Искушение герцога - Хоукинз Александра

— Если бы ты давным-давно съездил во Фретуэлл-холл, как тебе не раз советовал Портер, то сейчас не оказался бы в столь отчаянном положении, — безжалостно сказал Син.

Они с Рейном переглянулись. Из семерых «порочных лордов» эти двое первыми обзавелись женами, поэтому остальные нередко обращались к Сину и Рейну за советом, как выдержать верный курс и не потопить свой корабль в бурных водах сватовства и женитьбы.

— Ну, прошлой весной это бы не вышло, — проговорил Хантер, понимая, что начинает оправдываться. — Тогда Сэйнт вел себя странно: он слишком много ночей проводил в «Золотой жемчужине» и...

— Да разве ты не ходил с ним частенько в этот бордель? — перебил его Рейн.

В этом вопросе не было осуждения: прежде чем сам Рейн и многие его друзья женились, они все наслаждались компанией яркой и необычной мадам Венны, неизменно скрывавшей свое лицо под маской, и всеми теми удовольствиями, какие только могло предоставить ее заведение «Золотая жемчужина». Они даже заключили особое соглашение с ней в интересах своего клуба «Нокс», и обе стороны остались очень довольны.

Кому как не Хантеру было знать все детали — ведь это он вел переговоры с мадам Венной и добился соглашения с ловкой хозяйкой заведения. Как жаль, что не так давно она прикрыла свой аристократический бордель! Некоторые ее девушки и поныне оказывали свои высокопрофессиональные услуги клубу «Нокс», но многие бесследно исчезли вместе с загадочной мадам, о которой прежние ее покровители безутешно вздыхали.

Будь на то воля Сэйнта, восторженные почитатели мадам больше никогда ее не увидят.

Тут Хантер спохватился: он до сих пор ничего не ответил Рейну. Он перестал нервно расхаживать по комнате и уселся на стул.

— Конечно ходил. Кто-то же должен был за ним присмотреть, а от вас с Сином нет никакого проку, когда речь идет о развлечениях такого рода.

Ни один из джентльменов не обиделся на его умозаключение. Син задумчиво взял бронзовый, с покрытой синей эмалью ручкой нож для разрезания бумаги и попробовал пальцем остроту украшенного узорами лезвия.

— То были безумные годы, — признал он, предусмотрительно бросив взгляд в сторону двери: получилось бы очень неловко, если бы дамы решили присоединиться к ним в этот самый момент. Джулиане хорошо была известна былая репутация супруга как неотразимого соблазнителя, но Син любил жену до беспамятства и ни за что не хотел бы сказать или сделать что-нибудь такое, что ее огорчило бы. — Не раскаиваюсь в том, что было, однако то, что мне удалось создать с Джулианой, я на те годы не променяю.

— В этом я с тобой солидарен, — поддержал его Рейн, с нарастающим раздражением вглядываясь в спину Хантера.

Настал миг, когда Хантер больше не мог вынести этого сверлящего взгляда графа.

— Вы чем-то недовольны, братцы? Если хочешь что-то сказать мне, Рейн, так говори прямо, не стесняйся.

Смотреть на него таким хищным взглядом умела только покойная бабушка. Обычно это случалось, когда он вызывал недовольство старой леди какой-нибудь шалостью или ложью.

Рейн вопросительно посмотрел на Сина, и тот пожал плечами:

— Он туповат, конечно, но ты все-таки попробуй.

— Если желаете посекретничать, я тогда лучше пойду к дамам. Бог свидетель, они рассуждают куда разумнее, чем вы, кретины самодовольные, — заявил Хантер и сделал вид, что хочет подняться со стула.

— Сиди, — велел ему Рейн и толкнул Хантера, не давая ему встать. — Мне не полагалось бы вмешиваться, но я видел, как барахтались Сэйнт и Вейн, пока ухаживали за своими невестами, и мне хочется уберечь тебя от таких душераздирающих сцен.

— Разумный подход — прежде всего, — язвительно вставил Син. — Э, да это же по сути девиз «порочных лордов»!

Хантер хмыкнул. На самом деле девиз «порочных лордов», который они утвердили, открыв клуб «Нокс», звучал так: «Virtus Deseritur».По-латыни это означает: «Прощай, добродетель!» Это был еще один аргумент против его женитьбы на невинной леди Грейс.

Будь бабушка до сих пор жива, нынешние затруднения внука немало бы ее позабавили.

— Помолчи. — Рейн бросил предостерегающий взгляд на Сина. — Иначе ты заставишь его противоречить нам просто из упрямства.

