Чужак (СИ) - Люро Полина

Я сидел напротив него и, глядя на мерно вздымавшуюся грудь впавшего в транс «мистика», всё больше жалел о бесполезно потраченном времени, ругая себя за глупость и гадая, через какое время «мастер связи с потусторонним» захрапит…

Но не стоило делать преждевременные выводы: очень скоро пламя свечей взвилось до потолка, и по комнате пронеслось не просто лёгкое дуновение, а «Ветер» с большой буквы. Шторы на окнах колыхались как волны в бурном море, края скатерти взвились и, хлопая подобно крыльям птиц, начали бить меня и застывшего «мага» по лицу, оставляя на коже серьёзные ссадины. Над нашими головами кружились покинувшие свои полки книги, вместе с вращавшимся вокруг оси магическим шаром, колодой карт и графином с ароматным «эликсиром».

Перепуганный, я попытался разбудить неподвижного Адама, а когда это не удалось, решил спрятаться под стол, чтобы переждать непредсказуемую магическую бурю. Но всё вдруг кончилось: книги упали на пол, только чудом не задев обоих участников «сеанса», хрустальный шар вдребезги разбился, усыпав пол множеством сверкающих осколков, карты, кажется, вылетели в самостоятельно открывшееся окно. И только графин осторожно приземлился на стол, не потеряв ни капли драгоценной влаги…

Адам поднял голову и медленно окинул разгромленную комнату непонимающим взглядом. После чего испуганно охнул и, достав из-под стола, видимо, запасной стакан, налил в него большую порцию живительного «эликсира».

Сглатывая, я с завистью смотрел, как медленно янтарная жидкость перетекает из хрусталя в покрывшееся мурашками горло «мистика», и, как только стакан опустел, благоговейно выдохнул:

― Это было потрясающе, Мастер! Но когда же, всё-таки, я смогу поговорить с Дарси?

Адам перевёл несчастный, полный ужаса взгляд с графина на меня и пробормотал:

― Не могу поверить, но… всё получилось! Вашу ж, туда-сюда…

Какое-то время он только ругался, но, наконец, взяв себя в руки, рявкнул:

― Убирайтесь к чёрту, господин сыщик! Это всё из-за Вас…

Я успокаивающе похлопал его по руке:

― Считайте, что уже ушёл. Так что там с Дарси?

Расстроенный неожиданнойудачей «маг» с грустью признался:

― Никогда, Дасти. Вы не сможете вызвать его дух из загробного мира, потому что его там нет! ― и он нервно засмеялся, снова схватившись за графин, ― как бы это странно ни звучало, но Ваш приятель Дарси всё ещё жив.

Не люблю, когда морочат голову:

― Я сам видел, как он умер… Ошибки быть не может!

Адам встал, пошатываясь, и, прижав к себе «эликсир», направился в другую комнату, крикнув на ходу:

― А я говорю ― жив, что б вы все….

Ноги сами вынесли меня за дверь, где любопытный Остин забросал напарника вопросами:

― Что там был за грохот ― неужели, чтобы получить ответы, тебе пришлось применить к «магу» «наши» методы?

Я вытер невидимый пот со лба и, прижав любителя домашних обедов к стене, зашипел в лицо:

― Такое дело, Ости ― надо раскопать свежую могилу, разумеется, без разрешения начальства. Дело тёмное, уговаривать тебя не буду…

В глазах напарника зажглись безумные огоньки, выдававшие в нём так и не повзрослевшего любителя опасных приключений. Он протянул руку, обжигая ухо свирепым:

― Я с тобой, Дасти! Только скажи… Мы выведем этих паршивых «любителей мистики» на чистую воду!

Горячо пожал его крепкую, пахнувшую пирожками ладонь, и, как только стемнело, коляска привезла нас к знакомому дереву. Удивительно, мне не пришлось даже уговаривать Остина взять лопату в руки ― он махал ею с таким энтузиазмом, что вскоре раздался глухой стук удара металла о гроб…

Я спрыгнул в яму и, дрожа от волнения, ждал пока «умелец» снимет крышку последнего приюта Бена Дарси, молясь в душе, чтобы странный приятель оказался там, где ему и положено… Но, увы ― под громкое чертыхание напарника младший агент Третьего отделения Тайного Сыска лично убедился, что тело исчезло…

Взмокший и красный от усталости Остин, опираясь на лопату, смотрел на меня глазами полными непередаваемого ужаса:

― Что это значит, Дасти? Неужели в наших краях появились похитители трупов?

