Маракотова бездна - Артур Конан Дойль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но внезапно появилась еще более пугающая опасность. Стук перешел на крышу нашей «хижины», и та начала ритмично раскачиваться.
— Царица небесная! — в ужасе воскликнул я. — Да он же захватил трос! Теперь наверняка порвет!
— Послушайте, профессор, — не выдержал Билл Сканлэн. — Мы уже увидели здесь все, что планировали увидеть. Не пора ли подняться на поверхность? «Дом, милый дом». Клянусь всеми святыми, на свете нет ничего лучше солнца, неба и воздуха! Обратитесь к капитану, пусть поскорее поднимет нас на судно.
— Но работа не закончена даже наполовину, — недовольно проворчал Маракот. — Исследование краев пропасти только началось. Давайте хотя бы определим ее ширину. А когда попадем на противоположную сторону, может быть, я дам согласие вернуться.
Он решительно заговорил в трубку:
— Все в порядке, капитан. Перемещайте нас со скоростью в два узла до тех пор, пока я не попрошу остановиться.
Мы начали медленно продвигаться вдоль края впадины. Поскольку темнота не спасала от атаки монстра, снова включили прожекторы. Один из иллюминаторов оказался полностью заблокирован фрагментом огромного тела — скорее всего, чешуйчатым животом. Голова и клешни рака оставались над аппаратом и продолжали испытывать трос на прочность, так что мы по-прежнему раскачивались, как звонящий колокол. Чудовище проявляло невероятную силу. Попадали ли другие смертные в подобную ситуацию — с пятью милями воды внизу и смертельной угрозой сверху? С каждой секундой колебания становились все яростнее. Капитан Хоуи заметил, как дергается трос, и испуганно спросил, что с нами происходит. Маракот вскочил и в порыве отчаянья беспомощно воздел руки. Даже находясь в капсуле, мы услышали скрежет рвущегося металлического троса, а мгновенье спустя полетели в бездонную пропасть.
Оглядываясь на этот страшный момент, вспоминаю дикий вопль профессора Маракота:
— Трос оборвался! Вы больше ничего не сможете сделать! Мы погибнем! — истошно кричал он в телефонную трубку. — Прощайте, капитан! Прощайте все!
Такими были наши последние слова, обращенные к миру людей.
Однако мы не полетели резко вниз, как можно было бы предположить исходя из веса аппарата. Внутренняя пустота придала капсуле некоторую способность держаться на воде, поэтому в пропасть мы опускались медленно и плавно. До моего слуха донесся продолжительный скрип — это металлический гроб выскользнул из клешней погубившего нас ужасного существа и, мягко вращаясь и описывая в океанской толще широкие круги, начал погружаться на неизмеримую глубину. Прошло минут пять, показавшихся нам часом, прежде чем телефонный провод достиг предела длины и оборвался, словно тонкая нить. Почти одновременно с ним оборвался и воздуховод, а сквозь клапаны в кабину полилась соленая вода. К счастью, Билл Сканлэн не растерялся, а точными, быстрыми движениями крепко-накрепко затянул веревками резиновые трубки и остановил потоп. Тем временем профессор Маракот поспешно отвинтил крышку баллона со сжатым воздухом, и послышалось легкое шипенье: воздух начал поступать в камеру. Обрыв троса прекратил подачу электричества, однако даже в полной темноте профессор сумел соединить батареи, чтобы включить несколько встроенных в потолок ламп.
— Заряда хватит на неделю, — заметил он с мрачной улыбкой. — По крайней мере, умрем мы не в темноте.
Он грустно покачал головой; на худом усталом лице появилось выражение глубокого раскаяния.
— Себя мне нисколько не жаль — я старый человек; успел прожить интересную, полную событий жизнь и добросовестно выполнить свою работу. Жалею лишь об одном: что позволил двум молодым людям разделить со мной смертельную опасность. Надо было рисковать в одиночку.
Не зная, что сказать в ответ, я просто крепко пожал ему руку. Билл Сканлэн обреченно промолчал, ограничившись печальным взглядом. Мы медленно погружались в неизвестность, то и дело замечая проплывавших мимо иллюминаторов глубоководных рыб. Казалось, это не мы опускались, а они поднимались, скользя мимо иллюминаторов. Камера по-прежнему мерно раскачивалась. Ничто не могло помешать металлическому ящику перевернуться набок или даже вверх дном. К счастью, внутри наш вес распределился равномерно, так что удалось сохранить горизонтальное положение. Взглянув на батометр, я увидел, что в режиме свободного падения мы уже преодолели расстояние в целую милю.
— Видите, все происходит именно так, как я предсказывал, — с тенью мрачного самодовольства заметил профессор Маракот. — Должно быть, вы читали мою статью в «Трудах океанографического общества» о соотношении давления и глубины. Хотелось бы, конечно, иметь возможность сказать миру еще несколько разумных слов и убедительно разоблачить несостоятельность измышлений профессора Бюлова из Гессенского университета, который осмелился оспаривать мои заключения.
— Черт возьми! Если бы мне удалось обратиться к внешнему миру хотя бы с парой словечек, я не стал бы тратить красноречие на какого-то высоколобого тупицу, — горячо возразил механик. — В Филадельфии живет одна милая девушка. Узнав, что Билл Сканлэн погиб, бедняжка прольет горючие слезы. Честно говоря, на нашу долю выпала чертовски странная погибель.
— Тебе не надо было ввязываться в нашу авантюру, — ответил я, беря его за руку.
— Только представь, каким бы трусом я себя назвал, если бы увильнул, — упрямо стоял на своем Билл. — Нет уж, такова моя работа: оставаться рядом с техникой; точнее, внутри техники. Ей-богу, я рад, что поступил по совести.
— Сколько еще нам… осталось? — после долгого молчания спросил я профессора.
Маракот пожал плечами.
— Надеюсь, что мы успеем увидеть настоящее океанское дно. Запасов воздуха хватит почти на сутки. Вот только скоро возникнет проблема с выдыхаемым углекислым газом. Скорее всего, из-за него-то мы и погибнем: отравимся и задохнемся. Если бы можно было каким-нибудь образом избавиться от смертельного вещества… но, насколько я понимаю, это невозможно. На крайний случай я взял с собой один баллон чистого кислорода. Если время от времени делать несколько вдохов, нам удастся немного продлить жизнь. Смотрите, мы уже достигли глубины в две мили.
— Но зачем пытаться продлить иллюзию жизни? — удивился я. — Разве не будет лучше, если мучения закончатся как можно скорее?
— Верно! — поддержал Билл Сканлэн. — Ради чего тянуть?
— Например, ради того, чтобы не пропустить самое восхитительное зрелище из всех, что когда-либо открывались человеческому взору! — убежденно возразил Маракот. — Чтобы не предать великую, бессмертную науку. Нет уж, давайте проследим процесс до самого конца, даже если результаты исследования погибнут вместе с нами. Не поддадимся же слабости и не выйдем из игры, прежде чем распорядится сама природа!
— А вы крепкий орешек, профессор! — восхитился Билл. — Нам с вами не тягаться! Что ж, будь по-вашему: пойдем