— Это еще кто кого заставит, — возразил с озорной усмешкой Син, указывая на Хантера ножом.

— Не обращай на него внимания, — сказал Рейн Хантеру, досадливо тряхнув головой. — Я только хочу дать тебе один совет. Относись к ней по-доброму.

Хантер ответил другу хмурым взглядом. Не было никаких сомнений, что Рейн говорит о леди Грейс.

— В этом и заключается твой бесценный совет? Чтобы я был добрым? А как иначе я стал бы с нею поступать? За кого ты меня принимаешь?

— За человека выдающегося, — без промедления ответил Рейн, и Хантер немного смягчился. — Тебе присуща доброта, не говоря уже о чувстве юмора, незаурядном уме и умении испивать до дна чашу удовольствий.

Поняв, что граф уклоняется от темы, Син вмешался в разговор:

— Рейн пытается тебе втолковать — собственно, мы с ним вместе пытаемся, — что нам небезразличны ты и эта девушка, если ты собираешься на ней жениться и тем соблюсти заключенный твоей бабушкой договор. Скажу прямо: ситуация сложилась непростая, но несправедливо возлагать на бедную девушку вину за то, что задумал ее дед.

— Да вы оба из ума выжили! — Хантер посмотрел на друзей широко открытыми от возмущения глазами. — Я ведь в жизни ни одну женщину не обидел! — вскричал он, до глубины души уязвленный допущением, что он способен как-то обидеть женщину.

— Хантер... — сказал Син с тяжким вздохом. — По твоей милости ей пришлось почти всю жизнь провести безвыездно в деревне. Не беру на себя смелость говорить за нее, а вот ты, будь у тебя выбор, не стал бы приводить в исполнение грандиозный замысел своей бабушки. Может быть, тебе стоит подумать о том, чтобы отказаться от наследства, — тогда ты и леди Грейс...

— Ни за что! — отрезал Хантер.

— Что же это будет за семейная жизнь для вас обоих? — не унимался Рейн, но его спокойный рассудительный тон не остудил Хантера. — Ну, подумай сам. Ты ни разу не видел леди Грейс, а уже презираешь ее.

— Это было бы чересчур для женщины, которую я не видел с далекого детства, — сказал Хантер, опуская пылающий взор. Немного подумав, он запоздало добавил: — Если на то пошло, я отнюдь ее не презираю.

Ну, до известной степени. Впрочем, оба друга хорошо понимали, что Хантер не говорит всей правды. Но не виноват же он, что уже много лет одна мысль о потере свободы из-за женщины, которую не сам выбрал, вызывает в нем горький и решительный протест!

— Вот как? — Син недоверчиво хмыкнул. — Ты почти всю жизнь только то и делаешь, что укладываешь в постель всякую женщину, какая только бросится тебе на шею. Это не совсем подходящее поведение для джентльмена, который помолвлен с дочерью герцога.

— Ты изрядный лицемер! — горячо произнес Хантер, подавляя желание наброситься на Сина, повалить его на ковер и задать хорошую трепку. — Ты ведь обвиняешь меня в грехах, которых и сам не избег. Мало того, ты соблазнил больше женщин, чем все мы вместе взятые. Скольких женщин ты одаривал жемчужными ожерельями, чтобы добиться их расположения? Разве твоя жена не пришла бы в ярость, услыхав ответ на этот вопрос из твоих собственных уст?

Теперь глаза Сина полыхнули гневом, а Хантер про себя восхитился выдержкой друга. Если бы он сказал нечто подобное Сэйнту, то, скорее всего, лежал бы уже на полу с выбитым зубом. Син же только заорал на него:

— Но ведь я не былни с кем помолвлен, поэтому не имеет никакого значения, что я делал, сколько раз и с кем! Богом клянусь! Праведник выискался — негодяй, каких еще поискать!

— Друзья мои, прошу вас! — воздел руки Рейн, утихомиривая разгоряченных спорщиков. — Прошлое сейчас поминать ни к чему. — Удостоверившись, что Син не собирается никого душить прямо сейчас, граф обратился к Хантеру: — Я редко об этом упоминаю, но ведь из всех «порочных лордов», и ты сам это прекрасно знаешь, только мне хорошо известно, как безрадостно жить в браке, заключенном не по любви. Такая жизнь разъедает мужчине всю душу, и ничто его не радует: ни море коньяка, ни любовницы, ни безрассудные выходки. И я прошу тебя как следует подумать над своим решением, потому что считаю тебя братом и не хочу, чтобы ты мучился так же, как некогда мучился я.