Дары мертвых богов - Маргарет Уэйс

Минотавры приплывают на своих кораблях по пенящимся морям и сражаются друг с другом, но солнце по-прежнему сверкает на лезвиях мечей, покоряющих древнего врага, и топоров, вырубающих зеленый лес.

Люди радуются гибели драконов-владык, но их беспокоит минотавр, который установил власть над Ансалоном. Однако беспокойство это не слишком сильно, потому что людей волнуют и иные вопросы: политическая борьба и суматоха в Соламнии, разбойники, угрожающие Абанасинии, набирающие силы гоблины в Южном Квалинести и скитающиеся повсюду беженцы.

Драконы выходят из пещер в мир, который когда-то принадлежал им, затем был потерян, а теперь снова нуждается в сильных хозяевах. Но они очень наблюдательны и осторожны, подозрительны и недоверчивы, и лишь некоторые стали понимать, что утраченное ими утрачено во благо.

Боги выбрали Век Смертных для своего возвращения, поскольку именно смертным отныне суждено было решать, будут ли бессмертные вмешиваться в их жизнь. Таким образом, те не смогут больше находиться на небесах, или в Бездне, или в любом другом месте, недоступном для смертных, а будут ходить по земле в поисках веры, любви и молитв. И давать обещания лучшей жизни.

А пока все идет своим чередом, на холме стоит пастух, наблюдая за тем, как собака загоняет овец в кошару.

Какой-то кендер играет на могиле с призраком мертвого ребенка.

Молодой жрец Кири-Джолита приветствует новообращенных.

Разъяренный Рыцарь Смерти мечется в своей тюрьме и ищет способ оттуда выбраться.

Мина очнулась от странного сна, который тут же забыла, и обнаружила, что находится в кромешной тьме и свечи не в состоянии разогнать ее, как не может бледный свет звезд разогнать ночь. Сон девушки был столь же глубок, сколь и окружающая ее темнота. Мина не могла припомнить, когда она в последний раз спала так спокойно — ни ночной тревоги, ни подчиненных, которые будили бы ее своими вопросами, могущими подождать до утра, ни раненых, принесенных к ней на носилках для лечения. Ни лица погибшей Королевы.

Девушка откинулась на мягкие подушки, разбросанные вокруг, и уставилась в пространство. Мина не знала, где находится, и точно могла сказать лишь одно — под ней уже не было жесткой, холодной земли пустыни, служившей ей ложем прежде. Впрочем, девушка чувствовала такой комфорт, такое тепло и апатию, что ее это не слишком волновало. Темнота успокаивала, а в воздухе витал запах мирры. Вокруг постели Мины ровным пламенем горели мириады свечей. То, что находилось за пределами ложа, она различить не могла. На одно мгновение девушка забыла об этом и подумала о Чемоше и о тех словах, которые он сказал ей вчера: «Когда она погибла, какая-то часть тебя была этому рада».

Мина, опытный воин, понимала, что с места, где она стояла в тот роковой день, было невозможно настигнуть эльфа и остановить копье, брошенное в Богиню, чьим наказанием за кражу мира стало превращение в смертное существо. Девушка винила себя не за смерть Королевы, а за то, что — как сказал Чемош — почувствовала облегчение в момент гибели Такхизис.

Мина убила эльфа. Большинство думало — в отместку, но это было не так. Эльф любил ее и видел, что девушка благодарна ему. Тогда в его глазах ясно читалось знание, что придется расплачиваться собственной жизнью.

Радость девушки после гибели Королевы немедленно сменилась горем и искренним сожалением. Мина не могла простить себе того облегчения, которое она испытала, осознав, что ей не пришлось принимать решение: жертвовать ли собственной жизнью ради Такхизис.

— Что бы я сделала, если бы она приготовилась меня убить? Стала бы я с ней сражаться? Или позволила бы ей уничтожить меня?

Мина задавала себе этот вопрос каждую ночь, когда лежала, не смыкая глаз, у сокрытого входа в гробницу Темной Королевы.

— Ты бы сражалась за свою жизнь, — ответил Чемош, подходя к постели.

Серебряная тесьма, которой была отделана его накидка, мерцала в отблесках свечей, бледное лицо сияло изнутри, как и темные глаза. Он взял руку Мины, покоившуюся на льняной простыне, и поднес к губам. Этот поцелуй заставил сердце девушки затрепетать, ее дыхание прервалось.

— Ты бы сражалась, потому что ты смертная и в тебе огромное желание жить, — добавил Чемош. — Желание, которое неведомо Богам.

Казалось, он погрузился в размышления — Мина почувствовала, как его мысли отдаляются от нее. Бог воззрился в темноту — бесконечную, вечную и пугающую, — долго в нее вглядывался, словно ища ответа на свои вопросы, затем вздрогнул, покачал головой и снова посмотрел на Мину, улыбнувшись ей.

— И потому вы, смертные, можете сказать, — произнес он полушутя-полусерьезно, — что всезнающие Боги не такие уж и всезнающие.

Мина хотела было ответить, но Чемош не дал ей такой возможности. Он наклонился, мягко поцеловал девушку в губы, а затем неторопливой походкой отошел от ложа. Мина наблюдала, как он мерит освещенную свечами комнату уверенными и четкими шагами.

— Ты знаешь, где находишься? — спросил Чемош, внезапно повернувшись к девушке.

— Нет, Повелитель, — тихо ответила та. — Не знаю.

— Ты в моей обители. — Бог внимательно наблюдал за Миной. — В Бездне.

Девушка быстро обвела глазами помещение, а затем снова посмотрела на Чемоша. В его взгляде ясно читалось восхищение.

— Ты проснулась, обнаружила, что находишься одна, в Бездне, и не испугалась.

— Я бывала и в более темных местах, — спокойно сказала Мина.

Чемош окинул ее долгим взглядом, затем понимающе кивнул:

— Испытания Такхизис не для слабых духом.

Мина откинула в сторону льняные простыни, выбралась из постели и встала напротив.

— А как насчет испытаний Чемоша? — спросила она смело.

Бог улыбнулся:

— Разве я говорил, что будут испытания?

— Нет, Повелитель, но ты наверняка пожелаешь испытать меня, чтобы я доказала свою верность. И я хочу сказать, что я достойна, — добавила девушка, заглядывая в темные глаза, затягивающие ее, словно омут.

Чемош обнял ее и долго целовал. Ослепленная страстью, Мина отвечала, крепче сомкнув объятия. Когда Бог, наконец, отпустил ее, девушка почувствовала слабость и дрожь.

— Очень хорошо, Мина, — сказал Чемош. — Ты докажешь мне, что ты достойна, У меня есть для тебя испытание — именно то, с которым справишься только ты.

Девушка все ещё ощущала на губах вкус его поцелуя, горьковатый и опьяняющий, словно запах мирры. Она ничуть не боялась, наоборот, ей не терпелось.

— Только прикажи, господин, и я ручаюсь, что пройду его.

— Ты уничтожила Рыцаря Смерти — Лорда Сота,… — начал Чемош.