Пернатые артисты - Владимир Дуров

В два дня мои ученицы так освоились, что бегали по доске, кто в ворота, кто на ворота, и быстро съедали уже разбросанный по всей доске корм.

И вот пришлось их, свободных, волей-неволей рассадить по казармам. Впрочем, и с этим они свыклись довольно быстро.

Я ставил для каждой вороны по две клетки. Одну клетку с вороной я помещал на одну тумбу, а другую, временную, — на другую, напротив.

С тумбы на тумбу протянул я доску с воротцами. На глазах сидящей в клетке вороны я клал по кусочку мяса на перекладинку каждых ворот.

Открывалась клетка, и ворона, быстро вскакивая на перекладину, хватала мясо, жадно проглатывала его, прыгала на другие воротца, перепрыгивала так до другой тумбы с временной клеткой, где были в обильном количестве вода, хлеб и мясо.

На следующий день я клал корм уже не на каждые воротца, а через одни или двое, и при выпуске моей артистки из клетки она прыгала с воротец на воротца, до самого конца.

Первый номер был готов.

Вторую ворону я заставлял итти не на перекладинки, а в самые воротца; впоследствии же научил артистку-ворону проходить под воротцами, прибавив особые перекладины внизу.

Третья ворона должна была сделаться концертанткой. Она давала концерты на колокольчиках.

К верхней перекладине каждых воротец я привесил по звонку; в ушко колокольчика продевалась веревочка с узелком.

Сначала ворона дергала за мясо, привязанное к узелку веревочки, дергала и звонила, съедала и шла дальше, к следующему колокольчику.

Впоследствии мне уже не нужно было привязывать к веревочке мясо; ворона сама дергала за каждый колокольчик, ожидая награды из моих рук.

Колокольчики были подобраны так, что получался мотив всем известной песенки: «Чижик, чижик, где ты был?»

Для новых, еще не выдрессированных ворон я купил в игрушечном магазине игрушечную соломенную колясочку.

Подстроив к оглоблям, куда вдевается голова лошади, мягкий резиновый кружок, по размеру как-раз годный для шеи вороны, я стал учить самую ручную и смелую из моих птиц, которая позволяла мне даже изредка ее гладить, и кормил ее только через этот резиновый хомутик.

Повадкой-приманкой я заставил ворону вдевать в кольцо свою голову.

Это было нелегко сделать. Умная птица часто выхватывала сбоку кольца из моей руки мясо, но я все-таки дождался того момента, когда, издали показывая ей приманку, я видел, как она уже вдевает голову в резиновый хомутик.

Через неделю упорного труда моя пернатая лошадка, вылезая из клетки, прыгала на коляску, с коляски — на место между оглоблями и вдевала голову в хомут. Тут она получала большую порцию разного корма.

Перевернуть струганую доску с воротцами на другую сторону ничего не стоило; плотник рубанком стесал доску так, чтобы получилось небольшое углубление.

Вот колясочка стоит на доске, клетка с вороной — на тумбе, а корм — у меня в кармане.

Вот тихий свист. Я открываю клетку. Ворона быстро бежит к коляске и впрягается в нее. Тотчас же я подставляю блюдечко с едой и питьем. Ворона спешит глотать кусок за куском, но не тут-то было: я отодвигаю от нее блюдечко на четверть аршина.

Ворона моментально вынимает голову из хомутика и устремляется к блюдечку. Напрасно: я снова отнимаю блюдечко, и пернатая лошадка ничего не получает, пока не впрягается в коляску.

Усвоив себе твердо, что только с ощущением резинового обруча на груди она получит награду, ворона была готова для дальнейшей, более сложной науки.

В следующие разы я все дальше и дальше отодвигал от моей артистки блюдечко и тем самым заставлял ее тянуться к еде и тащить за собой легонькую колясочку.

Самое трудное было сделано. Осталось легкое добавление: три остальные вороны должны были изображать кучера и седоков.

Привязав к оглобле ленточки, изображавшие вожжи, я прикрепил два конца их к передку экипажа.

Сначала я привязывал к ним мясо, а потом, когда кучер-ворона привыкла садиться на передок и рвать с вожжами мясо, я уже не привязывал мяса, и она, дергая по привычке за вожжи, получала мясо из моих рук.

Остальных двух ворон, которые неподвижно сидели в коляске, выучить было легче всего: стоило только предоставить в их распоряжение достаточно корма.

Получался очень интересный номер. Но публике не пришлось его увидеть. Впереди была серьезная воронья трагедия.

Вороны любят все блестящее, так же, как и галки, и за зеркальце мои вороны поплатились жизнью.

На крыше у меня валялись осколки разбитого зеркала. Их можно было увидеть в слуховое окно чердака. Эти осколки и приманили своим блеском моих молодых артисток…

Я пришел на чердак посмотреть на ворон и остановился, как вкопанный: чердак был усеян пухом и перьями; среди них валялись знакомые трупики с разорванными грудками. Это были мои вороны, которым предстояло в недалеком будущем выступать на блестящей, залитой электрическим светом арене цирка. Четыре вороны в разных местах чердака, и все они были мертвы. Пятая торчала в отверстии разбитого стекла оконной рамы. От остальных ворон не осталось и следа.

Очевидно, несчастные птицы, стремясь получить зеркальце на крыше, долбили клювами подоконник, отколупнули замазку, разбили стекло. Одной даже, видимо, удалось просунуть голову в разбитое отверстие стекла, чтобы достать с крыши маленький треугольный осколок зеркальца, блестевший тут же, неподалеку.

Разбитым окном воспользовался кот соседа, который покончил со всеми моими пернатыми артистками в эту ночь и убрался во-свояси после сытного ужина.

Птица-верблюд

Более пятнадцати лет назад, путешествуя заграницей, я попал в великолепный зоологический сад Гагенбека в Гамбурге (Германия). Этот сад снабжает животными все зверинцы и зоологические сады. Здесь имеются самые редкие птицы и животные, какие только существуют в природе.

Звери живут в громадном парке в той обстановке, которая им свойственна, без клеток и решеток. По образцу этого сада построен теперь Зоопарк в Москве.

Вот направо, в пруде, плавают всевозможные водяные птицы: розовые пеликаны погружают свой клюв с мешечком в воду; фламинго важно шествует по воде у берега на тонких, длинных ножках; утки разнообразных пород ныряют, кувыркаются и шлепаются на воде. А впереди возвышаются грандиозные горы с острыми выступами и глубокими пещерами. На самой верхушке горы, на лазурном фоне неба, резко выступает силуэт горного барана.