На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке - Нил Никандров

из-за принятых парламентами законов, затрудняющих оформление гражданства иностранцами. Обязательно требовалось подтверждение полиции о благонадёжности, квитанция об уплате за квартиру за два года проживания, метрика страны происхождения, заверенная в консульстве, и т. п. Для малоимущих эмигрантов эти правила были труднопреодолимыми. Исключалась заочная выдача документа из-за обязательной процедуры снятия отпечатков пальцев в паспортных отделах полиции.

Итак, дело сдвинулось с мёртвой точки. С помощью «Бывшего» и «Беглеца» резидент надеялся преодолеть все сложности. Однако из-за отсутствия налаженной связи с Москвой Белкин так и не дождался решения Центра по этим кандидатурам[17]. За всё время пребывания Белкина в Монтевидео туда ни разу не прибыли дипкурьеры, а постоянная телеграфная связь была невозможна из-за финансовых ограничений: выделенных на это денег хватало на две-три небольшие телеграммы в месяц. Основную переписку резидент вёл через «оказии» – выезжавших в Советскую Россию сотрудников полпредства и «Южамторга» или забредавших на этот край света редких командированных. Свои послания Белкин маскировал под журналистские материалы, в которые симпатическими чернилами вписывал оперативный текст.

Но к трудностям Науму Марковичу Белкину было не привыкать! За плечами у него была интересная, насыщенная событиями жизнь.

Из послужного списка.

Родился в 1893 году в городе Жлобин (Белоруссия). Член партии с 1918 года. К разведработе был привлечён во время командировки по линии НКИД на Ближний Восток (Аравия) в 1924–1931 годах. В 1929 году он был резидентом в Йемене, в начале 1930-х годов работал в Персии. В 1933–1934 годах находился на нелегальной работе в Болгарии и Югославии, прикрываясь документами гражданина Канады Самуэля Соболева (псевдоним «Бел»).

И вот – должность резидента в Уругвае.

Налаживанию разведывательной работы сильно навредила серия скандалов вокруг «Южамторга», привлёкшая внимание прессы к деятельности «красных купцов» в Южной Америке. Ключевой фигурой в одном из таких дел был кассир «Южамторга» в Монтевидео Абрам Каплан, о котором Белкин писал в Москву с нескрываемым возмущением: «Этот мошенник, выходец из Литвы, был принят на службу в 1928 году. Пьяница, кутила, лодырь – об этом многие знали и предупреждали. Не в его пользу говорила и его дружба с комиссаром Центрального района полиции. Но Минкин, будучи в то время руководителем «Южамторга» в Уругвае, решил повысить его в должности. А в результате – заполнение дел карандашом, подчистки, махинации. И после всех этих безобразий он успешно скрылся, похитив, как предварительно установлено, более 120 тысяч песо. Будучи кассиром-инкассатором, Каплан систематически присваивал погашения местных купцов за наши товары. В балансах эти суммы из года в год переносились как не покрытые. Гарантию честности Каплана дал главбух Арендт, немец, служивший в годы мировой войны в германской контрразведке. Кстати, он по совместительству работал у шурина Каплана – оптового торговца мясом. Арендт – соучастник Каплана, замечен в подлогах и фальсификации бухгалтерских книг, приобрёл в Монтевидео «домик» стоимостью в 10 тысяч песо».

Разоблачённый Белкиным кассир Каплан бежал в Бразилию и начал выдавать себя за разоблачителя-правдолюбца, пытавшегося вывести «Южамторг» на чистую воду, поскольку за его фасадом, скрывается, дескать, «представительство Коминтерна».

Уругвайский посол в Рио-де-Жанейро «по дружбе» сообщил адвокату «Южамторга» Юзу, что обвинения Каплана произвели впечатление взорвавшейся бомбы в правящих кругах латиноамериканских стран. К тому же несколько месяцев тому назад в ходе арестов в Сан-Пауло полиция обнаружила у коммунистов крупные счета в банках. Судя по всему, эти средства предназначались для закупки оружия и организации восстания в Бразилии. Не из «Южамторга» ли эти деньги?

Белкина особенно возмутила пассивность Минкина, его нежелание потребовать выдачи Каплана уругвайским властям для последующего преследования по суду: «Это вопрос – позорный для нашего представительства и «Южамторга». Из боязни, что Каплан на суде займётся шантажом, его решили оставить в покое».

