Любовь бандита или Роман с цыганом - Валентина Басан

По документам это был Иван Иванович Цыганков, работающий подмастерьем на заводе. По жизни это был лучший боец Тверской, Московской и других областей. В тот злополучный вечер он усиленно тренировался в зале. Егор арендовал у ЖЕКа подвал соседнего дома, который был задуман под парковку, там жил Цыган, смотрел за оборудованием и всегда наводил блестящую чистоту. Цыган заботливо сворачивал огромный плакат Масутацу Оямы, основателя японской школы каратэ киокушин, и «чинден» – иероглиф, который стал символом школы, т.е. «Союз искателей абсолютной истины». Это была маленькая Япония посреди нищей, криминальной Твери.

И в этот жаркий августовский вечер Егор возвращался домой с тяжелыми мыслями. Рынок ничего не приносит, в школу ходит всего десять человек, все на каникулы по деревням разъехались, чем платить аренду зала, коммунальные и главное, на что покупать еду всей семье.

Открытая дверь на втором этаже в пятиэтажной хрущевке не сулила ничего хорошего. Егор научил всех закрывать двери, плотно, первую обычную «дермантиновую», и вторую деревянную, тяжелую с железным засовом. Дверь с засовом была приоткрыта. Егор бесшумно спустился на первый этаж и взял палку для выбивания на почтовых ящиках. Бесшумно войдя в свою квартиру он услышал шум воды и стоны, проскользнув в ванную, Егор увидел свою собственную жену, хлебающую воду из наполненной до краев ванной, куда её окунали с головой, сзади стоял мерзкий бывший зек-наркоман и гнусно поднимал ей халат. Света на подкосившихся ногах, пыталась оттолкнуться руками от ванной, но это были ее считанные секунды.

Егор ударил палкой по ногам, зек надломился, как осина. Не дав ему опомнится, боец ударил палкой по лысому черепу с такой силой, что куски мозга разлетелись по облупленным стенам старенькой ванной. Вытерев лицо жене он шепотом спросил:

– Сколько?

– Двое, – всхлипнула Света, – Егор, мальчики…

Но Егор уже стоял под дверью в спальню, бесшумно открыв дверь, он увидел, что дети живы. Старший в слезах целовал руку урке, младший, уписался и под ним на полу была огромная лужа. Не дав детям произнести возглас радости, Егор свернул шею второму. Моментально схватил домашний телефон и произнёс:

– Брат, беда. Цыгана из зала захвати.

Под покровом ночи три мужские фигуры грузили в багажник копейки два мешка картошки.

Вернулись под утро, уставшие, с горящими глазами.

Этот страшный августовский вечер ни Егор, ни Володя, ни Цыган, ни семья никогда не вспоминали, как будто его и не было. Мама Егора спала под действием снотворного в маленькой комнатке, а проснувшись утром попросила Свету и детей не печалиться, и что она обязательно выздоровеет.

В сентябре ровно через месяц смотрящего Твери и Тверской области Анатолия Поднебесного закололи на его же рынке, где он собирал дань. Убийца в капюшоне покупал яблоки у торговца, а когда Поднебесный со свитой поравнялись с прилавком, киллер якобы нечаянно рассыпал яблоки, отвлекая быков и шестёрок и вонзил заточку прямо под сердце. Мафиози умер мгновенно, но убийца уже этого не видел, легко перепрыгнув через прилавок, нырнул на склад и скрылся через чёрный ход. На выходе из склада нашли перчатки и чёрную, длинную кофту-балахон с капюшоном.

В этот день Цыган проиграл Егору бой на татами, когда увидел, что в зал вошли люди, которых надо бояться.

Одного из них Егор знал, бандит Коля Питерский был смотрящим крупного района в Москве, а познакомились они на соревнованиях и вместе тренировались для сдачи на чёрный пояс, первый дан.

Двух остальных он не знал, но догадывался, что заинтересовались им воры в законе.

– Давай знакомится, мил человек. Говорят, ты Толю Грязного завалил… и двух его шестёрок у себя дома кончил?

– Кто говорит? – спокойно спросил Егор.

– Говорят наши уши и глаза, источник верный. Вот у тебя хотели спросить, ты ли бойца своего научил иль сам пошёл свинью на базар резать? – закашлялся, но сигарету изо рта не вынул, – Видишь, чахотка проклятая, уже откинулся давно, а она сучья лапа, жрет меня.

– Да, ладно, Седой, ещё сто лет проживешь, – хрипло заметил третий, самый страшный. Невысокий пятидесятилетний мужчина, в красивом малиновом пиджаке, а в руках чёрный кожаный плащ. Но глаза. Эти глаза горели чёрным огнём ненависти и злобы, как-будто ты глядишь в глаза самого дьявола.

И со стороны казалось, что между собой беседуют пятеро мужчин, мирно обсуждают погоду и свои болячки. Но только знающий человек понимал, что после беседы с этими тремя остаются пятна крови на стенах, гильзы на полу и тяжелые чёрные мешки для мусора.

– Я – только двоих убил, они жену мою и детей пытали, трупы в лесу закопал, все делал сам, Поднебесного не трогал, знаю, что это он шестёрок подослал, дань с меня брать, но у меня нет денег. Дети за тренировки платят, когда могут. У нас завод и фабрику закрыли, всех сократили, семьям есть нечего, платить за детей не могут. А копейку получу за аренду отдаю. Это моя правда. А вы решайте, верить или нет.

– А знаешь, что твой Цыган его завалил?

– Не знаю, – честно ответил Егор.

Цыган, который стоял позади и все слышал, вышел вперёд:

– Я – свинью зарезал, Толика грязного. Эта сука в дом к Тренеру отморозков послал. А Тренер, он мне… как отец… больше… и мать моя там и братья.... Если бы не быки, я бы эту суку давил руками, пока бы его мерзкий синий язык не вывалился.

Цыган произнёс эту речь, самую длинную за всю свою жизнь.

А Коля Питерский улыбнулся: «Ну, ну, хорош тут сопли на кулак мотать, аки бабы расплылись, ещё слезу пусти, засранец, гляди, какой киллер сентиментальный, ещё и цель благородную выбрал, мать твою. Прям Брюс Ли против японцев.

– Японцы сильнее, – поддал жару Цыган.

– Поболтай мне, щенок. Ша, взрослые дяди говорят.

Коля закончил эту легкую перепалку с Цыганом и немного разрядил обстановку.

Третий заговорил и все замолчали.

– Егор, будешь теперь Гоша Тверской. Погоняло твоё навек. Подо мной ходить будешь. Я – Москву держу, ребята мои все районы контролируют, за общак я отвечаю. Толя Грязный мне давно не нравился. Жалоб на него много было. С отморозками связался, слишком много грязи после себя оставлял. Мента одного хорошего, честного завалил, теперь на нашу братву серьезные люди ополчились. Вообщем, услугу твой Цыган нам сделал. Но ставили его тоже не последние люди, поэтому пацанёнок твой может в любой момент к покойничкам попасть. Береги его, если не попадётся, важным человеком станет, по понятиям.

Дальше, детей тренируй. К тебе ребята мои в зал будут ходить, займись ими. Денег не беру с тебя, готовь мне бойцов. Они отдельно заниматься будут.

После этого страшного девяносто второго наступил этап становления и подъёма. Егор начал возить детей на соревнования, потом основал ещё пару школ в