«Большой блеф» Тухачевского. Как перевооружалась Красная армия - Александр Широкорад

Мина АГ прошла войсковые испытания и в 1932 г. была принята на вооружение флота. Однако вскоре после начала ее эксплуатации выявились существенные недостатки. Так, антенны не могли быть выполнены идеально однородными и в них имелись микронеоднородности, из-за чего возникала разность электрических потенциалов у различных элементов антенн. Из-за этого появлялись микротоки, получившие название «паразитных», которые создавали суммарный ток, достаточный для срабатывания высокочувствительного гальванометра — гальванометрического реле и, следовательно, вызывали подрыв заряда ВВ мины.

Уже в 1934 г. в Остехбюро начались работы по устранению этого дефекта мины АГ. Первым делом заменили материал антенны со стали на медь, как более однородную. Но результаты не изменились. Хоть величина «паразитных» токов уменьшилась, но все равно гальванометрическое реле продолжало срабатывать. Попробовали покрывать антенны сырой резиной. Но покрытие не было достаточно прочным, нарушалась его однородность, и вновь возникали «паразитные» токи. Вулканизация же антенн была недопустима. При этом хоть и получалось прочное покрытие, при котором «паразитные» токи не возникали, но оно было настолько прочным, что при соприкосновении корпуса подводной лодки с антенной оно не нарушалось, и мина не срабатывала. Предпринимались и другие попытки решения этой задачи, но все безрезультатно.

Тем временем НКВД арестовал ряд сотрудников Остехбюро. Тот же Тер-Маркарьянц был обвинен в организации в Остехбюро «контрреволюционной шпионско-вредительской террористической организации», в «проведении вредительства в области оснащения РККА минноторпедным оружием, в результате которого флот не получил на вооружение мины и торпеды новых образцов…» Тер-Маркарьянцу инкриминировалось то, что «будучи начальником 4 лаборатории [Остехбюро], вредительски осуществлял изготовление минных и торпедных устройств. Речная мина “Ремин” и большая донная “Бид” при испытаниях оказались негодными. Помимо этого им были умышленно сорваны и недоработаны конструкции по антенным минам, которые с вредительской целью устроили так, что происходил самопроизвольный взрыв. Аналогичные явления происходили с речной донной миной “Ремин'*».

После ареста А.А. Пятницкого и Е.А. Тер-Маркарьянца мину АГ дорабатывали уже в ЦКБ-36. Главным конструктором был назначен П.М. Воронец, а ответственным исполнителем по антенному взрывателю — Б.С. Казанцев. Были проведены работы по повышению безопасности по обращению с миной. Теперь свинцовые гальваноударные колпаки закрывались чугунными колпаками, которые до постановки мины удерживались предохранительными чеками и стальной стройкой с сахарным предохранителем. Перед срабатыванием мины предохранительные чеки вынимались, а после установки мины на заданное углубление сахар таял, освобождая стягивающую чугунные колпаки стропку, давая им возможность сброситься под действием пружин. Принятая новая схема постановки мин с чугунными колпаками и их автоматический сброс в воде не только повысили безопасность обращения с миной в процессе постановки с корабля, но и дали возможность осуществлять постановку мин в битый лед.

Кроме того, для обеспечения еще двух ступеней безопасности обращения с минами в процессе их постановки с корабля в мину был введен предохранительный прибор ПП-1 гидростатистического принципа действия, размыкавший контакты запальной цепи при отсутствии гидростатического давления, а также шунтирование склянок гальваноударного взрывателя при помощи минного сахара, что гарантировало взрыв цепи запала даже при аварийном повреждении склянок на борту корабля. В мину ввели еще одну ступень предохранения за счет ее комплектования, впервые в отечественной практике, ртутным разъединителем, обеспечивавшим замыкание цепи запала мины по истечении 6—7 минут после принятия корпусом мины вертикального положения в воде после постановки. Таким образом, обеспечивалась повышенная безопасность обращения с миной в процессе ее приготовления к постановке на борту корабля и при ее эксплуатации в арсенале.

В такой комплектации мина АГ успешно прошла заводские испытания в 1938 г. на Черноморском флоте в районе Севастополя и Балаклавы. А в 1940 г. мина АГ была принята на вооружение флота. Но к началу Великой Отечественный войны головной по производству мин АГ завод № 347 в Таганроге успел изготовить лишь небольшую партию мин.

