Мозгоправы. Нерассказанная история психиатрии - Джеффри Либерман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заслуга по превращению сумасшедших домов из тюрем в психиатрические лечебницы во многом принадлежит французу Филиппу Пинелю. Его деятельность косвенно повлияла на выделение психиатров в отдельный класс специалистов. Первоначально Пинель прославился как медицинский журналист, который увлекательно описывал клинические случаи. Но в 1783 году его жизнь изменилась.
У Пинеля был близкий друг – студент юридического факультета из Парижа. У этого молодого человека появились симптомы заболевания, которое сейчас, скорее всего, определили бы как биполярное расстройство.
В его поведении возникли странности: то он с воодушевлением говорил, что вскоре станет самым известным и востребованным юристом во Франции, то впадал в уныние и хотел свести счеты с жизнью из-за ее бессмысленности. Студент начал думать, что священники могут читать его мысли и каким-то образом интерпретировать его жесты. А однажды ночью он убежал в лес в одной рубашке и умер от переохлаждения.
Это трагическое событие разбило Пинелю сердце. Он решил посвятить свою жизнь работе с психическими заболеваниями. Если быть точнее, начал изучать деятельность лечебниц для душевнобольных. Пинель намеренно их избегал, когда пытался помочь своему больному другу, ведь условия в них были нечеловеческими. В 1792 году Пинеля назначили главой парижского заведения для умалишенных в Бисетре. Он немедленно воспользовался своим положением и внес значительные изменения в условия содержания душевнобольных. Пинель предпринял беспрецедентный шаг и отказался от таких распространенных методов лечения, как применение слабительных, кровопускание и вызывание волдырей. Впоследствии он освободил больных от железных цепей в парижской больнице Сальпетриер.
Позднее Пинель пришел к выводу, что при соответствующем управлении лечебные заведения могут оказывать положительное влияние на пациентов. Немецкий врач Иоганн Христиан Рейль описал все, что необходимо для открытия учреждения, которое одобрил бы Пинель.
Для начала нужно выбрать безобидное название и расположить лечебницу в приятном месте, среди ручьев и озер, холмов и полей, окружив административное здание небольшими домиками. Сами пациенты, как и места их проживания, должны содержаться в чистоте. Питание больных должно быть легким: без спиртного и большого количества специй. Развлечения пациентов должны быть разнообразными, но не слишком продолжительными или будоражащими.
Описанные условия разительно отличались от условий в мрачных тюрьмах для нежелательных личностей, на которые были так похожи психиатрические лечебницы того времени.
Это породило движение по реформации подобных учреждений сначала в Европе, а затем и в США. Пинель был первым человеком, который стал бороться за то, чтобы режим внутри больниц способствовал укреплению у пациентов ощущения стабильности и формированию у них самообладания. В современном мире большинство психиатрических стационаров, в том числе в Нью-Йоркской пресвитерианской больнице/медицинском центре Колумбийского университета, придерживаются концепции Пинеля. В учреждениях существует ряд мероприятий, нацеленных на создание определенной структуры, поддержание дисциплины и личной гигиены.
Превращение лечебниц для душевнобольных в места, где пациенты могли восстановиться и получить помощь, привело к становлению психиатрии как отдельной отрасли. Чтобы сделать из тюрьмы, где с человеком жестоко обращаются, учреждение, где этому же человеку окажут медицинскую помощь, требуются врачи, которые специализируются на ментальных расстройствах. Именно тогда появилось первое распространенное название психиатров – алиенисты[7].
Такое обращение появилось из-за того, что они работали в лечебницах, находящихся в сельской местности, вдали от других больниц, расположенных ближе к центру города. Это мешало психиатрам общаться с коллегами, занятыми в других отраслях медицины. Географическое отделение психиатрических больниц от клиник иного профиля в некоторых формах сохраняется и в двадцать первом веке. До сих пор существует деление на обычные и психиатрические лечебные учреждения. К счастью, последних становится все меньше.
На протяжении девятнадцатого века большинство психиатров были алиенистами. В лекционных залах университетов выдвигались и обсуждались психодинамические и биологические теории происхождения ментальных расстройств. Однако все они практически никак не отражались на ежедневной деятельности алиенистов. Чтобы работать алиенистом, требовалось быть скорее человеком с развитым чувством сострадания, который готов ухаживать за больным, чем собственно медицинским специалистом. Это объясняется тем, что тогда почти не существовало средств, способных облегчить душевные страдания. В круг задач алиенистов входило следующее: содержать пациентов в чистоте, безопасности и хорошо за ними ухаживать. Безусловно, это было гораздо больше того, на что больные могли рассчитывать ранее, однако факт оставался фактом: ни одного эффективного способа лечения ментальных расстройств не существовало.
К концу девятнадцатого века все основные направления медицины продвигались вперед семимильными шагами. За исключением одного. Все более сложные анатомические исследования человеческих трупов открывали новые подробности заболеваний печени, легких и сердца. Однако анатомических рисунков психоза не было. Изобретение анестезии и поддержание стерильности среды позволили проводить более серьезные хирургические операции. Однако операции по удалению депрессии не существовало. Изобретение рентгена наделило врачей чуть ли не магической силой: теперь они получили возможность заглянуть внутрь тела живого пациента. Однако даже рентгеновские лучи не могли пролить свет на невидимые признаки истерии.
Психиатрия терпела неудачу за неудачей, и образовался целый паноптикум конкурирующих теорий, которые касались природы ментальных заболеваний. Большинство специалистов были алиенистами, отдаленными как от своих коллег-врачей, так и от общества. Они ухаживали за пациентами, у которых почти не было шанса на выздоровление. К наиболее распространенным способам лечения относились гипноз, гидроколонотерапия, холодные обертывания и (чаще всего) смирительные рубашки.
Карл Ясперс, известный немецкий психиатр и экзистенциалист, описывал настроения, царившие на рубеже веков, таким образом: «В больницах для душевнобольных широкое распространение получило осознание того факта, что научные исследования и терапия находятся в состоянии застоя. В крупных учреждениях были созданы наилучшие условия. Однако все, что они были способны предложить несчастным пациентам, – это лишь попытка поддержать их привычный жизненный уклад. Когда дело доходило до лечения психических расстройств, ситуация оказывалась безнадежной».
Никто понятия не имел, почему один душевнобольной верил, что с ним разговаривает Господь, другой – что Всевышний его оставил, а третий – что он сам является Богом. Психиатрам было необходимо, чтобы появился человек, который выведет их на свет, предоставив разумные ответы на вопросы «Что вызывает ментальные расстройства?» и «Как их лечить?».
«Проект научной психологии»
У. Х. Оден в стихотворении «Памяти Зигмунда Фрейда» пишет о том, как сложно понять Фрейда через призму современности: «Сегодня этот человек – не просто человек, но совокупность и законодатель мнений»[8]. Можно с уверенностью сказать, что вы слышали о Фрейде и знаете, как он выглядит. Борода в духе Эдвардианской эпохи, круглые очки и характерная сигара в
