося с нарезки Абаева. Я даже пожалел, что не могу заставить этого кадра наматывать версты, хотя бы вокруг смольянинского имения. Уж он бы, у меня, сороковочкой не отделался.

   А получилось все, как-то неожиданно. Вельяминов находился в компании людей, большую часть которых я знал, либо по знакомству с Высоковскими, либо по "клубу" Заряны Святославны, включавшему в себя людей, занимающихся старыми учениями...

   Так вот, один из этих "староверов", заметив меня, пригласил поучаствовать в беседе, и я, сопроводив Ладу под опеку хозяйки дома, присоединился к компании оживленно спорящих философов и поклонников древних учений.

   - Добрый вечер, господа. Рад вас видеть. - Я поклонился.

   - И вам доброго вечера. Вот, Ратмир Ставрич, господин Старицкий уже четыре года проводит в своем училище занятия по прикладной философии и, насколько я знаю, это совершенно не мешает включать в курс и наработки старых школ. - Подозвавший меня, старейшина Стрибожьей стези повернулся к скептично качающему головой собеседнику, в котором я, не без удивления, узнал главу кафедры философии хольмского университета, Кронского.

   - Дорогой Всеволод Тверитич, я ничуть не сомневаюсь, что определенные приемы старой школы можно изучать одновременно с теорией естествознания, но вот брать что-то большее, я имею в виду мировоззрение, систематику старой школы и вводить их в образовательный курс одновременно с изучением естествознания, занятие неблагодарное, и скажу больше, вредное. Ничего кроме путаницы, оно учащимся не даст. - Профессор послал мне легкую извиняющуюся улыбку.

   - Понимая ваше опасение, Ратмир Ставрич, я все-таки хотел бы возразить. - Пришлось и мне вступить в разговор, тем более, что он касался темы, за которую, не далее как четыре года назад, мне пришлось выдержать самую настоящую битву в Кабинете. Да и сейчас еще, кое-кто со скепсисом посматривает на введенный в училище курс. - Здесь, много зависит от подачи материала. Если не смешивать в одну, так сказать, кучу, философию старых школ и теоретические выкладки естествознания, а наоборот, проложить меж ними четкую и ясную границу, то это скорее заставит учеников думать, размышлять над поданным материалом, и делать собственные выводы. И кто знает, может один из них, заинтересовавшись вопросом, когда-нибудь создаст непротиворечивую теорию, синтезирующую старые и новые знания, приводящую их к... хм... общему знаменателю, если хотите.

   - И ради надежды на этого единственного, вы предлагаете нагружать учеников изучением такого огромного пласта знаний? - Хмыкнул Кронский. - Ведь время обучения не резиновое, да и способности к усвоению получаемых сведений у человека далеко не беспредельны.

   - Прошу прощения, профессор, это ВЫ говорите МНЕ? - Улыбнулся я, и вся компания сдержанно рассмеялась. Ну да, в свое время Ратмир Ставрич был одним из тех репетиторов, что натаскивал меня по основам естествознания, когда Высоковский пришел к выводу, что без систематического образования, все мои знания в этом вопросе, так и останутся не более чем прыжками по верхам. И, как и прочие мои репетиторы, Ратмир Ставрич имел возможность на наглядном примере убедиться, что нынешняя скорость обучения, вовсе не является предельной для человека.

   - Уели, Виталий Родионович. - Отсмеявшись, развел руками Кронский.

   - А вот лично я согласен с профессором. Подобные начинания, не подкрепленные соответствующими исследованиями и рекомендациями министерства просвещения, вредны и опасны. - Вклинился в этот момент Вельяминов, мгновенно оказываясь в кругу внимания. - Более того, я бы с предельной осторожностью относился к людям, вводящим столь сомнительные практики в государственном учебном заведении. Я уж молчу о том, что излишние знания вообще не несут в себе ничего кроме вреда.

   - Вот как? - Кронский прищурился. - Скажите, Дмитрий Саввич, а когда вашего внука, упавшего с крыши флигеля, спас от смерти мой студент, великолепно управляющийся с лечебными ментальными конструктами, но не имеющий диплома врача, вы ведь не выговорили ему за "излишние знания". Как так?

   - Он пользовался конструктами одобренными министерством просвещения и Высшей медицинской комиссией, уважаемый Ратмир Ставрич. А не этими допотопными... - Вздернул подбородок Вельяминов, но напоровшись на очень внимательные взгляды окружающих, резко дернулся и, развернувшись, чтобы покинуть нашу компанию, бросил мне через плечо. - А вам, любезнейший, я бы рекомендовал не высовываться со своими сомнительными идеями, если не хотите неприятностей.

   - М-да. - Задумчиво заговори Всеволод Тверитич, в общей тишине провожая взглядом гордо удаляющегося чиновника. - А ведь с виду, такой приличный человек... Ну да ладно.

   - Господин Старицкий, а как вы смотрите на то, чтобы принять в училище несколько моих студентов, а? - Резко сменил тему Кронский и, заметив мой тоскливый взгляд, тут же уточнил. - На практику, только на практику! Я же прекрасно осведомлен о чудовищном конкурсе поступающих.

   - Хм. Знаете, прямо сейчас, я не могу сказать вам ничего определенного. - Ответил я. Конкурс в училище действительно был чрезвычайно огромным. Так что, периодически меня беспокоили то военные чины, радеющие за своих протеже, то не менее военные родственники, желающие пристроить своих чад в престижное в своей закрытости учебное заведение, пытаясь договориться о поступлении в обход экзаменов. И, поняв, что Кронский не относится к этому легиону непотистов, я облегченно вздохнул. - Все-таки, многие курсы в нашем заведении ведутся исключительно под грифом "секретно"... Но, я постараюсь что-то придумать. Тем более, что ваших студентов, наверняка, будет интересовать лишь та часть занятий, что непосредственно касается естествознания?

   - Именно так. - Обнадежено кивнул профессор. - Я буду безмерно благодарен, Виталий Родионович, если вам удастся решить этот вопрос. И да, я наслышан, о чрезвычайной таинственности окружающей ваше училище, а потому, могу заверить, что не стану чересчур расстраиваться в случае неудачи.