Не берите в руки меч (Повесть в рассказах) - Василий Головачев

– Что там у вас? – прошипел, оборачиваясь, четвертый член шайки, который вынимал блоки из стены купола. Он тоже был одет в камуфляж-комбинезон, разве что на голове носил не вязаную шапочку, а танковый шлем.

В стене, освещенной фонарем, виднелось метровой ширины отверстие. Грабителям оставалось чуть расширить проход, чтобы войти в святилище под курганом.

– Привет, – вежливо проговорил Дмитрий. – Вас разве не учили в школе, что воровать нельзя?

«Танкист» перестал вытаскивать из кладки блок, сунул руку за пазуху, и Дмитрий в прыжке нанес ему удар по руке, а затем в голову. Чужак, уже немолодой, в годах, заросший седой щетиной, ударился затылком о стену, закатил глаза, сполз на неровный пол тоннеля. Из его руки выпал пистолет «ТТ».

– Это вам не мелочь по карманам тырить, – назидательно сказал Дмитрий, проделывая ту же процедуру, что и две минуты назад, то есть вынимая из пистолета обойму. Затем поднял прислоненный к стене фонарь и посветил в отверстие, проделанное ночными гостями, из которого в тоннель просачивались запахи пыли, смолы и химической горечи. Странные запахи, честно говоря.

Луч фонаря высветил абсолютно пустое помещение со стенами, испещренными какой-то рунической вязью, и две застывшие друг против друга фигуры в старинных воинских доспехах. Лишь приглядевшись, Дмитрий понял, что эти воины у б и л и друг друга, да так и остались сидеть – на одном колене, вонзив в тело врага свой меч.

– Пресвятая Матерь! – прошептал Дмитрий. – Не соврал Хранитель! Здесь и в самом деле была битва…

Под чьими-то ногами захрустел в тоннеле песок.

Холодея, Дмитрий резко обернулся, освещая подкрадывающегося сзади человека, увидел загородившуюся от света ладонью Катю с карабином в другой руке, с облегчением расслабился:

– Я же приказал тебе сидеть у костра.

– Мне показалось, что тебе требуется помощь, – виновато шмыгнула носом девушка. – Да и страшно там одной… Кто это? – Она увидела лежащие в тоннеле тела «археологов».

– Любители антиквариата, – усмехнулся Дмитрий.

– Они… живы?!

– Живы, живы, только испугались маленько, сознание потеряли от страха. Там наверху третий лежит, разве ты его не заметила?

– Нет.

– Сбежал, наверное, паразит. Ладно, фиг с ним, иди зови наших.

– Можно, я тоже посмотрю, что там? – Катя принюхалась, сморщив носик. – Как здесь странно пахнет… химией…

– Этот куд не вскрывали тыщу лет. – Дмитрий подвинулся, подсветил фонарем. – Смотри.

Катя заглянула в дыру и вдруг одним движением впорхнула в помещение, прислонила к стене карабин, всплеснула руками:

– Господи, это же древнерусские воины! Как живые!

– Не трогай ничего! – Дмитрий был вынужден пролезть в святилище вслед за девушкой. – Прошла тьма времени, как они тут бились, но кто знает, какие ловушки оставили предки, чтобы уберечь могилу.

– Какие на них доспехи! Бармица… кольчуга… наручи…

– Сама сказала – это древнерусские доспехи, и надписи на стенах сделаны славянской вязью, глаголицей. Даже, наверное, прочитать можно.

– Почему они убили друг друга? Они же русские…

– Не знаю.

– А почему их похоронили в такой позе? Они даже не сгнили и не высохли! Забальзамированы?

– Возможно, была использована какая-то магия.

– Я в магию не верю, – отмахнулась девушка, жадно разглядывая неподвижные фигуры. – Посмотри, один из них, наверно, знатный воин, а второй нет, у него и доспехи попроще, без украшений и наворотов. И рукоять меча совсем простая, ремешком обтянута. А у того – с золотом и драгоценными камнями.

– Это Чернага, княжеский сотник. А его противник – русский светлый воин Боривой.

– Откуда ты знаешь?

– Сорока на хвосте весточку принесла.

Дмитрий подошел ближе, разглядывая мечи, которыми воины проткнули друг друга. Оба меча – черный и льдисто-металлический – свободно пронзили кольчуги противника и вышли из спины того и другого бойца.

Дмитрий протянул руку к застывшему Боривою, лицо которого, в отличие от искаженного лица противника, было спокойным и умиротворенным, хотел потрогать меч, но почувствовал ледяной озноб, отдернул руку.

И тотчас же в святилище объявился новый гость – монах в рясе, с мощным фонарем в одной руке и с помповым ружьем в другой. Дмитрий узнал его – это был тот самый монах, что навещал Витюшу Костина в Москве и который, очевидно, сидел в засаде у городища прошлой ночью.

– Стоять! – каркнул он, красноречиво оскалясь. – Назад!

Дмитрий послушно попятился. Ему показалось, что от последних слов монаха меч Боривоя засветился изнутри и погас.

– Ты тоже! – Ствол ружья повернулся в сторону Кати.

– Кто вы такой? – возмутилась девушка. – По какому праву командуете? Что вам здесь надо?

– Назад, я сказал!

– Отойди, – мягко посоветовал Дмитрий, поискав глазами карабин и жалея, что тот недоступен. – Это прямой потомок распинателей.

– Кто?!

– У тебя шибко умный дружок, – скривил губы монах. – Чересчур умный. Такие долго не живут. К стене!

– Да что вам нужно?!

– Ему нужен меч, – сказал Дмитрий.

Оскал монаха стал шире.

– Правильно, господин Храбров. Мне нужен меч крестителя. Он еще послужит нашему Делу. А вот ты зря встрял в эту историю, да и знаешь больше, чем нужно. Придется оставить тебя здесь. – Монах хихикнул. – Еще на тысячу лет. И девку твою тоже.

– Вы не посмеете… – дрожащим голосом проговорила Катя, отступая вдоль стены к проему, из которого вылез гость.

– Стой, где стоишь, а то умрешь раньше времени. А ты, мастер, стань на колени, руки на затылок.

Дмитрий помедлил, прикидывая свои возможности. Он мог бы в прыжке достать гостя, но вряд ли это позволило бы ему увернуться от пули.

– На колени! Быстро!

Дмитрий опустился на одно колено.

Монах перестал сверлить его яростными белыми глазами, подошел к застывшим в последнем движении воинам, оглядел их, ощерясь, и вдруг толкнул ближайшего к нему в плечо. Тела воинов со стуком упали на пол святилища и… рассыпались в прах! Зазвенели раскатившиеся по полу мечи.

Дмитрий вздрогнул.

Тихо вскрикнула Катя, сделав еще один маленький шажок к дыре в стене.

Монах сбросил с головы монашеский клобук, открывая бритый наголо череп, шевельнул носком сапога меч Чернаги, длинный, черный, с богатым эфесом, потом осенил себя крестом и одним движением поднял меч над головой. С рукояти меча стекла ему на лоб голубая электрическая змейка. Он вскрикнул, пошатнулся, однако на ногах удержался. Глаза его засияли, как два рубина.

– Он мой! – прорычал монах хрипло. – Он мой! Теперь я – креститель! Я буду карать и миловать! Я довершу то, что начали предки, да не закончили! Я стану…