Вальсирующие, или Похождения чудаков - Бертран Блие

– Нам надо поскорее отделаться от этой развалюхи, – говорю, имея в виду малолитражку.

– Тогда нужно найти другую, – отвечает Пьеро. – И поскорее. Не то нас враз сцапают.

И мы тотчас принимаемся искать следующую тачку.

VI

Могу дать хороший совет: не стоит красть машину средь бела дня. Это куда труднее, чем ночью. И во многом опаснее.

Допустим, некто следит за вами. Вы его не видите, но он следит, говорю вам. Тем более что у вас длинные волосы. У этого господина прекрасное зрение. А если он не видит, то слышит.

Всегда найдется бездельник, который пялит зенки куда не надо, словно только и мечтает порадовать своих друзей буржуа. Эти люди наделены мозгами полицейского-любителя. Такой тип всегда готов возникнуть, чтобы набрать номер полиции – 17-й. Смею заверить, нехватки в хороших гражданах у нас нет! Их полно на улицах. Они готовы пожертвовать вашей жизнью, лишь бы сказать правду, одну только правду, ничего, кроме вонючей правды! Они рвутся обо всем поведать, написать докладную. И мчатся, как пули, ракеты, готовые сорвать стартовые колодки, лишь бы выиграть несколько секунд.

Будьте осторожны, не спускайте с них глаз. Они способны пойти на любые издержки, только бы погубить вас. Вот сидит один такой тип, посасывая пастис, в майке с бретельками, в пуленепроницаемом жилете. Или, прячась в люцерне, обдумывает, как лучше наврать. Им может оказаться почтарь на велосипеде – над изгородью торчит только его кепка. Но глаз он с вас не спустит. Перестанет свистеть, вертеть педали. Только смотрит на вас. Это может быть и баба с сальными волосами, свесившая свои телеса с балкона, путающаяся с мужичком, играющим на скачках, в то время как супруг колесит по департаменту на грузовике с овощами. Могу голову дать на отсечение, что она скажет: «Смотри-ка, Поло. Там двое парней крадут машину».

Уж поверьте мне, красть машину средь бела дня – значит наверняка нарваться на неприятности. Конечно, можно воспользоваться двумя или тремя более надежными методами. Скажем, поискать отдыхающих в палатках. Но их еще надо найти. Они теперь все чаще объединяются в лагеря.

На стоянке возле магазина в час обеда всегда можно найти неплохие тачки в отличном состоянии, которые заводятся с пол-оборота. Но тут придется держать ухо востро. Не пропустить, когда в дверях возникнет гурман. Такая кража удается только нахалам, но даже если допустить, что пройдет успешно, полиция довольно быстро начнет поиски. И далеко при этом не уедешь. Рентабельность получается нулевая.

Остается поднять палец на пустынном месте дороги и связать первого же идиота, который остановится из сочувствия, вместо того чтобы ехать дальше. Но теперь это тоже получается все реже. Люди не останавливаются, они начитались газет, и двое волосатиков на дороге не внушат им никакого доверия.

Вызвать автомеханика для мнимого ремонта и захватить его грузовичок со стрелой – бредовая идея. Вот и приходится фантазировать, лишь бы свистнуть машину средь бела дня. Но поступать так, повторяю, просто глупо.

Поэтому мы решили пересесть на поезд. И правильно поступили.

Не следует забывать, какая надежная штука поезд. Ехать на нем очень удобно. У фараонов ведь на уме одно – украденная машина, украденная машина! Они считают, что крадут машину, чтобы уехать далеко, а не проехать сто двадцать метров. И вот устанавливают заслоны на шоссе, начинают операцию, называя ее каким-нибудь цветком. Нет, при нашей административной системе рутину не победишь, как и не покончишь с разбазариванием средств! Видя, как жандармы останавливают машины, проверяют документы, надоедают куче людей, выехавших на воскресную прогулку, мы лишь посмеивались в своем уютном купе. А те особенно старались, когда наталкивались на молодежь, на несчастных волосатиков, набившихся в свои драндулеты. Тут уж начинается обыск, как в Лондондерри, ребят заставляют поднимать руки и расставлять ноги. А тем временем образуется пробка. Люди недовольны. Похищенная же малолитражка, из-за которой весь этот бардак, чинно стоит на вокзальной площади маленькой деревни, которых в нашей прекрасной стране навалом, метрах в ста от жандармерии.

Мы радовались, что завели столько народа. Мы радовались и одновременно беспокоились. Ведь мы никого не убивали, а они искали нас, как полоумные.

Мысль пересесть на поезд возникла внезапно, когда мы увидели, как он промчался мимо.

Мы катили без цели, не представляя себе, где сможем спрятаться, по правде говоря, настроенные очень пессимистически. Никто нас не ждал. Во всяком случае, знакомые.