Почти одновременно с миной АГ была принята на вооружение мина КБ (корабельная большая). После ареста Пятницкого ее доработку и испытания передали главному конструктору П.М. Воронцу. В принятом на вооружение варианте мина КБ была только гальваноударной. Идея Пятницкого создать мину для поражения как надводных кораблей, так и подводных лодок на средних глубинах (мина АС) так и осталась неосуществленной.

Судя по всему, ни Тер-Маркарьянец, ни Пятницкий не были вредителями, а вот вопрос о техническом авантюризме и очковтирательстве остается открытым. Бесспорно, что работы в Остехбюро велись в целом безграмотно, и СССР в этой области далеко отстал от Германии, Англии, США и других стран. Позже это отставание удалось ликвидировать, получив новейшие мины по Ленд-лизу и захватив мины и их конструкторов в Германии[7].

Глава 5.

СОВЕТСКИЕ РАДИОФУГАСЫ — МИФЫ И РЕАЛИИ

А теперь перейдем к радиоуправляемым минам. К их проектированию Бекаурй привлек профессора Петроградского политехнического института Владимира Федоровича Миткевича. Забегая вперед, скажу, что Миткевич репрессирован не был. Он стал академиком, в 1943 г. получил Сталинскую премию, в 1945 г. награжден орденом Трудового Красного Знамени, а в 1947 г. — орденом Ленина и скончался в Москве 1 июня 1951 г.

В Остехбюро подводными и подземными минами занималась одна и та же лаборатория.

Первые испытания сухопутного варианта радиофугаса прошли в июле 1925 г. Пять фугасов были установлены в отдаленном углу Ленинградского гребного порта. В Балтийском море в 25 км от берега находился тральщик «Микула», с борта которого должны были поступать радиокоманды на подрыв фугасов. На испытание прибыл председатель Реввоенсовета СССР М.В. Фрунзе, который сам определил время и последовательность взрывов фугасов. Все они были взорваны в заданном порядке и в точно указанное время. Следующее испытание прошло с положительными результатами в ноябре 1925 г. на Комендантском аэродроме. Комиссия, принимавшая изделие под кодовым названием БЕМИ (БЕкаури-МИткевич), рекомендовала после испытаний увеличить дальность действия радиомины в несколько раз. (После ликвидации Остехбюро название радиомины сохранилось, только теперь расшифровывалось по-другому — «БЕспроволочная МИна».)

Правительственное задание было выполнено, и новые испытания прошли уже в марте 1927 г. в районе Малой Вишеры в 170 км от Ленинграда, откуда поступала команда по радио на подрыв фугасов.

В мае 1927 г. Бекаури, Миткевич и ряд других сотрудников отправились в Москву для демонстрации радиомины правительству. Несколько радиомин были зарыты в окрестностях Москвы. Нарком обороны К.Е. Ворошилов отправил в Ленинград нарочного с запечатанным пакетом, в котором было указано время взрыва нескольких мин. Все они взорвались точно в указанное время по сигналам, переданным из Ленинграда радиостанцией Остехбюро. На испытаниях присутствовали Калинин, Ворошилов, Микоян, Орджоникидзе и другие руководящие товарищи. Все они остались очень довольны результатами испытаний.

В 1929 г. мина БЕМИ была принята на вооружение, а весной 1930 г. началось ее серийное производство. К тому времени подобного оружия не было ни в одной стране мира. В 1932 г. в Красной армии появились целые подразделения, вооруженные разными типами радиофугасов. Сокращенно их называли ТОС — техника особой секретности.

В связи с обострением ситуации на Дальнем Восток 23 января 1934 г. 50 радиофугасов БЕМИ в составе отдельной роты были отправлены в Особую Краснознаменную Дальневосточную армию.

Работы над радиофугасами продолжились и после ликвидации Остехбюро. К началу Великой Отечественной войны в подразделения ТОС поступили новые образцы радиофугаса Ф-10.

Все архивные данные о деятельности ТОС в 1941—1945 гг. до сих пор засекречены. Поэтому приходится опираться на воспоминания частных лиц, а также на германские и финские источники.

Согласно финским и германским документам, конструктивно мина Ф-10 представляет собой некий блок управления (Apparat F10), способный принимать и обрабатывать получаемые радиосигналы и выдавать электроимпульс, способный взорвать до трех электродетонаторов, а с использованием специального промежуточного блока-разветвителя (Apparat BIS) — до 36 электродетонаторов. Масса заряда взрывчатки зависела от размеров и характера уничтожаемого объекта и могла составлять от нескольких десятков килограмм до нескольких тонн (по опыту применения).