Мобильность и стабильность на российском рынке труда - Коллектив авторов

В результате, как показано на рис. П1-12, за 2011–2012 гг. совместные предприятия сумели полностью, а частные – частично компенсировать кризисные потери рабочих мест. В отличие от этого на предприятиях, связанных с государством, никакой посткризисной компенсации не наблюдалось: как и во все предыдущие годы, они продолжали монотонно сокращать занятость.

В целом можно утверждать, что для частного сектора российской экономики характерны намного больший динамизм и намного большая вовлеченность в процессы реструктуризации занятости по сравнению с государственным. С одной стороны, в частном секторе гораздо быстрее создаются новые рабочие места, а с другой – из него намного активнее «вымываются» рабочие места, оказавшиеся неэффективными. В результате реаллокация рабочих мест внутри частного сектора оказывается одним из важнейших факторов повышения производительности труда в российской экономике.

Обратимся к проблеме, сформулированной в начале данного раздела. Насколько велики искажения, связанные с тем, что в российском случае показатели движения рабочих мест рассчитываются для всей экономики, включая обширный государственный сектор?[20] В среднем за период 2008–2014 гг. показатели создания рабочих мест для частного сектора на 3 п.п., их ликвидации – на 2 п.п., а валового оборота – на 5 п.п. выше, чем для всей экономики. Как следствие, они попадают примерно в середину коридора значений, который зафиксирован в докладе Всемирного банка. Если вспомнить, что оценки по России рассчитываются только для крупных и средних предприятий с исключением наиболее динамичного сектора малого предпринимательства, то можно сделать вывод, что ее, возможно, следовало бы отнести к группе стран с высокими показателями движения рабочих мест в «рыночном» секторе.

1.6. Межотраслевая дифференциация

Результаты эмпирических исследований в разных странах показывают, что существует значительная межотраслевая дифференциация в масштабах реаллокации рабочих мест [Gomez-Salvador et al., 2004; Haltiwanger et al., 2010; Martin-Barroso et al., 2011]. Это может определяться тем, что распределение фирм по капиталоемкости, размеру и возрасту различается по видам деятельности. Малые, относительно недавно созданные и некапиталоемкие фирмы могут расти быстрее (в случае успеха), но и быстрее сокращаться (в случае неудачи). Кроме того, жесткость регулирования также неодинакова для фирм в разных секторах и разных размеров. Отсюда естественно ожидать лидерства таких секторов, как торговля, строительство и бизнес-услуги. Следовательно, сложившаяся специализация страны (или региона) на определенных видах деятельности должна влиять на агрегированные показатели мобильности рабочих мест.

При анализе межотраслевой дифференциации показателей движения рабочих мест мы ограничимся оценками, относящимися к 2014 г. Отметим, что колебания во времени практически не меняли ранжирование различных видов деятельности с точки зрения их динамизма, так что наш анализ достаточно представителен для всего периода 2008–2014 гг.

Показатели реаллокации по видам деятельности в России в 2014 г. приведены в табл. П1-6. И в нашей стране лидерами по темпам создания рабочих мест оказываются торговля и строительство. За 2014 г. в них было создано соответственно 16 и 15 % новых рабочих мест, что в 1,5 раза больше, чем в среднем по всей экономике. Они опережали другие секторы по интенсивности наращивания рабочих мест как на недавно открытых, так и на старых предприятиях. Логична высокая активность и таких секторов сферы услуг, как финансовое посредничество, операции с недвижимостью и гостинично-ресторанный, которым также свойствен повышенный динамизм.

Несколько неожиданно, что рабочие места весьма активно создавались в образовании – около 9 %, причем не столько за счет расширения действующих организаций (3,1 %), сколько за счет появления новых (5,8 %). В то же время в родственном сегменте бюджетной сферы – здравоохранении – показатели создания рабочих мест находились на более низких отметках. В предыдущие годы образование входило в число явных аутсайдеров. Похоже, что мы имеем дело со статистическим артефактом, когда меры по реорганизации системы образования были ошибочно приняты статистикой за создание «с нуля» новых образовательных учреждений. (С этим предположением хорошо согласуется ранее отмеченный факт трудно объяснимой высокой активности в создании новых и закрытии старых предприятий в муниципальном секторе.) В роли аутсайдеров с точки зрения интенсивности создания рабочих мест выступали рыболовство (5 %), а также сельское хозяйство и обрабатывающие производства. Их показатели (6,3–6,4 %) заметно ниже среднего уровня по всей экономике.