Но дело в том, что вас всегда окружают люди. Парни, девушки, добряки и сволочи. Среди них могут оказаться друзья, может ждать невероятная удача, встреча с девушкой твоей мечты, а еще и добыча, бабки, свалившиеся с неба без всяких усилий с твоей стороны, сокровище, обнаруженное в чьем-то кармане, сумочка, бумажник. Словом, неожиданные дивиденды. Тогда можно где-то схорониться и мирно пожить. Но все это одни мечты. Вы не знаете ни даты, ни часа, когда это случится. Так что не стоит торопиться, жать на газ, судьбу не обманешь.

– Давай положимся на удачу, – говорит Пьеро. – Или, наоборот, на неудачу.

А пока же мы старались отъехать подальше от фермы. Но на такой крестьянской малолитражке ралли не выиграешь. Едем кое-как, с трудом преодолеваем подъем, нас все обгоняют, даже грузовики. Нам повезет, думали мы, если легавые станут догонять нас на велосипедах, как во времена банды Бонно, иначе… Я не отрывал ноги от газа. Но корова у хозяев машины обладала хрупкой комплекцией, а ветеринар их был порядочным лентяем, чтобы приезжать самому, – в машине не было ни задней скамейки, ни заднего амортизатора. А назвать мотором то, что натужно пыхтело, было бы большим преувеличением. Им нужно было не отлаживать клапана, а найти не слишком привередливого сборщика металлолома. Да еще в кабине воняло. Обернувшись, мы поняли почему: пол был усеян коровьими лепешками. Знаток по этой части, Пьеро вынес заключение: «Ты прав, парень. Скотина у них больная».

Преодолев очередной вираж, мы выехали к железнодорожному переезду в тот момент, когда опустили шлагбаум. Пришлось остановиться. Было бы очень глупо, если бы нас тут и зацапали. Сами не зная отчего, мы снова стали испытывать тревогу. Хотя и рисковали не больше, чем прежде. Всему виной была возникшая преграда. Словно мы уже никуда больше не сможем ехать. Никто нас не преследовал, но мы буквально задыхались от страха. В зеркальце видно, что все вокруг тихо, не слышно никаких сирен. И все равно мы задыхались, словно воздуха было недостаточно и природа тут некрасивая. Переезд был самый обычный, среди поля. Если бы Управление мостов и шоссе не ленилось, здесь можно было бы спокойно возвести подземный или надземный переезд. Тогда нам не пришлось бы зря терять время. Но вокруг простирались поля. Я не люблю долины. А тут как раз не было ни деревца, чтобы схорониться, ни строения, ничего. Только будка стрелочника. Очаровательная, удобная избушка. С отхожим местом на другой стороне пути. Чтобы тут служить, надо иметь стальные нервы. Мы решили в другой раз привезти ему сидру.

А окаянный поезд все не показывался. За нами стали скапливаться машины. Становилось все жарче, дышать было нечем. Даже сверчки заткнулись.

– А если появится мотоциклист? – спрашивает Пьеро. – Что будем делать?

– Ничего. Отправимся в тюрьму. Так нам и надо.

– А пушка?

– Стрелять в полицейского не рекомендовано.

– Это хуже, чем в любого другого?

– Еще бы!

– Почему?

Наш разговор прервал поезд. Мы и не заметили, как он подкрался и теперь со страшным грохотом мчался мимо. Товарняк. С машинами в два этажа. Чистая провокация! Нам бы одну такую! А поезд с окаянными машинами все несся и несся и казался бесконечным.

Вот тогда-то и пришла мне в голову мысль пересесть в поезд.

Пьеро со мной согласился. На следующем вокзале мы взяли билеты.

VII

В купе находилась только кормящая мать. Премилое зрелище.

Входим. Тщательно прикрываем дверь. Садимся напротив бабенки. Всячески стараемся придать себе вид застенчивых парней, чтобы не спугнуть соседку. Хотя при виде наших морд у нее вполне могло свернуться молоко. Мадонна явно чувствует себя все более неловко. Даже отняла грудь у младенца и запрятала ее в блузку. Так можно только травмировать ребенка. Тот начинает орать, и совершенно прав.

– Ему охота пить! – кричу я возмущенно. – Вы не имеете права с ним так обращаться!

Она пялит на нас глаза. В них ясно читается желание сбежать подальше.

– Не уходите, – умоляю ее, преграждая путь протянутыми ногами. – Мы лишь хотим, чтобы Иисус утолил жажду.

Пьеро берет ее за плечи и сажает на место.

– Не бойтесь моего приятеля, – любезно говорю ей. – Он так взволнован потому, что вы похожи на его мать.

А карапуз продолжает орать. Как зарезанный.

Тогда я вынимаю из кармана купюру на десять тысяч и протягиваю девахе.