Свой кусок от южамторговского пирога решил урвать и бывший адвокат «Южамторга» в Буэнос-Айресе Онорио Пуэйредон – будущий министр иностранных дел Аргентины. Он потребовал триста тысяч песо за свою прежнюю работу «в качестве полного и удовлетворительного расчёта». В случае отказа от полюбовной сделки он грозил помешать налаживанию торговли «Южамторга» с Соединёнными Штатами, наложить арест на его имущество и счета, сообщить прессе имена тех аргентинцев, которые были «подкуплены» «Южамторгом» в Аргентине.

Резиденту пришлось временно свернуть уже налаженную связь с Аргентиной, «изолироваться», переждать затяжной скандал, раздувавшийся, словно по чьей-то указке, враждебной прессой. Эта антисоветская кампания по своим масштабам не имела прецедентов в Латинской Америке. Её тезисы нашли отражение в воспоминаниях коммуниста-ренегата Яна Валтина «Ночь осталась позади». В 1930 году в качестве курьера Коминтерна он, по его утверждениям, доставил в представительство Профинтерна в Монтевидео ролики фотоплёнки с инструкциями и три увесистых пакета со значительными суммами, предназначавшимися для «подрывной деятельности» в Аргентине, Чили и Уругвае.

«Деньги для Латинской Америки, – пишет Валтин, – обычно передавались через советское торговое представительство «Южамторг» в Буэнос-Айресе. В кругах Коминтерна подразумевалось, хотя никогда не упоминалось вслух или обсуждалось, что средства, направлявшиеся не телеграфом, а секретными курьерами, были в фальшивых банкнотах, изготовлявшихся для Коминтерна немецкими умельцами в Берлине». По утверждению Валтина, денежную посылку у него приняла представительница «Южамторга» в Буэнос-Айресе, которая прибыла в Монтевидео на одном из пароходов, курсировавших между столицами по реке Ла-Плата: «Это была сухощавая, анемичная женщина лет 35, элегантно одетая, весьма строгих правил. Она являлась секретарём парторганизации большевиков в «Южамторге» и, возможно, местным представителем ГПУ. Ей я вручил кожаный саквояж». Экс-коммунист считал также, что «Южамторг» причастен к «кровавому восстанию» в Бразилии.

Нельзя не отметить, что, защищаясь от «проникновения» коммунистов, уругвайские власти просмотрели, как с 1933 года в их стране стал набирать силу настоящий заговор, который впоследствии получил название «Дело Фурмана». По планам арестованных в 1940 году заговорщиков (самого Г. Фурмана, агентов гестапо Р. Майснера, Р. Беккера, Ш. Гордона и др.), за считаные дни Уругвай должны были захватить военизированные отряды местных нацистов и мобильных групп фашистов из соседних стран, прежде всего Аргентины. Планировалась также высадка частей вермахта. Заговорщики собирались насадить повсюду немецких чиновников и превратить страну в процветающую «сельскохозяйственную колонию» Германии.

Профашистские перевороты готовились в Аргентине и Бразилии. Тесно связанные с нацистами отряды бразильских интегралистов в ночь с 10 на 11 мая 1938 года осадили президентский дворец в Рио-де-Жанейро. Застигнутый врасплох президент Варгас, его дочь и четверо охранников несколько часов отстреливались из окон дворца, пока не подошли верные подразделения правительственных войск. Мятеж был подавлен.

Одним из важных направлений работы резидента было изучение обстановки в колониях русских эмигрантов в Уругвае, Аргентине, Парагвае и Бразилии. Наибольшую помощь в этом оказал Белкину агент «Роке» – Михаил Немцов, 25-летний торговец в магазине мужской одежды, русский, но родившийся в Аргентине. Его родители покинули Россию задолго до революционных событий, но сам он с благоговением относился ко всему, связанному с далёким Советским Союзом.

Вот одна из справок Белкина по русским колониям:

«В Аргентине и Уругвае проживает 3,5–4 тысячи белоэмигрантов. В Буэнос-Айресе под редакцией белолатыша Степана Стапрана издаётся газета «Русский в Аргентине», не имеющая значительного влияния на эмигрантскую среду. Это безграмотный печатный орган, существующий на объявления врачей-специалистов по венерическим болезням, с тиражом в 1200–2000 экземпляров. Небольшая белоэмигрантская