Страсть в жемчугах - Рене Бернард

– Она вас уволила?

Огненные кудри дрогнули, когда девушка кивнула.

– Какая я глупая… – прошептала она.

– Вы вовсе не глупая.

Огонь блеснул в зелени глаз, и у Джозайи перехватило дыхание. Эта девушка кристально понятна для него, но он не мог сказать почему; и Джозайя даже не был уверен, что хотел это знать, – он просто хотел смотреть на нее не отрываясь, хотел снова видеть цвет.

– Она уволила меня, потому что я… обидела ее клиента! Она действительно ожидала, что я… – Щеки девушки порозовели; она явно не желала говорить о столь непристойном предложении. – Мадам Клермон сказала, что это побочный заработок! Другие девушки все знали, и, вероятно… О Господи! Маргарет собиралась предупредить меня, но я была так расстроена…

Самообладание покинуло бедняжку, но Джозайя понимал: любая женщина, даже обладавшая ее отвагой, имела право на истерику. «Ей, наверное, прилично задолжали, так что дело, похоже, будет непростое», – подумал он и тут же спросил:

– Могу я узнать ваше имя? – Девушка напряглась, и Джозайя мгновенно добавил: – Я, защищая вас, сломал человеку нос, так что было бы странным хотя бы не узнать, как вас зовут.

– Элинор Бекетт… – Одинокая слезинка покатилась по ее щеке, и Джозайя сжал кулаки, стараясь удержаться и не потянуться к девушке самым неподобающим образом, чтобы утереть слезинку.

– Так вот, мисс Бекетт… – Он старался говорить как можно спокойнее. – Меня зовут Джозайя Хастингс, и я к вашим услугам… – Он протянул ей носовой платок. – Вот возьмите.

Она покачала головой:

– Я не пла2чу, мистер Хастингс. Я не из тех женщин, которые заливаются бесполезными слезами.

– Понятно. – Он сунул квадратик ткани обратно в карман и, стараясь сдержать улыбку, спросил: – Мадам Клермон задолжала вам за работу? – Джозайя надеялся, что обсуждение практических вопросов задержит ее на несколько минут.

Но девушка не ответила, и он повторил свой вопрос как можно мягче:

– Она вам задолжала?

Красавица покачала головой, и слезы покатились по ее щекам.

– Я вчера надеялась… Я так тяжело работала… но нет…

– Вы уверены?

Теперь слезы хлынули потоком.

– Мне пришлось купить… красное бархатное… Миссис Карлайл не стала… Не было времени… закончить… Она вычла за него, но я… – Эти бессвязные слова, перемежавшиеся икотой и всхлипываниями, трудно было разобрать, но Джозайя все же понял, что хозяйка навязала бедняжке надуманный долг. – Я оставила красное бархатное там… И теперь у меня нет ничего… чтобы показать мою… работу.

– Идемте, мисс Бекетт. Вы должны уйти с холода. – Он вывел ее из переулка на улицу и поднял руку, останавливая карету. Обратившись к кучеру, Джозайя показал соверен, чтобы наверняка привлечь его внимание. – Леди подождет в карете, а я улажу кое-какие дела. Пожалуйста, проследите, что бы она была в безопасности, пока я не вернусь.

– Да, хозяин! Можете рассчитывать на Джона! – Монета исчезла в кармане кучера. Подмигнув, он добавил: – Всегда к вашим услугам, сэр.

Джозайя подал девушке руку, но та колебалась, глядя на него с некоторым подозрением.

– Я не смогу расплатиться с вами за карету, мистер Хастингс, – сказала она.

Он покачал головой:

– Мне не нужна оплата. Но мне нужно, чтобы вы подождали меня здесь. Несколько минут, мисс Бекетт, и я вернусь. Обещайте мне, что вы подождете здесь, в карете, где тепло.

Она молча кивнула, потом все же сказала:

– Я подожду, мистер Хастингс, но только для того, чтобы объяснить, что не смогу принять вашу благотворительность.

– С нетерпением жду ваших объяснений. – Джозайя притронулся к полям шляпы, захлопнул дверцу кареты и направился к заведению мадам Клермон.

Его заминка у двери не имела никакого отношения к сомнениям относительно дела мисс Бекетт и вызвана была лишь попыткой обрести браваду минувших дней. А ведь Роуэн прав… Когда-то он был беспечным, любил жизненные блага, как любой другой, посмеивался над мрачным Гейленом и вскидывался на каждый вызов Эша, но те дни прошли.

«Живей, Хастингс! Ты помнишь свою игру! Изобразим лорда – и дадим этой злобной особе вкусить пирог унижения!»

Он расправил плечи и вошел в магазин.

– Чем могу служить, сэр? – К нему поспешила полная женщина в черном. Но тотчас остановилась и уставилась на него с подозрением.

«Черт, мне действительно нужно купить новый плащ, если даже эта курица выказывает сомнение», – промелькнуло у Джозайи.

– Мадам Клермон? – спросил он.

– Да.

– Я пришел забрать красное бархатное платье мисс Бекетт и, конечно, плату, которую вы ей по справедливости должны. – Джозайя услышал изумленный писк одной из продавщиц и тут же добавил: – Сейчас же, мадам.

– Красное платье мисс Бекетт? – Женщина фыркнула.

– Насколько я понимаю, вы вычли его стоимость из ее зарплаты, так что оно принадлежит ей. – Джозайя скрестил на груди руки, приготовившись к спору. – А если вы не отдадите платье, то отдайте всю ее зарплату. Ведь это всего лишь вопрос математики, не так ли?

– А… кто вы такой?

Джозайя окинул даму ледяным взглядом.

– Возможно, вас это удивит, мадам, но мисс Бекетт не одна на свете и у нее есть друзья. А я богатый и эксцентричный человек. И каково бы ни было мое отношение к мисс Бекетт, вам лучше молиться, чтобы оно не оказалось сентиментальной привязанностью. Потому что тогда я не предоставлю вам возможность мирно уладить расчеты с молодой леди, а захочу связаться со своим поверенным и с властями.

– Богатый? – Фыркнув уже менее уверенно, женщина проговорила: – Но какой же состоятельный человек станет препираться из-за скудной зарплаты продавщицы?

– Тот, кто питает отвращение к обману и намерен сделать так, что вы вспомните этот день, прежде чем попытаетесь впутать в свои затеи другую девушку. Мое имя Джозайя Хастингс. – Он понизил голос, и теперь его спокойствие было куда более угрожающим, чем резкий окрик. – Пусть состояние моего плаща вас не обманывает, мадам Клермон. Не забывайтесь и следите за своими манерами, иначе я доставлю себе удовольствие понаблюдать, что произойдет, когда я позову стражников.

Женщина разинула рот – как оказавшаяся на песке рыба.

– М-мэгги!.. Красное вечернее платье!.. Принеси быстрее!..

Джозайя несколько расслабился и даже притворился, что восхищен выставленными в витринах нарядами. Это полутемное помещение было для него бесцветным и безжизненным, но ему доставляло удовольствие наблюдать смущение мадам Клермон.