Женщина-кошка - Доктор Нонна

Рон рассмеялся:

– Не выйдет, любимая. – И отключил телефон.

«И куда таки делась любовь? – устало подумала Фира. – И когда щедрый Джек Лондон превратился в мерзкого Гобсека?» Да, женщин порой понять трудно, а мужчин еще труднее.

Фира объяснилась с Питом по всем проблемам и вновь попросила отдать ей Тома. Пит не сказал ничего определенного, сославшись на то, что без Ревекки эту процедуру решить нельзя, а она сейчас в госпитале.

– Я буду ждать, – тихо сказала Фира.

Вечером Фира, сидя в кресле, с улыбкой наблюдала за игрой детей. Они весело смеялись, прекрасно понимая друг друга, будто давно уже росли вместе и были соединены кровным родством.

«Вот оно, счастье!.. – подумала Фира и именно в ту минуту почувствовала боль в спине. Не надо так часто брать Тома на руки», – решила она.

Время шло. Незаметно, но неумолимо.

Фира и Виктор снова оформили брак. Виктор был счастлив, Фира, в общем-то, тоже. Смущало ее и беспокоило только то, что от Пита не было никаких вестей, он не появлялся, не звонил. Это было тревожно, что-то должно было случиться. И Фира не ошиблась.

Пит позвонил ей поздно вечером и срывающимся голосом сообщил о смерти Ревекки. Передозировка… Очередная, последняя.

– Мне ужасно жаль, – сказала Фира. – Прими мои соболезнования, Пит.

Она испытывала двойственное чувство, хотя и не признавалась в нем себе. Ей было жаль Ревекку, которую она никогда не любила. Ей было жаль Пита – она понимала, какой это удар для него. И в то же время Фира испытывала некоторое облегчение – со смертью Ревекки ее мечта стать настоящей матерью для Тома приобретала реальные черты.

…На похоронах Ревекки было много людей. У Фиры болезненно сжалось сердце, когда она увидела среди них Пита – так он был одинок со своим горем. Она не сдержалась, поцеловала его и ласково провела ладонью по его щеке, почувствовала влагу трудных слез. С этой минуты Фира вдруг прониклась к нему какой-то, чуть ли не материнской, жалостью. Как к ребенку, который заблудился в большом, безразличном городе. Но что-то еще было в этом чувстве…

Глава 10

Время идет медленно, но проходит быстро. Миновало четыре года. Все это время Том жил с Фирой, ему исполнилось пять лет, Лизе – одиннадцать.

В один из выходных дней Валентина, накрыв стол, ушла в свою комнату и тихо умерла.

Когда Фира вошла в гостиную и без всяких эмоций сказала, что Валентины больше нет, Лизонька взорвалась.

– Я ненавижу тебя, тетка Фирка, – кричала она, топая ногами. – Она из-за тебя умерла в этой твоей дурацкой Америке. Я хочу домой! – Лиза бросилась в комнату Валентины и застыла на пороге. В ее жизни еще не было смертей – Яков умер, когда она еще не могла осознать эту беспощадность. А тут, глядя на застывшее, навсегда безразличное лицо приемной мамы, она вдруг разом повзрослела, поняла, что жизнь коварна, что радость проходит, а горе остается.

– Вставай, – закричала она, прижав ладони к щекам. – Что ты лежишь?

Фира обхватила Лизу, прижала ее к себе, чувствуя, как неудержимо дрожит ее худенькое тельце. Лиза вырывалась, визжала, царапалась, несколько раз ударила Фиру по лицу. Виктор поспешил на помощь. В его руках Лиза ослабела, затихла, стала всхлипывать все реже и реже.

Этот скандал окончательно оторвал Лизу от Фиры. Несмотря на все, что Фира для нее делала (лучшая школа, частные педагоги, музыка, гимнастическая секция и прочие атрибуты обеспеченной американской девочки), отношения между ними не налаживались. Лиза была влюблена в Виктора типичной подростковой любовью, обожала маленького Тома, но оставалась холодна с Фирой, которая чувствовала себя чужой и ненужной в доме, построенном ею для своих любимых…

Фира измучилась, и только любимая работа давала ей силы для жизни.

Как ни странно, в последнее время она все чаще чувствовала себя кошкой, которая по глупости или в азарте забралась на самую верхнюю ветку дерева и едва держится на ней.

И все-таки она сорвалась. Не по своей вине. Будто злой мальчик тряхнул ветку и сбросил бедную кошку на землю.

…Утром, когда Фира собиралась отвезти детей в школу, ей позвонил Рон и сухо сообщил, что в одиннадцать часов в центре он собирает совещание.

– Тебе нужно быть обязательно.

– Хорошо, я буду.

Она вошла в главное здание центра, и почему-то сердце ее сжалось от дурного предчувствия. Она даже снова начала прихрамывать.

