Танос - Элла Франк

заслужил. Понимаешь, я разозлился на Элиаса. Я злился на него с тех пор, как узнал, что именно он скрывал от меня… от нас. Поэтому, когда мне предложили или умереть, или пойти и найти его, чтобы услышать объяснения, я выбрал жизнь. Я продал себя, потому что хотел получить ответы, и ещё я хотел жить.

— А я? Почему я здесь?

— Сначала я подумал, что это побочный эффект. Не то место, не то время. Но ты оказался третьим — Элиас это подтвердил. Мы связаны. Все трое. Вопрос только — как.

Оба уставились друг на друга в растерянном молчании, пока Лео не сказал:

— Господи, с чего же начать. Как тебе это объяснить…

— Да просто скажи, — ответил Парис, хотя одно предположение о том, что предстояло услышать, приводило в ужас. — Сейчас я не знаю, во что верить, но я хочу знать. До чёртиков надоело быть единственным, кто не знает.

— Ладно, — согласился Лео и вздохнул. — В ночь, когда мне исполнилось двадцать семь, я начал кое-что слышать, голоса в голове. Мысленно я видел разные вещи — видения из прошлого, Древней Греции. Я списал это на переутомление из-за сверхурочной работы над той проклятой выставкой и книгу, которую подарил мне Элиас на день рождения. Но потом появился Аласдэр.

— Он сделал тебе больно? — спросил Парис, несмотря на то что на губах Лео появилась лёгкая улыбка.

— Он хотел меня убить. Даже пытался несколько раз. Но не смог. Моя кровь… она для него вроде парализатора. Обездвиживает его. Оказывается, всё это — часть большого плана. Но Элиас даже не подумал нам что-то рассказать или хотя бы объяснить, что мы — часть этого плана. Парис, понимаешь, мы здесь, и все знаем друг друга, потому что на то есть причина, которую я наконец начинаю понимать.

«Ох… только не это. Лео же не собирается сказать, что…»

— Мы — полубоги. Все трое. Я почти уверен, что мы оказались здесь из-за мифа, который узнали в колледже. Того самого, из-за которого мы с тобой подали идею нашей выставки Элиасу, в первую очередь. Священные книги из Дельф.

— Миф, в котором Аполлон проклял Амброджо? — спросил Парис недоверчиво.

— Да, он самый. Вчера у тебя был день рождения, тебе исполнилось двадцать семь. В мой двадцать седьмой день рождения во мне тоже появилась какая-то совершенно новая сила. Она вибрировала внутри, пока не вырвалась из ладоней наружу вспышкой солнечного света. Я тогда чуть не убил двух мужчин, что были с нами в комнате. Аласдэра и Василиоса. И ты чувствовал их силу…

«Вот дерьмо!» — подумал Парис и, вскочив, начал мерить шагами ванную комнату.

— С тобой случилось то же самое? — спросил Лео. — В камере. Только это может объяснить, как ты выбрался.

— Э-э-э… не совсем.

— Тогда как? Ты можешь мне рассказать.

Пытаясь отогнать все безумные мысли, Парис надавил ладонями на глазные яблоки, но это не сработало. Ни капельки.

— В том мифе, про Дельфы…

— Что?

— Там был Аполлон, бог солнца. Если предположить, что мы действительно его потомки, тогда ты точно из его рода, учитывая всё сказанное.

— Да. Я тоже так подумал. Несколько раз я даже видел его во снах. Хотя он и не показывал лица, и не называл себя, но оба, Аласдэр и Василиос, отметили моё поразительное с ним сходство.

Не заостряя особо внимание на этой — Просто охренеть! — информации, Парис продолжил рассуждать дальше:

— Элиас говорил, что нам суждено было встретиться. Его задачей было собрать нас вместе. Как и у воина, лидера или, как в мифе, богини охоты Артемиды.

— Да, — с быстрым кивком согласился Лео, приходя в восторг от мысли, что все части пазла наконец встают на место. Парису, напротив, снова захотелось блевать. — Это имеет смысл. Но тогда остаётся…

Лео запнулся, и Парис знал почему. Как и Лео, он прекрасно помнил историю. И уже понял, почему вместо солнечной вспышки из него вырвался густой чёрный туман. В этой сказке остался только один бог — вызывающий ужас ублюдок.

— Аид, — проговорил Парис, не в состоянии произнести ничего больше из-за охватившего его страха.

Но у Лео, похоже, подобной проблемы не было, потому что он прошептал:

— Бог подземного царства.

ГЛАВА 5

Василиос первым оказался у камеры, обрёл телесную форму и напрягся от охватившего его чувства тревоги. Тяжёлая железная дверь была распахнута, ни единого намека на присутствие другого живого существа. Появившись рядом, Диомед замер, тоже ощутив эту мрачную пустоту, будто бы предупреждавшую об угрозе.

— Ничего хорошего, брат. — начал он, шагнув вперёд, и Василиос, дотянувшись, крепко сжал его руку. Старейшина не знал, что кроется за порогом, но впервые за свою долгую жизнь… опасался.

Не сводя глаз с двери и по-прежнему начеку, он поравнялся с оглянувшимся Диомедом:

— Поберегись. Здесь побывала смерть.

Василиос в течение долгих веков стоял на вершине пищевой цепочки, и немногое могло встревожить его. Но то, что сейчас висело в воздухе, превосходило зверства Итона. Вампир выпустил клыки и приготовился защищаться.

— Я тоже чую, — произнёс Диомед, продолжая идти к камере рядом с ним.

Василиос наклонил голову и посмотрел на брата, который тоже был на пределе. Вместе они шагнули в зияющую черноту за порогом и, оглядевшись кругом, резко остановились.

Цепь и кандалы, прежде сковывавшие руки третьего человека, валялись сломанными на каменном полу рядом с останками стража, одного из обращённых Василиосом. Старейшина прожил достаточно, чтобы всё понять без дополнительных разъяснений. Но причиной подобной смерти могло стать только одно из двух: кол в сердце или что-то гораздо более зловещее, нечто, лишающее души.

Но как? Пленённый молодой мужчина, который теперь находился в покоях Василиоса с обоими его спутниками и Таносом, был неопасен. И точно не имел при себе оружия.

Угрозу представлял тот самоуверенный придурок, которого Диомед держит подле себя. Этот же парень валялся на суде без сознания. Шарахался от собственной тени в покоях. Что же за чертовщина случилась здесь?

Василиос изо всех сил сдерживал бегущую по венам ярость и пытался отыскать логическое объяснение. Ему надоело быть на шаг позади, и хотелось узнать, что творится на самом деле.

— Василиос?

Голос Диомеда прорвался через поток нарастающего гнева. Старейшина поднял взгляд, встречаясь с чёрными глазами напротив.

— Третий, — прорычал он. — Он принадлежит Аиду… Только это имеет какой-то смысл. Леонид — от Аполлона. Твой же — небывалый для человека охотник и боец.

— Да. Думаю, ты прав. Я узнал Элиаса в своём недавнем видении. Он был