Заметки о Николае Кладо - Андрей Ветер

В марте 1917 года Кладо был избран начальником академии. В 1919 году он скончался. Постепенно его имя забылось, его идеи словно растворились. Почти все его ученики погибли в годы сталинских репрессий.

И вот понемногу о нём начинают вспоминать. Но теперь, когда понятие «стратегическое мышление» стало вроде бы само собой разумеющимся, а Кладо признан основоположником военно-морской науки, может возникнуть новый крен, как это нередко происходит в тех случаях, когда кого-то начинают чрезмерно превозносить.

В одной из своих центральных работ, которая называется «Ведение в курс истории военно-морского искусства», Кладо приступил к серьёзному обсуждению вопроса о том, почему Россия потерпела сокрушительное поражение в русско-японской войне. Его ответ звучит как приговор: русская армия не умеет воевать. Не в том смысле, что солдаты не умеют пользоваться оружием, а что у русского народа есть «характерная черта, вошедшая и в традиции – пренебрежение к той части военного искусства, которая заключает в себе уменье предвидения, заблаговременной подготовки и руководительства». Не относится ли это впрямую к нашим военным, застрявшим в Чечне, а в былые времена увязшим в Афганистане? Этот же вопрос относится и к политикам, ибо война и политика неразделимы.

Но в этой же работе Кладо подходит в вопросу о победе и с другой стороны. В качестве мерила «способности побеждать» Кладо выводит ненависть, очень тщательно обосновывая эту позицию высказываниями многих видных военных деятелей. Вот цитата: «Джен считает, что степень стремления в народе к победе к истреблению своего противника выражается в личной живой ненависти к нему… Знаменитый адмирал Нельсон говорил, что хороший английский офицер должен ненавидеть француза, как самого чёрта. Это было грубо, но говоря так, Нельсон только показывал своё понимание сущности дела… Способность побеждать является следствием личной ненависти к врагу. С наибольшей силой это качество проявляется в том случае, если ненавистью пропитан весь народ, но хорошо, если ею воодушевляется хотя бы только военное сословие. И мне думается, нет у нас этой ненависти, а потому нет у нас настоящей способности побеждать».

Высказывая эту мысль, Николай Кладо забывает, к сожалению, что мы не англичане и не французы, не японцы и не германцы. Мы – Россия. Нам ненависть не нужна. Мы достаточно велики, чтобы жить без ненависти. Ненависть нужна только малым странам и малым народам, ибо у них всегда обострено до болезненности чувство собственного достоинства. Малые народы полны национальных амбиций, им надо противопоставлять своё собственное «Я» другим народам, чтобы не раствориться в них, сохранить своё лицо. Россия настолько велика и многолика, что она не может взращивать в себе ненависть, иначе она передерётся внутри себя.

После печального для России завершения русско-японской войны Кладо написал: «Японцы, когда мы помешали им утвердиться на материке после их войны с Китаем, возненавидели нас за это жестоко. Десять лет вся нация воспитывалась в непримиримой ненависти к России и воспользовалась первым благоприятным случаем, чтобы жестоко нам отомстить… А ненавидим ли мы Японию за то, что она отобрала у нас половину Сахалина, отбросила нас от свободного океана, сделалась хозяйкой в наших рыбных промыслах, унизив нас перед всем миром?»

Но почему Кладо употребляет слово «унизить»? Разве ученик, не подготовивший домашнее задание и получивший за это «двойку», может считаться униженным? Разве должен он ненавидеть учителя за «двойку»? Россия не подготовилась к войне с Японией, отнеслась к ней халатно, по-настоящему безалаберно. Николай II брезгливо говорил о японцах «эти макаки», императору вторили высокопоставленные чиновники, все надеялись на «авось», артиллеристы наши, как вспоминает полковник Генерального штаба Грулев, «пошли на войну, почти совершенно не зная свойств своей новой пушки». За что же нам всем, и солдатам в частности, ненавидеть Японию? В солдатах естественным образом зародилась ненависть по отношению к своему правительству, которое решило одержать победу количеством «живого мяса», а не хорошей подготовкой к боевым действиям.

Наш народ всегда будет винить в неудачах своё руководство, а не врага, и в этом наш народ прав. Через это развалилась великая империя под названием Советский Союз. Нас учили ненавидеть мир капитализма, не создав твёрдой базы для благополучной жизни на нашей территории. И вот мы имеем результат…

Нет, призывая страну ненавидеть врага, Кладо глубоко заблуждался. Но беда не в его заблуждении, а в том, что сегодня его имя начинает звучать с новой силой, на него указывают военные специалисты, его начинают цитировать. А вот это уже чревато дурными последствиями.

Кладо был ведущим специалистом в области стратегии. Он разработал основы науки о стратегии, объяв взглядом величайшие пространства военного мира. Но талантливый стратег и великий философ – далеко не одно и то же. Полагаю, что Кладо понимал это. Не случайно ведь он, рассуждая о необходимости ненавидеть, всё же приводит слова Достоевского, который высказался в «Дневнике писателя» на эту тему так: «Я просто говорю, что русская душа, что гений народа русского, может быть, наиболее способны из всех народов вместить в себе идею всечеловеческого единения, братской любви, трезвого взгляда, прощающего враждебное, различающего и извиняющего несходное, снимающего противоречия…»

Разве не должно радовать нас сознание того, что мы легко прощаем? Забывать нам, конечно, ничего не следует, но копить ненависть к кому-то – хуже быть не может. Ненависть даже не воинственна, она просто разрушительна, она низменнее, чем война, ибо войну можно остановить, а ненависть нельзя.

«Литературная Россия» №28, 2002