Любаша (СИ) - Алексахина Лира

— Тут главное, как преподнести, милая, — подхватила под локоток и подвела к одному из трех зеркал в доме. — Если придешь вся такая, как сейчас, — обличительно ткнула пальцем в отражение, — и слушать не станет. Посадит на коня, приставит провожатых и прощай, катись в столицу на дознание. А туда… лучше не попадать, милая, — серьезно закончила Хильда. — Посему, будь хитрее. Смиренный взгляд в пол, слезки там немного, попроси…

— Нет. Я не буду ничего просить, — поджала губы. — Уйду сама. В ближайший город. Там…

— Что ж ты глупая какая! — воскликнула Хильда, треснув по жопе. — Нет города рядом! Нет! — вспылила она. — Лес кругом, зверье, вода и камни! Баб мало, а таких …пригожих еще меньше! Пикнуть не успеешь, как в первом же городе загремишь в дом удовольствий, Люба! — хлопнула подзатыльник.

— Хватит меня шлепать! — гаркнула в ответ, отходя, чтобы не треснуть в ответ. — Мне нужна работа. Любая работа и угол с куском хлеба. А там я решу сама, — пытаясь не рычать, озвучила просьбу.

— Хорошо, — у Хильды резко поменялось настроение, а загадочная улыбка прямо намекала на подставу. — Хорошо…

Я подозрительно посмотрела на женщину, но не успела задать вопросы.

— Хильда! — гаркнул мужской голос. — Кто пришел?

— А все ты, — тяжко вздохнула вышеупомянутая. — Обманывать придется… Сиди тихо, сделай одолжение, — строго свела брови у переносицы, погрозив пальцем для усиления эффекта.

Пока она ушла поддерживать конспирацию, я плюхнулась на королевский стул, стоящий рядом. В окно выглядывать не решилась, хотя очень хотелось. Вдруг, увидит кто. Конечно, было удобно, что в доме не было слуг, иначе быть мне уже на пол пути в ад.

Согнулась и закрыла руками лицо, утыкаясь в собственные колени. Что делать? Одна. Никто и звать никак… Слезы потекли по щекам. Разогнулась и зло стерла. Не буду постельной грелкой!!!

Вспомнилась бабушка и ее громкое: «Люба, вытащи голову из жопы и начни уже думать!!» Да, Мария Вениаминовна умела сквернословить.

Так, надо извиниться перед Хильдой и придумать, что предложить в обмен за свою свободу. Спицы? Вязание? Вышивание? Рецепт эклеров? На кой ему эклеры…Пфф. Я ведь ни черта не знаю из области полезных знаний. Вряд ли их заинтересует теорема Пифагора или цитирование стихов Пушкина. Начнем с трусов и белья. Это можно продавать, это принесет прибыль.

За составлением наполеоновских планов и застала меня Хильда. Только теперь хмурой и задумчивой была она.

— Все? Я раскрыта? — внутри похолодело.

— Нет, — мотнула она головой. — Потом расскажу. А пока пошли, только тихо. Помощь твоя нужна. Не хорошо мне стало, — растерла грудь.

— Что сделать? Где лекарства? — подскочила к ней.

— Замолчать и слушать, — сердито отозвалась вредная тетка.

Следующий час я изображала теленка, ходившего хвостиком за мамкой. И с сердцем у нее все было в порядке.

Вот зачем холостому мужику особняк на два этажа, при том, что он приходит только поспать и поменять одежду? Ответ: чтоб был. Настроение у Хильды скакало вверх-вниз, словно бешеный график электрокардиограммы. Она решила во что бы то ни стало умаслить Джонатана, чтобы тот был благосклонным при принятии решения.

То ей надо чистое белье — все вытащи. То не надо — убери. То ей нужно помыть полы на ночь глядя, грязно, а света нет — тащи свечи. Тут же нет сил — убери все обратно, пошли печь пирог. Пирог точно поможет! По пути ей стало холодно, пошли разжигать камин. А то, что я не умею, ее мало волновало. На все вопросы отмахивалась, не соизволив обратить внимание на ни один. Когда исцарапали мои руки и вогнали в них по меньшей мере десяток заноз, слабый огонек сжалился и таки затрещал, неохотно распространяясь по бревнышкам. Потом поперлись на кухню, попутно проинспектировав всю посуду в поисках «любимой чашки хозяина».

— Все Хильда, ты меня достала. Без обид, — встала посреди коридора, пытаясь отдышаться, и подняла руки вверх. — Веди к нему, пошло все лесом! Попробую уговорить сама, без твоей помощи.

