Русские против пришельцев. Земля горит под ногами! (сборник) - Коллектив авторов

Белов это понял, скомандовал:

– Первое отделение, к машине, в оцепление! Грузить только детей!

Повезло, что я во втором. Отталкивать женщин, вырывать детей из их рук, – задачка хуже не придумаешь… Но долго радоваться мне не пришлось.

– Товарищ лейтенант! – закричал кто-то из наших, по голосу я не узнал. – Сзади, прямо по улице!

Это была «стрекоза». Она висела метрах в десяти над дорогой, часто-часто перебирала прозрачными крылышками, таращила на нас фасеточные глаза-катафоты. Раньше «стрекоз», как и прочую технику пришельцев, я видел только на фотоснимках да в видеозаписях. Примерно представлял, что это такое. Но вблизи, когда смотришь своими глазами, все выглядело иначе. Это в самом деле была огромная, двухметровая стрекоза. А размах «крылышек» у нее так и вовсе метров под пять. Жуть, одним словом.

– Второе и третье отделения, занять оборону! Первое – продолжать погрузку! – командовал лейтенант.

Я метнулся к детской площадке справа от ДК. Плюхнулся за каким-то «грибочком». Позиция аховая, но где лучше взять?! Лучше – это бежать через переулок, к пятиэтажкам. Но тогда «стрекоза» в тылу останется. В пятидесяти метрах от вертолета.

Гражданские тоже заметили пришельца. И если раньше их гнал страх, то теперь – ужас, паника. Ох и хреново ребятам из первого отделения придется!

По улице, над которой висела «стрекоза», все еще бежали люди. Инвалид так и вовсе оказался прямо под ней. Задрал голову на пришельца, зацепился за что-то костылем, естественно, грохнулся на асфальт. Я аж глаза зажмурил, будто сам ударился. И тут же открыл их, услышав крик лейтенанта:

– Гура, назад!

Оказывается, Юрка Гура, занявший позицию за одним из каштанов, посаженных вдоль улицы, вскочил, бросился к инвалиду.

«Стрекоза» вздрогнула. Это мне показалось, что она только вздрогнула. Миг – и тварь переместилась на добрых полтора десятка метров. Именно не перелетела, а переместилась, неуловимо и совершенно беззвучно. Теперь она трепыхала крыльями в каком-то метре от земли. Как раз между инвалидом и Юркой.

– Назад! Гура, назад! – продолжал орать лейтенант.

Юрка попятился, медленно поднимая автомат. «Стрекоза» вновь переместилась. Вперед и вверх. Быстро. Гораздо быстрее, чем Юра рассыпался кровавыми ошметками…

– Огонь! Взвод, огонь! – закричал лейтенант. Кажется, на секунду позже, чем ударили автоматные очереди.

«Стрекоза» заметалась из стороны в сторону, не успевая уклоняться от роя пуль. И вдруг из ее глаз-катафотов блеснула ярко-белая нить. Чиркнула по асфальту, по лапам росших перед ДК елей. Кто-то закричал, но оглядываться было некогда. Я тоже жал спусковой крючок, посылал короткие очереди в «насекомое».

Справа от меня бахнул подствольник. Валек Еричев. Промазал, конечно. Разве ж это та цель, которую можно накрыть из подствольника?! Зато эта дрянь и на детскую площадку внимание обратила. Я словно нутром почуял, что нужно делать, – отпрыгнул в сторону, перекатился, прячась за поломанные лавочки. И тут же над головой блеснуло, мой «грибок» повалился наземь, срезанный под корень.

«Стрекоза» нехотя отступала под нашими выстрелами. Но улетать прочь не желала. Если она додумается долбануть по вертушке…

Черт, она словно мысли мои услышала! За спиной, у вертолета, заверещали по-звериному. Уже не от страха и ужаса, от нестерпимой боли. Люди, кого не пустили внутрь машины, бросились врассыпную… и посыпались на асфальт, напоровшись на яркую белую нить. «Мама!!!» – детский крик резанул по ушам. Сейчас эта тварь поднимет прицел, – или что там у нее вместо прицела? – и тогда «Касатке» трындец. И всем, кто в ней…

«Дук-дук-дук!» – оглушительно простучала авиационная пушка. Из-за ДК вынырнул Ка-52, едва не задев за фронтон. И сразу же, не давая «стрекозе» улизнуть, выпустил из-под крыла ракету.

Вспышка была такой яркой, что на минуту я ослеп. Да что там ослеп! Показалось, что и оглох, и землю под ногами ощущать перестал. Хоть взрыва вроде не слышал. Или в самом деле пришелец сгорел беззвучно? Я вскочил, шарахнулся назад, сам не понимая, куда собираюсь бежать, – лишь бы подальше от этого света, обернувшегося непроглядной тьмой. Почти сразу споткнулся обо что-то мягкое и неподвижное, упал…

Темнота отступила. Я снова видел «Касатку», бешено молотящую воздух лопастями, ребят, поднимающихся с земли, зависшего у нас над головами «Аллигатора». Только от «стрекозы» никаких следов не осталось. Ни одного обломочка.

