Древние - Дэвид Гоулмон

— Теперь насчет раскопа.

— Да?

— Уничтожьте его. Избавьтесь от всех следов.

— А что делать со складом и находками?

— Их нельзя оставлять в Австрии. Свяжитесь с Йозефом Крюгером в Америке. Скажите, что отправляете ящики для изучения в условиях особой секретности. Все, что мне нужно, будет скопировано, поэтому оригиналы тоже отправляйте. У нас нет главного элемента, обозначенного на свитках с чертежами; вы уже начали искать кристаллы, которыми можно его заменить?

— Да. Возможно, подойдут алмазы из Родезии.

— Превосходно. Тело уберите — время обедать, а от Петера у меня портится аппетит. Мне нужно сегодня выехать на остров кратчайшим маршрутом — распорядитесь.

— Да, — кивнул ассистент. Вряд ли стоит давать жестокому старику еще один повод проявить крутой нрав.

— Вы что-то хотели сказать?

— Сегодня утром, до встречи с вами, профессор Ротман передал мне пакет и попросил отправить его с утренней почтой.

— И что? — спросил фон Хайнеман с интересом.

— Он упомянул, что там нечто очень ценное с раскопок в Испании.

Лицо промышленника побледнело.

— Судя по размеру, это не ключ, а раз так, то нашему плану ничто не угрожает и беспокоиться не о чем. — Он отвернулся и снова стал наблюдать за работами в саду. — Впрочем, любопытства ради… куда вы отправили пакет?

— В Бостон, штат Массачусетс.

— Америка.

Глядя, как ассистент осторожно выносит тело профессора в изукрашенную дверь библиотеки, фон Хайнеман ни секунды не жалел, что пошел на убийство ради власти над миром. Ситуация требовала жестких решений. Вне Корпорации Юлиев не должны знать, что по меньшей мере одна из древних легенд — истинная правда.

Карл подошел к большой карте мира в позолоченной раме. Сложив руки за спиной, он покачивался на пятках взад-вперед. Что, если в пакете, который Петер отослал в Соединенные Штаты, указано, где спрятаны ключи атлантов? Фон Хайнеман тряхнул головой, избавляясь от неприятной мысли, и его взгляд упал на одинокую красную булавку, воткнутую рядом с крошечным архипелагом, где его коалиция будет трудиться в ближайшие годы. Он улыбнулся, прочитав название малюсенького островка в Зондском проливе, известного лишь плантацией черного перца.

Карл несколько раз произнес название вслух: на карте оно было дано по-английски, и он повторял и повторял, пока не остался доволен произношением: «Кракатау». Пройдет каких-то восемь лет, и это слово станет для всей планеты синонимом смерти и разрушения…

Гонолулу, Гавайи

1941 год

Младший лейтенант Чарльз Килер понимал: опасны не те, что стоят перед ним. Настоящий враг, или, как говорят в кино, «главный злодей», сидел в дальнем углу, куда не падает свет. С того момента, когда Чарльза доставили на небольшой склад в центре Оаху, этот человек ни разу не шелохнулся.

Рот ему заклеили липкой лентой, и Чарльза от этого прошиб пот — даже сильнее, чем от страха, который нагоняли мрачного вида субъекты. Дышать приходилось через нос, и все время казалось, что воздуха недостаточно и он вот-вот потеряет сознание.

Человек в дальнем углу откашлялся. Кивка, адресованного одному из громил, молодой офицер в полутемной комнате не разглядел. Клейкую ленту сорвали — боль была внезапной, но лейтенант совладал с ней и не подал виду, лишь одарил гиганта гневным взглядом.

— Три недели назад отец прислал вам бандероль?

Чарльз изо всех сил вглядывался во тьму, из которой доносился голос. Мысли все еще путались из-за хлороформа, однако совсем не так сильно, как могло показаться врагам. Нужно потянуть время и понять, что происходит.

— Спрашиваю последний раз: отец присылал вам бандероль три недели назад?

Человек в углу положил ногу на ногу — больше пришедший в сознание лейтенант так ничего и не разглядел во тьме. Впрочем, он чуть было не улыбнулся: загадочный враг носил поверх ботинок гамаши. Кто ж сейчас так одевается? Молодой человек закашлялся, чтобы скрыть смех.

— Мой отец живет в Бостоне, и я… я от него ничего не получал уже пять месяцев.

Молчание.

Тот, кто сорвал клейкую ленту, подошел сзади, и вдруг, без всякого предупреждения, невыносимая боль пронзила руку от безымянного пальца до локтя.

Лейтенант закричал, а потом открыл глаза и увидел, что великан ему что-то показывает. Это был палец. Его собственный палец с кольцом выпускника Аннаполиса,[1] который Килер закончил в 1938 году. Громила бесцеремонно бросил ему на колени отрезанный палец, а кольцо, которое предварительно снял, надел себе на мизинец и, подняв его вверх, стал разглядывать украшение в тусклом свете лампочки.

— Ну что ж, лейтенант, придется спросить еще раз. Отец присылал вам бандероль три недели назад?

— Мы с отцом не разговариваем.

— О ваших взаимоотношениях, юноша, мне все известно. Отец был не в восторге от ваших карьерных устремлений. И все же бандероль он отправил именно вам. Вы подтверждаете, что получили ее?

Чарльз опустил взгляд на бетонный пол. На улице гудели автомобили и переругивались моряки. Многое бы он отдал, чтобы очутиться сейчас там…

— Мистер Вайс, прошу вас, отрежьте ему большой палец. Покончим с военно-морской карьерой мистера Килера.

Белый флотский китель заслонил собой все. Громила подошел вплотную.

— Да! Да! Я получил бандероль!

— Замечательно, лейтенант. Видите, как все просто.

Молодой человек уронил голову на грудь. Он снова подвел отца и семью.

Таинственный незнакомец встал и наконец показался Чарльзу.

Он был мал ростом, одет в очень дорогой темный костюм. Черные нафабренные волосы тщательно зачесаны назад с пробором чуть левее центра.

— Наверное, лейтенант, вам будет легче от того, что отец не узнает о случившемся. Он мертв. Ваш младший брат был в школе — иначе он присоединился бы к отцу. С ним разберутся позднее.

Сказанное с немецким акцентом дошло до Чарльза не сразу. Он разглядывал подошедшего коротышку глазами-щелочками, сдерживая слезы ярости и физической боли.

— Что?

Немец остановился и очень серьезно посмотрел на него сверху вниз.

— Повторяю, ваш отец мертв. Под пыткой он признался, что отправил вам вещь, которую мы ищем уже шестьдесят лет.

— И что… о чем вы? Что за вещь? — прошептал молодой человек.

— Ну да, вы же у нас блудный сын и не в курсе, скажем так, неофициальной деятельности вашего отца… Впрочем, неважно. Скоро бандероль окажется у нас, а о смерти вашего родителя разве что напишут в учебнике истории — причем мелким шрифтом.

Он отошел, налил стакан воды и снова обернулся к пленнику. Чарльз судорожно сглотнул. Жажда мучила юношу с того самого момента, когда его несколько часов назад схватили прямо на улице.