Я задумчиво тёр подбородок, всматриваясь в пустой гроб и бормоча:

― Если бы только знать, друг мой, если бы… Что ж, придётся разбираться…

Глава 4

Дасти Родж продолжает своё расследование, а тем временем «призрак» умершего друга совершает очередное преступление…

Я сидел за столом, поглаживая края белоснежной, украшенной вышивкой скатерти, на которой ещё оставался минимум десяток не попробованных блюд, и жалобно ныл:

― Ости! Чем хочешь поклянусь, ты и прекрасная Мелена ― самые радушные и гостеприимные люди на свете, но… ик… если съем ещё хоть один кусочек…

Мой осоловевший сытый взгляд перемещался с одного аппетитного блюда на другое, но перегруженный желудок протестующе ворчал, обещая бурную, полную раскаяния бессонную ночь в «уединенном месте», и, понимая, что он как никогда прав, я усилил напор:

― Лопну, ей Богу, лопну… Пожалей напарника, а?

Довольный, раскрасневшийся после домашней наливки Остин похлопал по плечу:

― Ладно, ладно, продолжим дегустацию в следующий раз. Но, надеюсь, хотя бы, как его, для рюмочки «ягодного» в твоём желудке найдётся место? ― и он протянул «маленькую» ― размером чуть меньше кувшина ― прозрачную ёмкость на толстой ножке, назвать которую «рюмочкой» язык не поворачивался.

Тяжело вздохнув, окинул светлую и слишком чистую по сравнению с моей, комнату в поисках доброй жены жестокого напарника, надеясь на её помощь. Но черноглазая Мелена ушла укладывать детей спать, и это лишило гостя последних сил к сопротивлению:

― Бессердечный ты человек, ик, итак уже ноги отнялись. Как я доберусь к «себе»?

Брови Остина поползли вверх:

― К себе? Ещё чего! Заночуешь у нас… так что пей: после сегодняшних кошмаров это первое средство привести нервы в порядок. Завтра будешь… ― он почесал рыжие лохмы, подбирая слово, ― как этот, как его… ну, не важно.

Я обречённо уставился на дрожащую пурпурно-лиловую поверхность ягодной наливки и, мысленно помолившись, наконец решился глотнуть после пива этой чересчур сладкой, но чертовски крепкой отравы, надеясь хотя бы не сразу свалиться под стол. Но остановился ― глаза вдруг заслезились, и, промокнув их салфеткой, я в ужасе оттолкнул от себя домашнее вино…

Внезапно почудилось, что это не забродивший сок прошлогодних ягод плещется в большом бокале, а тёмная кровь пойманного мальчишки струится из открытой раны, заливая белоснежную скатерть Мелены. Перед глазами вспыхнули искры, осветив полутёмный подвал и привязанного к стулу сына городского казначея, уронившего кудрявую голову на грудь. Я смотрел на него с ухмылкой, потягивая вино из бокала, пока мрачный Бен заносил нож над горлом беспомощной жертвы…

Кажется, меня всё-таки угораздило сползти со стула на безупречно чистый пол гостиной. Перед глазами вращались, сливаясь в мутное кольцо, небесные огни, пока губы шептали отчаянное:

― Не может этого быть, не может… Господи, помоги…

Сверху склонилось ангельское лицо супруги напарника, бережно протиравшей мои горящие щёки влажным полотенцем. Она грустно охала, не переставая при этом ругать мужа:

― Да что ты за человек, а? Видел же, что он ослаб после болезни ― ему нельзя сейчас пить. Кто давал слово не приставать к парню, дорогой?

Тот что-то виновато бурчал, суетясь и хлопая себя по толстым ляжкам:

― Забыл, прости, милая, совсем забыл…

Кажется, «беднягу Дасти» перенесли на кровать, укрыв толстым одеялом. Я зажмурился, делая вид, что сплю, и, надеясь, что идеальное семейство наконец оставит гостя в покое. Не знаю почему, возможно, из зависти, но меня вдруг ужасно взбесило это сюсюканье ― «дорогой, милая»… Чёрт бы их побрал!

Конечно, дело было не в дурном, неблагодарном характере, а том, что я только что увидел ― прятавшийся глубоко внутри страх оказаться презираемым всеми «злодеем» выглянул из темноты моего беспамятства, сводя с ума тихим шёпотом в мозгу: