Двойняшки для Медведя (СИ) - Созонова Юлия Валерьевна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Та раздраженно фыркнула, надувшись как мышь на крупу. И, в который раз за эти два дня завистливо вздохнула:
— Тебе хорошо говорить, тебе, поди, опять бульон принесут. Или мясо отварное и протёртое. Или…
— Рис на воде, — я покачала головой, убирая планшет в сторону, и сложила руки на животе. — Тоже знаешь ли, не сладкая пахвала.
— Но и не овсянка. На воде. Разваренная. Без соли. У-у-у-у, терпеть не могу!
Это чудо так смешно возмущалось, тряся кулаками и размахивая зажатым в пальцах карандашом, что я даже не пыталась сдержать рвущееся наружу веселье. Вот только, стоило первому смешку сорваться с губ, как в дверь нашей палаты постучали. Отрывисто, резко, настойчиво.
Так, что даже при всём желании не сможешь проигнорировать.
— Может, палатой ошиблись? — с затаённой надеждой, шепнула Анька, наклонившись к моей кровати.
— Вряд ли, — я снова качнула головой, сцепив пальцы в замок и сжав их так, что побелели костяшки. И, прокашлявшись, громко позвала. — Входите!
И вроде голос звучал уверенно, а сердце билось через раз и желудок сжался от неприятного предчувствия. И пусть я не могла похвастаться отменной интуицией или чуйкой, но мне хватило одного только взгляда на шагнувших в палату людей, чтобы понять — ничего хорошего ждать не стоило.
— Войнова Ирина Геннадьевна? — сухопарая женщина неопределённого возраста, в добротном деловом костюме-тройке, поправила полы дежурного халата, наброшенные на плечи. Её спутник, мужчина лет тридцати на вид, так и остался стоять у двери, оглядывая помещение нечитаемым взглядом.
— Это я, — облизнув пересохшие губы, я нервно вздохнула, до боли сжимая собственные пальцы. — А вы?…
— Дячишина Оксана Витальевна, специалист отдела опеки и попечительства. Простите, что тревожу вас вот так, в больнице, но к нам поступил сигнал и мы вынуждены отреагировать. Думаю, вы будете не против ответить на несколько моих вопросов, не так ли?
Женщина растянула губы в вежливой, почти равнодушной улыбке и смерила меня колким, оценивающим взглядом. Таким, что я невольно сглотнула и подобралась, морально готовясь к грядущим неприятностям. А в том, что они будут, я была уверена как никогда. И…
Всё равно оказалась не готова к вопросу, разорвавшему повисшее молчание:
— Итак… Где сейчас находятся ваши дети, Ирина Геннадьевна?
Глава 6
Ирина
Сухой, лишённый хоть каких-то эмоций тон проморозил меня до костей и заставил поежиться под чужим, слишком пристальным взглядом. Судорожно вздохнув, я нервным жестом пригладила взъерошенные волосы и тихо ответила вопросом на вопрос:
— А что… Что-то случилось? Я не понимаю, что могло бы…
— Случилось, Ирина Геннадьевна, — госпожа Дячишина снисходительно хмыкнула, сцепив руки в замок за спиной. — И прежде, чем мы вернёмся к сути нашего разговора, не могли бы вы уточнить один момент. А именно — кем вам приходится Потапов Максим Андреевич? И на каких, простите, основаниях вы отдали ему двоих несовершеннолетних детей?
На какой-то миг я забыла, как дышать. Хватая ртом воздух, я чувствовала, как ледяные когти страха сжимают моё сердце, пробивая его насквозь. И лишь одна-единственная мысль, острой занозой засевшая где-то глубоко в голове не дала мне сорваться.
Я даже смогла улыбнуться, заставив себя разжать стиснутые кулаки и спокойно проговорить:
— Знаете, Оксана Витальевна, основания у меня были более чем… Весомые. Понимаете, всё дело в том, что он… — запнувшись на середине фразы, я облизнула внезапно пересохшие губы и всё-таки закончила предложение. — Он их отец.
И пусть голос звучал спокойно, пусть на лице не дрогнул ни один мускул, внутри меня разразилась целая война. Меня корёжило и рвало от совершенно противоречивых эмоций и чувств. Там, где-то в груди, смешалось всё — радость от осознания, что дети в безопасности, ненависть от того, что всё опять сводится к чёртовому Потапову и надежда.
Робкая, совершенно иррациональная и пугающая меня до дрожжи и слабости в ногах. Потому что один раз я уже прошла через это, я доверила себя и своё сердце этому мужчине и что получила взамен? Да, наши отношения подарили мне моё личное, самое невероятное чудо — моих детей. Но кто бы знал, как это страшно собирать себя по кускам…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Страшно и сложно. И повторять этот опыт у меня не было никого желания.
— Вот как… — задумчиво протянула Оксана Викторовна, сжав тонкие губы.
Кажется, мой ответ её удивил. На короткий миг безупречная маска вселенской скуки дрогнула на чужом лице, обнажив растерянность и даже обескураженность. И я недоверчиво уставилась на внезапно ставшую почти человеком женщину, с трудом удержавшись от желания себя ущипнуть. Уж слишком нереальной получалась картинка.
Впрочем, госпожа Дячишина справилась сама. Кивнув головой каким-то своим мыслям, она одёрнула полы несчастного халата и, качнувшись с пятки на носок, деланно проинформировала:
— Что ж, надеюсь у этого «отца» есть и документы, подтверждающие отцовство… И все необходимые условия, для детей. В противном случае, мы будем вынуждены принять соответствующие меры.
— Например?
Подкатившую к горлу тошноту я старательно проигнорировала. Задавила рвущуюся наружу панику и продолжила смотреть прямо в лицо этой вежливой до отвращения женщине, даже не думая опускать взгляд.
— Вы должны понимать, Ирина Геннадьевна, наша приоритетная задача обеспечить детям достойные условия проживания. Убедиться в том, что их жизни и здоровью никто… Я повторюсь, никто и ничто не угрожает., - слово «никто» госпожа Дячишина выделила особо пренебрежительным тоном. — И если вы уверены в том, что с господином Потаповым им лучше, чем под защитой государства, то…
— Им лучше, — я снова сжала пальцы в кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу ладоней. — С родным отцом им намного лучше, чем под опекой государства. Поверьте, Оксана Викторовна, он обеспечит их всем, что нужно.
— Поживём — увидим, Ирина Геннадьевна. Не прощаюсь…
И на этой ноте, с явным оттенком превосходства в голосе, Оксана Викторовна ушла из палаты. Оставив меня один на один с вернувшейся паникой, стремительно набирающей обороты и чётким осознанием того, что нужно спешить. Я должна, я просто обязана…
Мне срочно нужно позвонить Потапову!
Максим Потапов
Телефонный звонок ввинтился в мозг и устроил там апокалипсис.
Серьёзно, судя по ощущениям, у меня в голове случился целый ядерный взрыв. И дабы никого не накрыло волной «благодарности», я благородно спрятал чёртов гаджет под подушкой.
Ещё и лицом в неё, в подушку эту, уткнулся. Лелея слабую надежду на то, что хотя бы сегодня мне удастся выспаться. Ну-ну, какой наивный дядя! И пяти минут не прошло, как в глубине квартиры что-то грохнуло. Звякнуло, брякнуло, хныкнуло и…
Разразилось душераздирающим рёвом на два голоса. Да таким, что мёртвые из могилы восстали бы, что уж про тотально не высыпающегося меня говорить?
— Дети — цветы жизни, — мрачно заявил я собственному отражению в ванной. Скептически глянул на явно осунувшуюся морду лица, почесал заросший подбородок и оценил величину мешков под глазами.
Вместе с диким взглядом и явным желанием «убивать», картинка получалась зачётная. Хотя и неприглядная. А ты, Потапов, Ирку навестить ещё хотел. Поговорить, впечатление там произвести, угу.
Как бы после такого «впечатления», она от тебя на край света не слиняла, вместе с детьми! Кстати о них.
Мне кажется или в квартире СЛИКШОМ тихо?
— Твою мать!
Благоприобретённая паранойя пополам с горьким опытом взвыли дурниной. За тридцать секунд я выплюнул пасту, плеснул в лицо водой и вымелся из ванной комнаты, с ужасом представляя масштаб возможного бедствия. Вот только чего я точно не ожидал, так это того, что проскакав бешеным оленем по квартире, застыну на пороге комнаты, ловя отвисшую челюсть. Потому что… Потому…
Да мля, когда они уснуть-то успели? Снова!
— Однако… — я только и смог, что растерянно почесать затылок, глядя на открывшуюся мне картину. Схватившись за одну игрушку, дети завалились набок и слаженно сопели, пуская слюнявые пузыри. И чхать они хотели на орущий телефон, громыхавшие под окном машины и собственного непутёвого папашу, застрявшего в дверях.