Лидерами по темпам ликвидации рабочих мест выступали: строительство (17 %), торговля (10 %), сельское хозяйство (12 %), гостинично-ресторанный бизнес (13 %). Рабочие места ликвидировались здесь активнее, чем в других секторах, за счет как сокращения занятости на продолжавших действовать предприятиях, так и закрытия целых бизнес-единиц. Во многом это было, по-видимому, связано с сильно выраженным сезонным характером экономической активности в данных секторах. И вновь аномально высокая оценка для образования (около 13 %) выводит его по уровню ликвидационной активности на второе место после строительства. Этот неправдоподобно высокий результат подтверждает наши опасения относительно недостаточной надежности данных по этому сектору. Медленнее всего рабочие места ликвидировались в добывающих отраслях (около 7 %), за которыми следовали финансовое посредничество, производство и распределение электроэнергии, газа и воды (8–9%).

Межотраслевые различия в динамике рабочих мест отражают своего рода дифференциацию внешних условий функционирования между различными видами экономической деятельности. В одних рабочие места отличаются волатильностью и нестабильностью, в других – относительной устойчивостью. Так, в торговле и строительстве в течение года перераспределялось примерно 30 % рабочих мест, а в добывающих отраслях – чуть более 13 %. Все остальные секторы располагались между этими крайними точками. Например, в обрабатывающих производствах коэффициент валового перераспределения составлял чуть больше 15 %, что заметно ниже даже среднего показателя по всей экономике. В число неизменных лидеров по темпам создания и ликвидации рабочих мест входили торговля и строительство, в число неизменных аутсайдеров – здравоохранение и образование (исключая «аномальный» 2012 г.).

Практически во всех видах деятельности большая часть (от 60 до 80 %) общего объема реаллокации приходилась на непрерывно действовавшие предприятия (аномально на этом фоне выглядела ситуация в образовании, где основной вклад в перераспределение рабочих мест вносили вновь созданные и ликвидированные предприятия). Подобные соотношения типичны для большинства стран.

В 2014 г. положительное сальдо движения рабочих мест сохранялось в четырех секторах российской экономики: торговле, гостиничном бизнесе, финансах и операциях с недвижимостью. В остальных оно было отрицательным, причем в сельском хозяйстве превышало -6%, а в обрабатывающих производствах —2 %. Именно эти два вида деятельности лидировали по чистым потерям рабочих мест, причем с заметным отрывом от всех остальных.

В целом, если говорить о главных структурных сдвигах, то, как показывают приведенные оценки, в 2014 г. в секторе КСП «переброска» рабочих мест шла в основном из промышленности в сферу услуг, а внутри последней – из сферы нерыночных услуг в сферу рыночных. Хотя конкретные «успехи» разных видов деятельности варьировались от года к году, эти тренды, как показывает анализ, были характерны для всего периода 2008–2014 гг.

1.7. Заключение

Тема обновления рабочих мест остается крайне актуальной как с научной, так и с политической точек зрения. В 2008–2014 гг. в среднем за год в секторе крупных и средних российских предприятий создавалось примерно 3–4 млн новых рабочих мест за счет расширения занятости на одних предприятиях и примерно столько же ликвидировалось из-за их сокращения на других. В итоге общее число ежегодно перераспределяемых рабочих мест колебалось в пределах 6,5–8 млн. В промышленности в среднем за год создавалось порядка 600–700 тыс. рабочих мест, а наблюдаемый масштаб ликвидации варьировался от 1,5 млн в кризисном 2009 г. до 720 тыс. в посткризисные 2011–2012 гг. Такое соотношение показателей создания и ликвидации рабочих мест обеспечивало постепенное сокращение общей занятости в этом сегменте российской экономики.

Согласно имеющимся данным по демографии предприятий, на протяжении рассматриваемого периода коэффициенты рождаемости и смертности предприятий, как правило, незначительно отличались от коэффициентов создания рабочих мест на вновь открывшихся и ликвидации рабочих мест на закрывшихся предприятиях. Это предполагает, что как среди создаваемых, так и среди ликвидируемых предприятий преобладали бизнес-единицы со средней численностью персонала. Такая закономерность расходится с тем, что нам известно из опыта других стран, где среди и создаваемых, и ликвидируемых предприятий абсолютное большинство составляют малые и мельчайшие бизнес-единицы.