Бородино (сборник) - Михаил Лермонтов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стансы
Мне любить до могилы Творцом суждено, Но по воле того же ТворцаВсё, что любит меня, то погибнуть должно, Иль, как я же, страдать до конца.Моя воля надеждам противна моим,Я люблю и страшусь быть взаимно любим.
На пустынной скале незабудка весной Одна без подруг расцвела,И ударила буря и дождь проливной, И как прежде недвижна скала;Но красивый цветок уж на ней не блестит,Он ветром надломлен и градом убит.
Так точно и я под ударом судьбы, Как утес неподвижен стою,Но не мысли никто перенесть сей борьбы, Если руку пожмет он мою;Я не чувств, но поступков своих властелин,Я несчастлив пусть буду – несчастлив один.
Солнце осени
Люблю я солнце осени, когда,Меж тучек и туманов пробираясь,Оно кидает бледный, мертвый лучНа дерево, колеблемое ветром,И на сырую степь. Люблю я солнце,Есть что-то схожее в прощальном взглядеВеликого светила с тайной грустьюОбманутой любви; не холоднейОно само собою, но природаИ всё, что может чувствовать и видеть,Не могут быть согреты им; так точноИ сердце: в нем всё жив огонь, но людиЕго понять однажды не умели,И он в глазах блеснуть не должен вновьИ до ланит он вечно не коснется.Зачем вторично сердцу подвергатьСебя насмешкам и словам сомненья?
1832
«Люблю я цепи синих гор…»
Люблю я цепи синих гор,Когда, как южный метеор,Ярка без света и краснаВсплывает из-за них луна,Царица лучших дум певцаИ лучший перл того венца,Которым свод небес поройГордится, будто царь земной.На западе вечерний лучЕще горит на ребрах туч,И уступить всё медлит онЛуне – угрюмый небосклон;Но скоро гаснет луч зари…Высоко месяц. Две иль триМладые тучки окружатЕго сейчас… вот весь наряд,Которым белое челоЕму убрать позволено.Кто не знавал таких ночейВ ущельях гор иль средь степей?Однажды при такой лунеЯ мчался на лихом конеВ пространстве голубых долин,Как ветер, волен и один;Туманный месяц и меня,И гриву, и хребет коняСребристым блеском осыпал;Я чувствовал, как конь дышал,Как он, ударивши ногой,Отбрасываем был землей;И я в чудесном забытьиДвиженья сковывал свои,И с ним себя желал я слить,Чтоб этим бег наш ускорить;И долго так мой конь летел…И вкруг себя я поглядел:Всё та же степь, всё та ж луна:Свой взор ко мне склонив, она,Казалось, упрекала в том,Что человек с своим конемХотел владычество степейВ ту ночь оспоривать у ней!
К*
Я не унижусь пред тобою;Ни твой привет, ни твой укорНе властны над моей душою.Знай: мы чужие с этих пор.Ты позабыла: я свободыДля заблужденья не отдам;И так пожертвовал я годыТвоей улыбке и глазам,И так я слишком долго виделВ тебе надежду юных дней,И целый мир возненавидел,Чтобы тебя любить сильней.Как знать, быть может, те мгновенья,Что протекли у ног твоих,Я отнимал у вдохновенья!А чем ты заменила их?Быть может, мыслию небеснойИ силой духа убежден,Я дал бы миру дар чудесный,А мне за то бессмертье он?Зачем так нежно обещалаТы заменить его венец,Зачем ты не была сначала,Какою стала наконец!Я горд! – прости! люби другого,Мечтай любовь найти в другом;Чего б то ни было земногоЯ не соделаюсь рабом.К чужим горам, под небо югаЯ удалюся, может быть;Но слишком знаем мы друг друга,Чтобы друг друга позабыть.Отныне стану наслаждатьсяИ в страсти стану клясться всем;Со всеми буду я смеяться,А плакать не хочу ни с кем;Начну обманывать безбожно,Чтоб не любить, как я любил, –Иль женщин уважать возможно,Когда мне ангел изменил?Я был готов на смерть и мукуИ целый мир на битву звать,Чтобы твою младую руку –Безумец! – лишний раз пожать!Не знав коварную измену,Тебе я душу отдавал;Такой души ты знала ль цену?Ты знала – я тебя не знал!
