От ЖЖизни к жизни - Евгений Гришковец

Вкус шампанского открывается вместе с любовью и чувствованием момента жизни. Необходимо любить и чувствовать летний воздух и морской ветер. Тогда шампанское будет как глубокий вдох. Или любить сухой, морозный, яркий день – и тогда глоток шампанского в тёплом доме зимой напомнит студёный горный воздух или неподвижный зимний воздух в сосновом лесу.

Или когда ты смотришь, глотая шампанское, в прекрасные глаза, вкус шампанского – это вкус желанного и ожидаемого поцелуя.

Вкус шампанского то ясен, то неуловим, но это всегда вкус радости. Именно радости мы от шампанского и ждём.

Для безрадостного человека или человека в безрадостном состоянии шампанское чаще всего просто кислятина. И спорить с ним по поводу вкуса этого напитка бесполезно.

Послевкусие

Шампанское, как всё прекрасное, весьма коварно. В послевкусии само шампанское, как правило, не виновато. Послевкусие – это, в случае с шампанским, чаще всего результат правильного или неправильного его употребления и даже поведения.

Иногда достаточно одного бокала изумительного шампанского между многочисленными порциями отличного виски или превосходной водки, чтобы послевкусие было в целом чудовищным. Но вспоминаться будет именно шампанское, а не виски с водкой, и ему же будут пенять за послевкусие.

Так после вечера, когда не хватило остроумия, галантности, умения поддержать разговор, умения танцевать или смелости и решительности в конце концов… Послевкусие остаётся в виде стыда. Стыдно. Ты же весь вечер пил шампанское. И она пила… Шампанское помогало… Придавало красноречия, галантности, смелости… обволакивало её… А ты чего-то где-то упустил. Подвёл шампанское, которое напрасно постаралось. Стыдно-то прежде всего перед ним.

Если пил шампанское без радости, из несоответствующей посуды, пил много и без всякой цели – шампанское отомстит.

Но если ты слушал дивную музыку с шампанским – оно только улучшило и слух, и звучание.

Если ты был в ударе и хорош, оно делало тебя ещё лучше.

Много прекрасных вариантов послевкусий у шампанского. Но самое лучшее – это когда после вечера с шампанским ты просыпаешься с ясной головой, вспоминаешь о том, что было, с улыбкой и с радостью думаешь о том, что в холодильнике осталась непочатая бутылка любимого шампанского – потому что ничего другого не хочется.

24 декабря

Калининград встретил горами снега и дождём. Гололёд такой, что ездить по городу… В общем, лучше от езды воздержаться. Вот такая прибалтийская зима.

И Кишинёв тоже встретил меня, засыпанный снегом, в свете раннего золотого заката. Видимость была хорошая. Подлетая к столице Молдовы, я не ожидал увидеть белоснежные поля. Хотел посмотреть на город сверху, но он далековато от аэропорта, и самолёт заходил с такой стороны, что представления о размерах Кишинёва составить не удалось. Белые снега под крылом самолёта аккуратно расчерчены, то есть конфигурация и геометрия полей хорошо видна. И виноградники видны. Красивые поля. Красивая геометрия, не похожая на российскую разметку.

Как уже писал, я прилетел в Кишинёв впервые. Наш самолёт сел, стал подруливать к зданию аэропорта, и я увидел на нём надпись: «CHISHINAU». Не сразу сообразил, что это, собственно, и есть настоящее название города, который, сколько себя помним, мы называем Кишинёв.

Снег Кишинёву категорически не идёт. Во всяком случае, свежий снег я не застал, а застал его уже талым, потемневшим и грязным вдоль дорог. В городе жуткие пробки, в центре – кварталы невысоких домов, много улиц с односторонним движением. Все пространства забиты припаркованными автомобилями. Снег сильно усложнил и усугубил транспортные проблемы, так что от желания покататься по вечернему городу сразу пришлось отказаться. В целом он плохо освещён, лишь на нескольких центральных улицах горят фонари и есть признаки праздничной иллюминации.

Мне очень понравилось в Кишинёве! Я не ожидал того, что так проникнусь… и так почувствую этот совершенно не знакомый мне город. Никакого уровня ожиданий у меня не было. Я не знал ни мифов, ни литературных образов, связанных с ним, никто мне ничего толком про него не рассказывал…

Целенаправленно посмотреть город не удалось, а проезжая по улицам, ничего особенного в архитектурном смысле я не увидел. Есть улицы и районы с девятиэтажками, точно такими же, в какой я жил в Кемерово. И если бы не южные деревья, то в каких-то районах Кишинёв не отличить от Барнаула или Перми. Есть кварталы, похожие на Одессу, есть места, которые похожи на Краснодар. Уверен, что есть и совершенно своеобразные, сугубо кишинёвские места. Но не убираемый и грязный снег мешал рассмотреть эти индивидуальные черты.