Я поднялся с четверенек, взял оброненный автомат. Обернулся взглянуть, обо что спотыкнулся. Собственно, я догадывался, что увижу: там лежал человек. Мертвая женщина. Она упала навзничь, широко раскинув руки, будто с разбега напоролась на преграду. Одежда на ее груди превратилась в золу, и наверное, не только одежда. Женщина была молодая, может быть, красивая: ветер раздувал длинные светлые волосы, чуть вьющиеся пряди закрывали лицо, не разглядишь. У моей Светланы такие же, волнистые, мягкие как шелк волосы. Слава богу, что она за сто километров отсюда, и у нас там никакого плацдарма нет…

– Улетай, улетай быстрее! – заорал Белов на пилота. – Уводи машину, пока не поздно!

«Касатка» будто только и ждала этого приказа, грузно оттолкнулась от асфальта, пошла вверх. Люди, те, кто уцелел, поднимались с земли, махали руками, кричали, просили забрать…

– Первый взвод, за мной! К домам, бегом!

Лейтенант больше не обещал, что вертолет скоро вернется. Он вообще не оглядывался, делал вид, что на площадке перед Дворцом культуры живых не осталось. Может, и впрямь так? Вспышку не только мы видели, через минуту-другую «сородичи» «стрекозы» будут здесь. И помочь этим людям мы ничем не сможем.

Я оглянулся напоследок, проводил взглядом уходящий на юг, прочь от плацдарма вертолет. И побежал к серым кирпичным пятиэтажкам, стоящим за детской площадкой. За той самой, на которой я принял первый в своей жизни бой.

Я не знаю, кто они, откуда пришли и чего хотят.

Они появились на орбите два месяца назад. Именно появились – ни один телескоп не засек, как они приближались к Земле. Только что не было, и вот уже здесь – тусклые серые туши, похожие на огромных, в десятки километров длиной, кашалотов. Сколько их всего, до сих пор точно неизвестно. Потому как первое, что они сделали, – это уничтожили все наши спутники, военные и гражданские, метеорологические и астрономические, связи и навигации. Человечество в считаные минуты ослепло и оглохло. Человечество было ошеломлено, испугано, растеряно. Ни ООН, ни правительства, ни военные – никто не знал, что следует предпринять. Устанавливать контакт пришельцы не желали, как будто и не замечали наших попыток достучаться до них. А говорить с позиции силы мы не могли. Потому как второе, что они сделали, – сожгли ядерные арсеналы всех держав, все баллистические и крылатые ракеты. Они умудрились добраться даже до тех, что были спрятаны в шахтах и на подводных лодках!

А потом началось собственно Вторжение. Пришельцы всегда действовали по одной и той же схеме. Вначале насекомоподобные твари захватывали плацдарм. По-видимому, это были роботы или что-то вроде того. Но точно до сих пор неизвестно – захватить ни одну из тварей не удалось. Затем в центре плацдарма появлялась «землеройка» (опять появлялась! Разобраться, какие физические принципы позволяют технике пришельцев перемещаться бесшумно и практически мгновенно, наша наука пока не сумела). «Землеройка» пожирала верхний слой почвы – метров сто толщиной – со всем, что в ней и на ней находится. А то, что оставалось после этой твари, – это уже была не земля. Во всяком случае, не наша земля. Нечто тусклое, серое. Такое же тусклое и серое, как корабли пришельцев, как вся их техника.

Накрыть плацдарм с воздуха не получалось: сверху его защищал энергетический щит. По виду – грозовая туча, но любой самолет, ракету, снаряд эта дрянь сжигала в считаные секунды. Люди могли противостоять пришельцам только на земле. Да и то сказать, «противостоять». Две трети Северной Америки покрылось серой коростой, зараза начала переползать в Южную. И за Европу пришельцы уже взялись, за Австралию, Африку, Юго-Восточную Азию. Медленно, но неотвратимо они отвоевывали у людей Землю.

Теперь настал наш черед. Пришельцы одновременно захватили три десятка плацдармов, от Ставрополя до Петрозаводска, от западной границы до Волги. Сегодня на рассвете, два часа назад.

Я не знаю, что сейчас делается на других плацдармах, я не главнокомандующий, не генерал, не офицер даже. Наш батальон подняли по тревоге и забросили на окраину маленького промышленного городка в Приазовье. Приказ был предельно ясен и прост: навязать пришельцам бой и продержаться один час, пока подтянется бронетехника. Не дать плацдарму превратиться в серую проплешину. Иначе – тварей из нашей земли не выкорчевать. Мы видели, как это случалось и в Америке, и в Европе.

Приказ был ясен и прост. Только как продержаться против почти неуязвимых, неимоверно юрких тварей? Продержаться целый час неполным батальоном, с одними лишь крупнокалиберными пулеметами да РПГ против «стрекоз», «кузнечиков» и прочей насекомоподобной дряни! Да, нам придали звено Ка-52 и Ка-50 для огневой поддержки. Но долго ли они продержатся в воздухе против «стрекоз»? Никто ведь не знает, сколько этих тварей на плацдарме. «Смертники», – тихо, чтоб расслышал только я, произнес Валек. Не только о пилотах сказал, о всех нас. Хорошо хоть пацанов-срочников в эту мясорубку не бросили, пожалели. А с другой стороны, когда я полгода назад подписывал контракт, разве мог помыслить, с КЕМ воевать доведется? Да если бы и сказал кто, не поверил бы. Полгода назад в такое никто не поверил бы.