Неудачник из другого мира - Ирина Омельченко

— Обижаете. Просто с ним не все так просто. — Старик оттер вспотевшую лысину рукавом. С удивлением посмотрел на белый след, оставшийся на ткани. — Я бы посоветовал ритуал провести не сразу...

— Поддерживаю, профессор. — Подала голос женщина. — Я тоже не чувствую. Парень пострадал в Прорыве, могло повлиять...

— Ой, темните вы, Василиса Пална, ой, темните! — Ректор улыбался приветливо, но в тоне мужчины читалась угроза. — Какие-то соображения у вас определенно есть. Иначе не имели бы мы чести лицезреть вас с утра пораньше в моем лицее. — Он выделил слово «моем», будто по старинке метя территорию.

— Я бы попросила, господин Стрелицкий!.. — Тон женщины стал резче. Она поднялась и отступила к двери.

— Слушал бы и слушал ваши просьбы, Василиса Пална. — Ректор по-прежнему улыбался. Теперь в голосе сквозила насмешка. — Хоть целый день. О чем же в этот раз вы бы хотели попросить?

— Известить вовремя о времени проведения ритуала для мальчика. — «Хам» читалось на ее лице, но женщина сдержалась. Она прекрасно знала отношение к ней и к ее должности. Господин Стрелицкий еще был сама вежливость. Ей было с кем сравнивать.

— Понятия не имею почему вас так интересует этот мальчик, — Теперь тон ректора стал серьезным. — Но если вы настаиваете...

— Настаиваю. — Ее глаза сверкали гневом, но голос оставался ровным. Одному Дио было ведомо скольких усилий ей это стоило. — Всего доброго, господин Стрелицкий. Рада была увидиться, профессор Альбрехт. Не провожайте, я сама.

В дверях она едва не столкнулась с сутулым котом. Тот резко отступил в сторону, давая раздраженной женщине пройти мимо. Уважительно склонился еще ниже, чем был. Василиса бросила мимолетный взгляд в сторону вошедшего и недовольно цыкнула. Вид у Завелия был потрепанный и неухоженный. Хотя занимал он в лицее не последнюю роль: выполняя работу не только дворника и кучера, но и заведующего по хозяйственной части.

— Доброго дня, Василиса Павловна.

— И вам, Завелий. Прощайте, господа. — С этими словами женщина вышла прочь, раздраженно цокая когтями по полу под узким тяжелым платьем.

Глава 8

Пока ждал пошел снег. Сперва небольшой, а затем вокруг закружили крупные белые хлопья. Из дверей на крыльцо вышла молодая женщина. Чем, признаться, ввела меня в состояние шока. Разве лицей не только для парней? Как там говорил покойный Прохор...

Кроме того... прежде чем она успела приладить шляпку и завязать ленты, я заметил кошачьи уши. Держалась очень уверенно. Молодая, да, с точки зрения моего «настоящего» возраста в другом мире, но все-таки не институтка. Кто-то из преподавателей?

Мысли табуном пронеслись в голове. Во-первых, я вдруг до дрожи, до судорог в необутых лапах осознал, что совершенно ничего не знаю про этот мир. Чужой, незнакомый. Его общественный уклад, например. Все то, что, как мне казалось, я понял — могло быть ошибкой. Заблуждением. Невольно проведя ассоциацию с дворянским дореволюционным обществом, я мог загнать сам себя в ловушку.

Лицей. С чего я решил, что здесь будут одни парни?

«Раз парень, а не девица, то стало быть, в лицей при Магической академии надобно», — говорил ваше благородие. Говорил, ведь так?

Женщины. Отчего подумал, что их роль в общественном строе невелика? Возможно ли, что в этом мире матриархат? Тогда мысли мои и выводы из поведения в усадьбе Логиновой неверны? И мне, как собачонке, указали место «у параши» не из-за расовой принадлежности, а по половому признаку? Да не, быть не может. Машку, вон, полотенцем охаживали же.

Во-вторых, глядя как легко и грациозно ступает женщина, вдруг отчетливо понял, что испытание не выдержу. А кто бы выдержал? Если здесь есть девочки-кошки, миловидные создания с кошачьими ушками... мне хана. Потому что сопротивляться обаянию пушистых искусительниц я не способен абсолютно. А рядом, как на зло, ни жены, ни сковородки... Ох...

Тем временем, женщина в шляпке явно шла в мою сторону. Когда приблизилась вплотную, порывисто обернулась, посмотрела на окна, будто опасаясь слежки.

— Вида! Приветствую. — Ее «р» перекатывалось во рту мягко, на французский манер. Я застыл у саней, нелепо пялясь и пуская слюни. — У нас нет времени. Возьми!

После первых её слов снежная завеса укрыла наши фигуры от возможных наблюдателей. Накрыла белым покрывалом. На автопилоте я протянул руку и принял на когтистую ладонь цветное стеклышко размером с фалангу пальца. С удивлением уставился на осколок, похожий на кусок цветного витража.

— В день, когда будет назначен ритуал определения Дио, разбей его. — С этими словами она прошла мимо меня и уселась в сани. Делая вид, что поправляет перчатки, кутается в меховой ворот шубы, завязывает ленты шляпки. В общем, занята своими женскими делами и совершенно не замечает моего присутствия.

Завеса, закрывавшая нас от чужого пристального внимания, тут же спала, и я поспешно спрятал осколок в карман. Хорошо, что в форме есть карманы! Заметили? Не заметили?

Почти сразу в дверях показался сгорбленный кот. Бросил настороженный взгляд на меня, на женщину в санях, поплевал в сторону.

— Иди. Третий этаж. Кабинет ректора. Тебя ждут. — Пробурчал мне, скаля клыки. А сам, довольно проворно для своей фигуры, взобрался обратно на сани между полозьев.

Нет, все-таки не думаю, что мои первоначальные выводы были неверны. Вид бомжеватого кота, склонившего голову в вежливом поклоне перед леди. Она — спокойна, холодна, держится с достоинством, но ее осторожный взгляд в сторону окон... Нервный жест, с которым она поправляет шляпку. Хвост, спрятанный под юбками, а не выставленный напоказ. Все говорит о стремлении ушастых быть похожими на людей. А в обществе — что? На кого все хотят быть похожими, тот и главный.

Люди — сильнее. Люди имеют перед котами преимущество. Интересно, почему?

Пока поднимался на третий этаж по лестнице с широкими перилами, как было велено, вслушивался в шепот далеких голосов. Мерный. Спокойный. Сейчас день и занятия в лицее, очевидно, идут полным ходом. Только я один тут слоняюсь без дела. Есть над чем подумать.

Как-то слишком спокойно меня оставляют одного, да? Без охраны. Без контроля. Разительный контраст с тем, как держали людины за лапы при первом взаимодействии. Что изменилось?

В первый раз меня приняли за беглого. Хватали и везли силой. А теперь не просто не обвиняют в смерти людей при Прорыве, но и