— Так да? — задрожала нижняя губа у тетки. — Как ей помощь, так бегай, Хильда молодухой, собирай чужих пострелят. А как мне помощь нужна, так достала, да? — поникли плечи. — Для тебя старалась, как к родной, со всей душой!… Пошла вон! — оттолкнула и побрела сгорбленная по коридору.

Слова о том, что она чересчур рьяно взялась за помощь, застряли в горле, вместе с комом обиды. Такой дрянью я не чувствовала себя давно. Глубоко вздохнула и глубоко выдохнула.

Спокойно, Люба! Раз, два, три.

Ллладно. Сжала кулаки. Отдам долг за «ромашек» и улизну от этой деятельной женщины, пока ноги не протянула от ее заботы.

— Прости меня… Я помогу.

— Правда? — просияла вмиг обернувшаяся женщина.

Старая интриганка, вот кто она!! Пока я хватала воздух ртом, чтобы затолкать поглубже свои возмущения, Хильда протащила на буксире до кухни. Чертыхаясь со свечой в руке во тьме холодного погреба, искала долбаную муку, потому что Хильда забыла, куда сунула мешок. Мы облазили все вдоль и поперек.

Быть феей кухни под тусклое сияние единственной свечи — то еще удовольствие. Мне удалась только одна роль — свиньи. Кожа чесалась и стягивалась от подсыхающих брызг яиц, под носом свербело от рассыпанной муки, но чихать было нельзя! Во что превратилась одежда, не хотелось даже думать.

Практически засыпая на ходу, доделали «подарок». Хильда сияла. Толи у нее поехала крыша, толи я чего-то не понимаю. Думать сил не было, она выжала из меня все, что могла. Плохо соображая, дошла до кровати, куда меня привели и вырубилась, не раздеваясь. Потом умоюсь.

— Спи, милая. У нас все получится, — ласково прошептала Хильда, укрывая одеялом.

— Угу, — промычала ей в ответ.

***

Джонатан Мюррей

Восхитительный аромат нетерпеливой птахой стучал в окна моих снов, немедленно требуя проснуться. О, Боги, это же пирог Хильды! Мой любимый… Помнит, кормилица. Заботится. Каждый день. Один из трех самых близких людей.

Небеса, спасибо, что она есть в моей жизни!

С ее поддержкой и мудрым советом, быстро выберу невесту. Вытерплю причитания матери… Мать… Возможно, стоит рассказать ей правду. Она достаточно оплакивала свою любовь, следуя за поднятым знаменем с лже святого… Даже, если возненавидит потом.

— Просыпайся, сынок, — ласково произнесла кормилица, одергивая плотные шторы.

— Сколько времени?! — подорвался, спешно собираясь. — Я же проспал! Первый раз в жизни!

— Джонатан, отставить работу, — строго произнесла Хильда. — Есть разговор.

Медленно обернулся к ней, не веря своим ушам. Только теперь заметил необычный наряд. Дорожный. Оделся, плеснул холодной воды, растирая лицо. Готов. Она молча пододвинула вкуснятину и начала говорить. Кусок встал в горле. Лучше бы она молчала.

Хильда, моя Хильда, опора и якорь, решила, что ей нужен перерыв! Сумки собраны, лошадь готова, и вот она прощается.

— Какая сестра?! Вы не разговариваете двадцать лет!!!! — рявкнул на нее, вскочив со стула.

— Ты голос то не повышай, сынок, не в казармах! — рявкнула в ответ.

Я присел обратно.

— Вчера не ты один ощутил дыхание Хель за спиной. Не знаю, сколько мне еще отведено, посему надо успеть помириться. Родные люди. Одна она, Джонатан, с пятью ребятишками лямку тащит. А я тут королевишной на готовых харчах жирую. Поеду, помирюсь и заберу их сюда.

— Так это прекрасно! — оживился я. — За неделю туда обратно, бросай все! Я куплю. Дом, вещи, скотину…

— Отпуск у меня, дорогой. Приеду, когда смогу, — резко подорвалась она. — Выдели пяток ребят проводить, на границе отпущу.

Этот решительный взгляд был очень знаком, ведь он достался мне как раз от нее. Многие обманывались простым лицом и мягким нравом, да только не многие знали, что за стержень внутри.

— Будут с тобой! — прорычал, поняв бесполезность уговоров. — Десять!!!

— Прекрасно. Вот еще. К нам попала иномирянка. Любой звать.

— И ты сказала только сейчас? Да она уже тут…

— Человек она, Джонатан, как мы с тобой. Одна. Все потеряла.