Великий магистр - Елена Грушковская

Мы остановились перед стеной. Оскар нажал на какой-то камень, послышался гулкий скрежет, и стена повернулась вместе с частью пола, где мы стояли. Мы оказались в небольшом зале, посередине которого в круглом пятне света стоял точно такой же каменный стол, на каком я лежала во время моего обращения в Великого. Откуда падал свет, понять с первого взгляда было невозможно… да и со второго тоже. На стенах не было факелов, это был единственный источник освещения.

И на этом столе лежала… девушка. Её совершенно нетленный вид заставил меня слегка вздрогнуть: она была совсем как живая, будто заснула. Тело её было спелёнато, как мумия, и только голова оставалась открытой. Волосы, изумительные волосы золотистого медового цвета лежали распущенными по изголовью смертного ложа, чуть свешиваясь с краёв стола, а лицо, белое и чистое, сияло мягко, как луна. Что-то завораживающее, прекрасное и страшное было в этом сиянии: почти ангельским оно было, но едва уловимая дрожь бежала от него вдоль позвоночника. Чуть приметная нотка ужаса слышалась в его звучании, серебристая холодная струнка звенела в его негромкой песне, страшная и печальная, но невыразимо прекрасная.

— Ей не было равных и не будет никогда, — услышала я тихий голос Оскара. — Она почила навеки, но частичка её крови течёт во всех нас… и в тебе. А это значит, что она живёт, никогда не умирая.

Не в силах отвести взгляд от этого сияющего лица, я чуть слышно прошептала:

— Так она и есть… Первый?

— Да, госпожа. Она всегда поддерживала нас, её недремлющий дух, следя за своими детьми, помогал, подсказывал, направлял… до недавнего времени. Он умолк, мы перестали его чувствовать незадолго до начала войны. А если быть точнее — после того, как ты попала в Кэльдбеорг. Тебя, избранную наследницу, унизили и изгнали, и дух Первого замолк… Отвернулся от нас, и в Ордене не стало согласия. А потом и вовсе наступил раскол и разразилась война. Старших магистров покинул разум, и они, как растерянные дети, стали пытаться нащупать почву под ногами, но вместо того чтобы понять, почему всё это случилось, одни из них стали искать свою выгоду, а другие просто обезумели.

— Обезумели… Октавиан?

— Да, госпожа. Великий Магистр Оттилия Персиваль не поверила, что ты — её преемница, твои белые крылья были сочтены ошибкой, нелепой случайностью… потому что ты не была рождена хищником, а была обращена из людей. Но НИГДЕ НЕ СКАЗАНО, КЕМ ДОЛЖЕН БЫТЬ ВЕЛИКИЙ МАГИСТР — ПОТОМСТВЕННЫМ ХИЩНИКОМ ИЛИ ОБРАЩЁННЫМ ИЗ ЛЮДЕЙ. Однако домысел укоренился и стал догмой… Вот это заблуждение, я полагаю, и погубило Орден. Что-то навело Эйне, да почиет её прах с миром, на тебя и заставило её предпринять попытку обратить тебя… Я тоже почувствовал в тебе что-то… А когда увидел твои крылья, то понял, что на тебя указывает перст судьбы. Прости… — Голос Оскара дрогнул, — прости, госпожа, что моими стараниями ты попала в тюрьму и перенесла столько тягот. Просто я пытался любой ценой спасти жизнь наследницы. Мне не поверили и за мои речи в твою защиту исключили из Ордена. Я был единственным, кто верил в тебя. Всё, через что ты прошла, закалило тебя… И настала пора тебе исполнить твоё предначертание.

Я обернулась и в глазах Оскара увидела отражение света, исходившего от лица Первого. Первой…

— Её имя — Леледа.

Когда я перевела взгляд обратно, Леледа сидела на столе обнажённая, и пряди её медовых волос шевелились в воздухе, как живые. Из её глаз струилось сияние, а за спиной были раскинуты огромные белоснежные крылья — но не одна пара, а две. Её рука была протянута ко мне. Я шагнула… дотронулась, и уже в следующий миг она несла меня над облаками, держа меня обхватом ног, а наши раскинутые в стороны руки переплетались пальцами. Пульсирующий свет её взгляда струился в меня, журча:

«Мои дети отошли от моих заповедей, обидели и унизили мою наследницу, и потому несут наказание. Оно ещё не окончено. На церемонии коронации да свершится справедливость».

Очнулась я в объятиях Оскара. Он нёс меня на руках по коридорам, приговаривая:

— Всё хорошо, моя госпожа… Всё хорошо…

2.3. Abelladerion

Ганимед пытался докопаться до истины: кто подменил питьё в кубке Авроры? Он думал на Оскара, но подозрение не подтвердилось. На кубке не было ни его следов, ни следов тех, кто мог бы сделать это по его указу. Создавалось впечатление, будто подделка сама пресуществилась в истинную кровь Первого… Чудо, да и только.

Чудеса на этом не заканчивались. Шла подготовка к церемонии коронации нового Великого Магистра, но по какому-то новому сценарию, доселе никогда не использовавшемуся Орденом. Обычно Великий Магистр не показывался во время церемонии никому, кроме старших магистров, находясь в особом помещении, а все остальные члены Ордена ждали в главном зале. Старшие выходили и объявляли, что у Ордена новый глава. Новая госпожа заявила, что будет короноваться на виду у всех, кроме того, на церемонию были приглашены члены «Авроры», в том числе и её президент — Юля. Ганимеда не покидали нехорошие предчувствия.

Когда он увидел среди зрителей Карину в сопровождении её мужа Алекса, возмущению его не было предела. Это уже ни в какие ворота. Ещё людей здесь не хватало! На шее Карины висел медальон с гербом Ордена — подарок Авроры; девица, похоже, понятия не имела, что носила охранный знак, показывавший всем хищникам, что трогать его обладательницу нельзя ни при каких обстоятельствах. Впрочем, гораздо лучше любых знаков её охранял муж, грозный командир «чёрных волков», не отпускавший её от себя ни на шаг.

Коронация началась в полночь. Церемониальный зал был полон: братья и сёстры в чёрных плащах, младшие магистры — в серых, старшие — в багряных. Представители «Авроры» — дамы в вечерних платьях, мужчины в смокингах. Изо всех сил скрывая свою нервозность, Ганимед стоял у пустого трона Великого Магистра рядом с Канутом и Оскаром в ожидании появления главной героини. Его раздражал и непривычный порядок церемонии, и присутствие нежелательных лиц, и, как уже было сказано, дурное предчувствие.

Пространство натянулось, как струна, всё замерло, а затем…

Толпа присутствующих расступилась: к трону шла фигура в длинном чёрном плаще с поднятым капюшоном. Её сопровождало какое-то зябкое веяние: колыхавшиеся при ходьбе полы плаща дышали холодом, по залу будто пролетел сквозняк. Гости, расступаясь, нагибались в поклоне. Остановившись перед троном и обернувшись ко всем, фигура откинула капюшон, открыв суровое белое лицо с непроницаемыми голубыми глазами.

— Приветствую всех присутствующих, — прозвучал ясный звонкий голос.