«Нет, я не Байрон, я другой…»
Нет, я не Байрон, я другой,Еще неведомый избранник,Как он, гонимый миром странник,Но только с русскою душой.Я раньше начал, кончу ране,Мой ум немного совершит;В душе моей, как в океане,Надежд разбитых груз лежит.Кто может, океан угрюмый,Твои изведать тайны? КтоТолпе мои расскажет думы?Я – или Бог – или никто!
К*
Оставь напрасные заботы,Не обнажай минувших дней:В них не откроешь ничего ты,За что б меня любить сильней!Ты любишь – верю – и довольно;Кого, – ты ведать не должна;Тебе открыть мне было б больно,Как жизнь моя пуста, черна.Не погублю святое счастьеТакой души и не скажу,Что недостоин я участья,Что сам ничем не дорожу;Что всё, чем сердце дорожило,Теперь для сердца стало яд,Что для него страданье мило,Как спутник, собственность иль брат.Промолвив ласковое слово,В награду требуй жизнь мою;Но, друг мой, не проси былого,Я мук своих не продаю.
«Я жить хочу! хочу печали…»
Я жить хочу! хочу печалиЛюбви и счастию назло;Они мой ум избаловалиИ слишком сгладили чело.Пора, пора насмешкам светаПрогнать спокойствия туман;Что без страданий жизнь поэта?И что без бури океан?Он хочет жить ценою муки,Ценой томительных забот.Он покупает неба звуки,Он даром славы не берет.
«Смело верь тому, что вечно…»
Смело верь тому, что вечно,Безначально, бесконечно,Что прошло и что настанет,Обмануло иль обманет.
Если сердце молодоеВстретит пылкое другое,При разлуке, при свиданьеЗакажи ему молчанье.
Всё на свете редко стало –Есть надежды – счастья мало;Не забвение разлука:То – блаженство, это – мука.
Если счастьем дорожил ты,То зачем его делил ты?Для чего не жил в пустыне?Иль об этом вспомнил ныне?
Желанье
Отворите мне темницу,Дайте мне сиянье дня,Черноглазую девицу,Черногривого коня.Дайте раз по синю полюПроскакать на том коне;Дайте раз на жизнь и волю,Как на чуждую мне долю,Посмотреть поближе мне.
Дайте мне челнок дощатыйС полусгнившею скамьей,Парус серый и косматый,Ознакомленный с грозой.Я тогда пущуся в мореБеззаботен и один,Разгуляюсь на простореИ потешусь в буйном спореС дикой прихотью пучин.
Дайте мне дворец высокойИ кругом зеленый сад,Чтоб в тени его широкойЗрел янтарный виноград;Чтоб фонтан, не умолкая,В зале мраморном журчалИ меня б в мечтаньях рая,Хладной пылью орошая,Усыплял и пробуждал…
К*
Мой друг, напрасное старанье!Скрывал ли я свои мечты?Обыкновенный звук, названье,Вот всё, чего не знаешь ты.Пусть в этом имени хранится,Быть может, целый мир любви…Но мне ль надеждами делиться?Надежды… о! они мои,Мои – они святое царствоДуши задумчивой моей…Ни страх, ни ласки, ни коварство,Ни горький смех, ни плач людей,Дай мне сокровища вселенной,Уж никогда не долетятВ тот угол сердца отдаленный,Куда запрятал я мой клад.Как помню, счастье прежде жилоИ слезы крылись в месте том:Но счастье скоро изменило,А слезы вытекли потом.Беречь сокровища святыеТеперь я выучен судьбой;Не встретят их глаза чужие,Они умрут во мне, со мной!..
Два великана
В шапке золота литогоСтарый русский великанПоджидал к себе другогоИз далеких чуждых стран.
За горами, за доламиУж гремел об нем рассказ,И померяться главамиЗахотелось им хоть раз.
И пришел с грозой военнойТрехнедельный удалец, –И рукою дерзновеннойХвать за вражеский венец.
Но улыбкой роковоюРусский витязь отвечал:Посмотрел – тряхнул главою…Ахнул дерзкий – и упал!
Но упал он в дальнем мореНа неведомый гранит,Там, где буря на простореНад пучиною шумит.
«Она не гордой красотою…»
Она не гордой красотоюПрельщает юношей живых,Она не водит за собоюТолпу вздыхателей немых.И стан ее не стан богини,И грудь волною не встает,И в ней никто своей святыни,Припав к земле, не признает.Однако все ее движенья,Улыбки, речи и чертыТак полны жизни, вдохновенья,Так полны чудной простоты.Но голос душу проникает,Как вспоминанье лучших дней,И сердце любит и страдает,Почти стыдясь любви своей.
Парус
