Дикие кошки - Коллектив авторов

- Я не хочу туда идти, - сказал Макомбер. Слова вырвались раньше, чем он успел подумать, что говорит.

- Я тоже, - сказал Уилсон бодро. - Но ничего не поделаешь. - Потом, словно вспомнив что-то, он взглянул на Макомбера и вдруг увидел, как тот дрожит и какое у него несчастное лицо.

- Вы, конечно, можете не ходить, - сказал он. - Для этого меня и нанимают. Потому я и стою так дорого.

- То есть вы хотите пойти один? А может быть, оставить его там?

Роберт Уилсон, который до сих пор был занят исключительно львом и вовсе не думал о Макомбере, хотя и заметил, что тот нервничает, вдруг почувствовал себя так, точно по ошибке открыл чужую дверь в отеле и увидел что-то непристойное.

- То есть как это?

- Просто оставить его в покое.

- Сделать вид, что мы не попали в него?

- Нет. Просто уйти.

- Так не делают.

- Почему?

- Во-первых, он мучается. Во-вторых, кто-нибудь может на него наткнуться.

- Понимаю.

- Но вам совершенно не обязательно идти с нами.

- Я бы пошел, - сказал Макомбер. - Мне, понимаете, просто страшно.

- Я пойду вперед, - сказал Уилсон. - Старик Конгони будет искать следы. Вы держитесь за мной, немного сбоку. Очень возможно, что он заворчит, и мы услышим. Как только увидим его, будем оба стрелять. Вы не волнуйтесь. Я не отойду от вас. А может, вам и в самом деле лучше не ходить? Право же лучше. Пошли бы к мемсаиб, а я там с ним покончу.

- Нет, я пойду.

- Как знаете, - сказал Уилсон. - Но если не хочется, не ходите. Ведь это мой шаури.

- Я пойду, - сказал Макомбер. Они сидели под деревом и курили.

- Хотите пока поговорить с мемсаиб ? - спросил Уилсон. - Успеете.

- Нет.

- Я пойду скажу ей, чтоб запаслась терпением.

- Хорошо, - сказал Макомбер. Он сидел потный, во рту пересохло, сосало под ложечкой, и у него не хватало духу сказать Уилсону, чтобы тот пошел и покончил со львом без него. Он не мог знать, что Уилсон в ярости оттого, что не заметил раньше, в каком он состоянии, и не отослал его назад к жене.

Уилсон скоро вернулся.

- Я захватил ваш штуцер, - сказал он. - Вот возьмите. Мы дали ему достаточно времени. Идем.

Макомбер взял штуцер, и Уилсон сказал:

- Держитесь за мной, ярдов на пять правее, и делайте все, как я скажу. - Потом он поговорил на суахили с обоими туземцами, вид у них был мрачнее мрачного.

- Пошли, - сказал он.

'Лев затаился в высокой траве'

- Мне бы глотнуть воды, - сказал Макомбер. Уилсон сказал что-то старшему ружьеносцу, у которого на поясе была фляжка, тот отстегнул ее, отвинтил колпачок, протянул фляжку Макомберу, и Макомбер, взяв ее, почувствовал, какая она тяжелая и какой мохнатый и шершавый ее войлочный чехол. Он поднес ее к губам и посмотрел на высокую траву и дальше на деревья с плоскими кронами. Легкий ветерок дул в лицо, и по траве ходили мелкие волны. Он посмотрел на ружьеносца и понял, что его тоже мучит страх.

В тридцати пяти шагах от них большой лев лежал, распластавшись на земле. Он лежал неподвижно, прижав уши, подрагивал только его длинный хвост с черной кисточкой. Он залег сразу после того, как достиг укрытия; его тошнило от сквозной раны в набитое брюхо, он ослабел от сквозной раны в легкие, от которой с каждым вздохом к пасти поднималась жидкая красная пена. Бока его были потные и горячие, мухи облепили маленькие отверстия, пробитые пулями в его светло-рыжей шкуре, а его большие желтые глаза, суженные ненавистью, смотрели прямо вперед, чуть моргая от боли при каждом вздохе, и когти его глубоко вонзились в мягкую землю. Все в нем - боль, тошнота, ненависть и остатки сил - напряглось до последней степени для прыжка. Он слышал голоса людей и ждал, собрав всего себя в одно желание - напасть, как только люди войдут в высокую траву. Когда он услышал, что голоса приближаются, хвост его перестал подрагивать, а когда они дошли до травы, он хрипло заворчал и кинулся.

Конгони, старый туземец, шел впереди, высматривая следы крови; Уилсон со штуцером на изготовке подстерегал каждое движение в траве; второй туземец смотрел вперед и прислушивался; Макомбер взвел курок и шел следом за Уилсоном; и не успели они вступить в траву, как Макомбер услышал захлебывающееся кровью ворчание и увидел, как со свистом разошлась трава. А сейчас же вслед за этим он осознал, что бежит, в безумном страхе бежит сломя голову прочь от зарослей, бежит к ручью.

Он слышал, как трахнул штуцер Уилсона - "ка-ра-уонг!" и еще раз "ка-ра-уонг!", и, обернувшись, увидел, что лев, безобразный и страшный, словно полголовы у него снесло, ползет на Уилсона у края высокой травы, а краснолицый человек переводит затвор своей короткой неуклюжей винтовки и внимательно целится, потом опять вспышка и "ка-ра-уонг!" из дула, и ползущее, грузное желтое тело льва застыло, а огромная изуродованная голова подалась вперед, и Макомбер - стоя один на открытом месте, держа в руке заряженное ружье, в то время как двое черных людей и один белый с презрением глядели на него, - понял, что лев издох. Он подошел к Уилсону - самый рост его казался немым укором, - и Уилсон посмотрел на него и сказал:

- Снимки делать будете?

- Нет, - ответил он.

Больше ничего не было сказано, пока они не дошли до автомобиля. Тут Уилсон сказал:

- Замечательный лев. Сейчас они снимут шкуру. Мы можем пока посидеть здесь, в тени.

'Последний прыжок льва'

Львиная семья, или прайд

В каждом прайде есть один взрослый самец (слева), который доминирует в группе и потому является ее вожаком. Он первым спаривается с самками во время течки и первым вгрызается в тушу после удачной охоты. Взамен он оберегает единство прайда, присматривает за львятами, когда львицы охотятся, и защищает всю группу от потенциально опасных пришельцев. В прайде редко бывает больше трех взрослых самцов, потому что, вырастая, молодые львы начинают оспаривать главенство вожака. Если им это не удается, они обычно изгоняются из прайда и либо создают свой собственный, либо некоторое время ведут холостую жизнь.

'Один взрослый самец прайда'

Необычная общительность львов выделяет их среди всех крупных кошек. Они охотятся, едят и отдыхают (вверху) семейными группами, или прайдами, численность которых может значительно колебаться - от четырех особей до тридцати-сорока. Основу прайда составляют львицы, и охотятся для группы главным образом они. Они же выращивают львят, которые сосут без разбора всех кормящих матерей в прайде. Если не считать небольших стычек у добычи, члены прайда прекрасно ладят между собой и проявляют признаки теплой привязанности - например, лижут друг другу морды или приветливо трутся щеками при встрече.