Рон открыл совещание и заговорил неприятным голосом:

– Должен, к сожалению, констатировать, коллеги, что наш центр за последнее время если еще и не стал убыточным, то, во всяком случае, резко снизил рентабельность, уровень прибыли. Я проанализировал ситуацию, сделал выводы. Они просты. Персонал имеет неоправданно высокие зарплаты. Персонал имеет оплачиваемые телефоны. Частые поездки на всякие симпозиумы и конгрессы. Дорогие отели. Оклад главного врача Фиры Яковлевны вообще запределен. Что будем делать? Какие будут предложения, коллеги?

Ответом была недоуменная тишина. Выводы Рона были настолько нелепы и непрофессиональны, что обращение «коллеги» прозвучало издевкой.

– Хорошо. – Рон встал из-за стола, чтобы слова его показались весомее. – Начнем с того, что снимем доктора Фиру с должности главного врача и соответственно уменьшим ее зарплату. Далее… Пересмотрим штатное расписание…

Фира уже не слушала. Она встала и, не говоря ни слова, вышла из зала заседаний. Что ж, Дон Жуан расчетливо отомстил несговорчивой донне Анне.

Фира шла по коридору, словно в черном тумане. Она отдала своей работе всю душу, все знания, все силы. Она оперировала каждый день, открыла отделение детской кардиологии, тщательно подобрала персонал и пригласила лучших врачей. Благодаря ей центр получил мировое признание, имел в своем арсенале самые современные методики и прекрасное оборудование. Да, она никогда не занималась финансовой стороной дела, но прекрасно понимала, что персонал нужно постоянно обучать, каждый врач должен вбирать в свою повседневную практику все новое и передовое, а для этого нужны поездки и на симпозиумы, и на конференции, и на консультации в другие клиники. Да, это требует средств, расходов, но они оправдываются ростом мастерства и опыта, все лучшими и лучшими результатами работы центра. А в итоге – это здоровье и жизни маленьких пациентов, это счастье и неизмеримая благодарность их родителей…

Как теперь жить? Ведь ее сердце – матери – было наполнено неисчерпаемой любовью ко всем больным детям всего мира. Слезы застилали глаза, туман сгущался. Фира ступила на лестницу, потеряла ступеньку и упала. Острая боль пронзила ногу.

К ней подбежали, подняли на руки, отнесли в палату. Врач осмотрел ее и распорядился сделать рентген. Слава богу – перелома нет, сильный ушиб.

Пит заехал за ней и повез ее домой. По дороге он сказал:

– Я рассчитался с Роном. Очень хотел бы набить ему морду…

– Не надо, – слабо возразила Фира. – Он и так наказан.

– Мы разделим бизнес. Центр я не потяну, но клинику для тебя открою.

Он вдруг остановил машину и начал покрывать Фиру голодными мужскими поцелуями.

Они поехали к нему домой. Всю ночь Пит признавался ей в любви.

– Я захотел тебя сразу, как только увидел в госпитале, где ты лежала на сохранении. Твои глаза… Твои губы… Волосы, разметавшиеся по подушке… Я хотел быть отцом твоего ребенка… Я и сейчас этого хочу…

Он был неутомим. Фира, не раз испытавшая мужскую страсть, такой силы, такого напора, такой нежности еще никогда не знала. Раз за разом отдаваясь Питу, она чувствовала, что их объединяет маленький Том, желанный и ей, и ему.

Засыпая в упоительной истоме, Фира с лукавой улыбкой подумала: «Фира Яковлевна, вам впору вести отсчет по жизни не годами, а скандалами и мужчинами. Но такого у меня еще не было. И никогда уже не будет».

Утром тем не менее она сказала Питу:

– Я счастливая женщина. Я люблю тебя, Пит. Но я никогда не стану твоей женой. Я обещала Виктору встретить с ним старость. Простишь меня?

– Я буду тебя ждать всю жизнь. – И Пит снова заключил ее в свои объятия.

Глава 11

У Фиры началась двойная жизнь, впрочем, не в первый раз. Кошка, она ведь не только падает, она еще и любит. И не всегда одного кота.

Фира очень изменилась. Впрочем, она всегда расцветала от любви. Похорошела. Заблестели глаза, поражающие своей глубиной. Вольно разлились по плечам волосы. С чувственных губ не сходила улыбка. Даже походка, несмотря на боль в ноге, вновь стала гибкой, молодой и грациозной.

Виктор это заметил, но, по своей наивности, посчитал эти перемены своей заслугой.

И вот тут случилось необыкновенное. Задержка… Тошнота по утрам… Тест на беременность – положительный! Беременность в тридцать восемь лет!

– Господи! – взмолилась Фира, едва не падая на колени. – Спаси и сохрани моего будущего малыша!

Вечером она пошла на прием к гинекологу.

– Сомнений нет, коллега, – обрадовал ее доктор. – Девять недель. Вот направление на анализы. Примите мои поздравления, мадам!