И всё же что-то очень особенное, трудно формулируемое я почувствовал. А главное – встретился и познакомился с людьми, которые меня принимали, их друзьями, приятелями, знакомыми. Было много разговоров. Для такого короткого визита даже очень много.

Спектакль в оперном театре прошёл прекрасно. Театр большой, так называемый «тысячник», был полон. Как только я вышел на сцену, стало понятно, что здесь ждали, что театр в Кишинёве любят и скучают по нему. Вообще там по многому скучают…

В долгих разговорах, которые уходили далеко за полночь, сильнее всего почувствовалось то, что все говорили об ушедшем и, по мнению моих собеседников, безвозвратно утраченном городе, о том Кишинёве, который они страшно любят и который скорее вспоминают, чем живут в нём сейчас. Мои новые знакомые вспоминали разъехавшихся по миру друзей, с грустью рассказывали городские истории и мифы, от которых остались только тени, потому что нет участников этих мифов и историй, да и город изменился до неузнаваемости.

Многие из тех, с кем удалось пообщаться, поездили по миру, пожили в разных странах и имеют румынские паспорта, но всё же вернулись обратно и, судя по всему, без особых иллюзий и ложного патриотизма намерены жить в Кишинёве. Сколько же в них подлинной и проверенной любви к родному городу! Далеко не везде можно такое встретить. В российской провинции этого очень мало. Такую любовь я встречал в Одессе, Севастополе, Тбилиси, а в наших уральских, сибирских, дальневосточных городах чаще можно встретиться с желанием уехать как можно скорее и как можно дальше. Я сам это пережил и отлично знаю, о чём говорю.

Кишинёв, видимо, утратил прежнюю лёгкость, прежние блеск и очарование. Найдёт ли он себя в трудные времена? Сможет ли занять какое-то своеобразное и неповторимое место в изменившихся условиях? На этот счёт и у пожилых, и даже у молодых жителей молдавской столицы больше пессимизма, чем оптимизма.

Но как же вкусно можно в Кишинёве поесть! Сугубо национальных молдавских блюд немного. Главное, конечно, – мамалыга и куриный суп, который мало чем отличается от привычного нам куриного супа с лапшой, только в молдавской кухне в него добавляют кислый квас. Есть что-то похожее на люля-кебаб, только молдавские колбаски делаются не на шампуре, а на гриле, и они коротенькие. Всё остальное имеет прямые аналоги в украинской, или кавказской, или каких-то других кухнях. Просто в Кишинёве всё это очень вкусно готовят!

Вино мы пили исключительно молдавское, и теперь могу сказать, что моё пренебрежительное отношение к молдавскому вину закончилось раз и навсегда. То, что у нас продаётся под названием «молдавские вина», не имеет никакого отношения к тому, что пьют в Молдове. Там, очевидно, научились здорово бутилировать вина и добились превосходных результатов в изготовлении самих вин. Они довольно простые, недорогие, но настоящие!

Я очень хочу приехать в Кишинёв осенью, спланировать приезд так, чтобы был хотя бы один, а лучше – два свободных дня, чтобы увидеть город, и выехать из него, и закрепить едва осознанные ощущения, и пережить новые. Хочу найти отчётливое место в своей собственной душевной географии для тронувшего меня неведомого, увиденного буквально одним глазком города.

Когда улетал из Кишинёва, местные прогнозы обещали потепление и более соответствующую этому южному городу погоду.

25 декабря

В Калининграде падает совершенно рождественский снег, которого и без того так много, что если бы вид за окном был открыткой или рождественской картинкой, можно было бы сказать, что художник со снегом переборщил.

Нынче ночью сыграем в самом старом клубе и одной из первых дискотек СССР, в легендарной «Вагонке» (ДК Вагоностроительного завода) традиционный, завершающий год концерт. Когда-то в этих стенах я познакомился с Максимом Сергеевым и группой «Бигуди» в первом её составе. Было какое-то весёлое мероприятие, играла первоклассная музыка, за пультами стояли два молодых, забавно одетых парня в очках, а рядом флегматично играл на гитаре очень похожий на скандинава гитарист. Мне сказали, что это группа «Бигуди», и мы познакомились.