Чёрная работа революции - Лев Рыжков

 Дождя уже не было.

 Баба Надя возилась у костра, ломая об колено совсем не тонкие сучья. Некоторые из них могли бы даже сойти за бревно.

 - Вот здесь посиди пока, - деда Стасик отвел Леху к стволу одного из деревьев. - Вздумаешь убегать, больно умертвим. Без наркоза…

 - А если не буду?

 - А не будешь, так водочки дадим. Пьяненьким за дело революции погибнешь, не мучаясь.

 - Разве нельзя без… вот этого всего? - тревожно спросил Леха.

 - Что как маленький? - доброжелательно спросил деда Стасик. - Революция, как говорил Владимир Ильич, в белых перчатках не делается. Для великого переворота нужны мозолистые и кровавые руки. А ты, паренек, не переживай. Мы, когда победим (а победим мы обязательно), твоим именем улицу назовем. Или школу какую-нибудь. Не забудем твоего вклада…

 - Я живой, может, больше пользы принесу? - возразил было Леха.

 Но дед вдруг отрезал:

 - Ладно, некогда мне с тобой. Тут еще жертву святую надо принести.

 С неожиданной ловкостью он поставил Лехе подножку, и наш герой пребольно хлопнулся наземь. В тело тут же впились шишки, сучки, случайный осколок стекла…

 - Бля! - взвыл Леха. Ему было больно.

 На краю леса занимался костер.

 - Из искры возгорится пламя! - вещал, размахивая знаменем, деда Стасик.

 На мгновение Лехе показалось, что изо рта у скульптора вырастают клыки. Длинные, как у вампира.

 Баба Вера и баба Люба чертили на земле пятиконечную звезду. Восковое чучело Новодворской лежало на животе. Массивная белая задница мелко дрожала.

 С немалым удивлением Леха отметил, что восковая фигура все-таки по-настоящему ожила. Сейчас она тоненько попискивала и скребла землю пальцами.

 - Лежать! - рявкнул на нее деда Стасик. - Лежать, контра! Ну, что там, бабоньки? Все ли готово? Пентаграмма в норме?

 - Все хорошо, - ответили старухи.

 - Вбивайте колья! - скомандовал дед.

 Баба Люба прошла к «газели», открыла дверь, достала оттуда кувалду и стальные колья. Залихватски хэкая, она принялась вколачивать в грунт стальные штыри.

 - Теперь веревки! - руководил дед.

 Новодворская, чувствуя скорую свою погибель, вдруг пронзительно заверещала.

 - ША!!! - заорал на нее дед страшным голосом.

 Да так, что Лехе тоже стало жутко.

 Сидеть на холодной земле было неудобно. В тело впивался сырой после недавнего дождя растительный мусор. Да еще этот осколок.

 «Стоп!» - подумал Леха.

 Он незаметно привстал, связанными, уже начинающими затекать руками извлек его и принялся перепиливать тугие путы.

 Впрочем, на Леху никто и не смотрел. Валерию Ильиничну волокли к пентаграмме. У самого знака ее перевернули на спину и принялись обвязывать веревками запястья и лодыжки.

 Теперь-то, в отблесках костра, Леха вполне отчетливо видел, что и у бабок и у деды Стасика показались острые клыки.

 «Вампиры, бля!» - ошарашенно осознавал Леха и сам не мог в это поверить.

 - Ну, что, бабоньки мои революционные! - зычно гаркнул деда Стасик, хватая двумя руками древко знамени. - Во имя великой революции и светлого будущего, приговариваем мы контрреволюционную падлу к уничтожению. Раз и навсегда. Сдохни, иуда.

 - Сдохни, иуда! - повторили бабки.

 Деда Стасик поднял древко и заостренным концом прицелился в тряскую, как тесто, сиську контрреволюционерши.

 От ужаса Леха порезал осколком руку. Впрочем, боли не заметил. Вдруг лопнула одна из веревок, и теперь освободиться уже не составляло труда.

 Новодворская страшно завизжала, и Леха зажмурился, не столько от страха, сколько собираясь с силами.

 В следующие секунды Лехиным телом управлял уже не разум, а как будто первобытный инстинкт. Сколько Леха себя помнил, он часто трусил. Избегал драк, если можно было втихую слиться. И уж конечно он никогда бы и представить не смог, что будет отбивать женщину от толпы кровожадных, голодных вампиров. Однако в эти мгновения все соображения безопасности потеряли свою значимость. Леха прежде всего спасал свою телку. Ту, с которой лишился проклятой невинности. Уже одно это обстоятельство и благодарность за приобретенный опыт перевешивали все возможные риски.

 Леха бросился к деду Стасику и, издав гортанный, хриплый крик оттолкнул его за долю секунды до соприкосновения кола и груди Новодворской.

 Закричали, заклекотали старухи. Во многом издаваемые ими звуки были похожи на воронью перепалку.

 - На ветерана руку поднял! - злобно рычал деда Стасик. - Ничего святого!

 Леха ничего не отвечал, поглощенный тем, чтобы отобрать у старика знамя.

 Деда Стасик страшно клацал зубами и порывался укусить Леху за шею. Несколько раз это ему почти удалось. Правда, укусы пришлись в район рукавов. которыми прикрывался Леха. Клыки продрали поверхность пуховика, однако безнадежно увязли в сентипоне.

 - Сожрать! Сожрать! - бормотали старухи.

 Леха слышал их приближение.

 В тот момент, когда на него сверху бросилась одна из них (кажется, баба Надя) Леха сумел перекатиться на спину и загородиться телом деда Стасика. Бывший скульптор, в чей морщинистый загривок по ошибке вонзились клыки бабы Нади, жутко заорал, изо рта у него хлынула пузырящаяся пена, похожая на химическую воду, которая стекает с губки для мытья посуды. Тело борца с антинародным режимом выгнулось дугой. Хватка ослабла.

 Однако Леха отнюдь не был спасен. Всех его сил хватало только на то, чтобы удерживать разъяренного вампира на безопасном расстоянии. Но когда навалилась еще и мосластая баба Надя, Леха понял, что дела его - плохи.

 Из последних сил удерживая деда Стасика левой рукой, правой он принялся шарить по земле в поисках оружия. Неожиданно нащупал булыжник, размером с детский мячик. Не раздумывая, Леха собрал все силы и двинул вампира по зубам каменюкой. Услышав хруст, Леха не сразу понял, что выбил упырю несколько зубов.

 Крик усилился. И хотя Леха был привычен к шуму, даже у него стали болеть перепонки. Он гвоздил и гвоздил, уже не разбирая, куда бьет.

 Когда старик обессилел, Леха скинул его с себя, оттолкнув ногами.

 И тут же на него накинулась баба Надя - куда более серьезный противник. Ширококостная старуха визжала, как баньши из компьютерной игрушки. Только хуже и громче. Она пыталась разодрать Лехе лицо грязными острыми когтями. Несколько раз Леха увернулся - то ли чудом, то ли на пределе обострившейся реакции.

 Вдруг он краем глаза увидел, что деда Стасик бросил знамя и держится за рот. Леха так и не понял, как это ему удалось, только он подскочил и бросился к знамени. Для вампиров подобная прыть оказалась, видимо, неожиданной. Поэтому, когда Леха встал, нацелив на них заостренный конец древка, они попятились.