К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №28 от 01.12.2009 - К барьеру! (запрещенная Дуэль)

И вот Вам один из мощнейших толчков, открывших путь к этому расцвету. Помните, как Путин стал президентом? Ельцин, конечно, понимал, что он американский холуй, предатель, преступник, и что дело может обернуться так, что за это придётся отвечать. И настойчиво искал спасения, перебирал людей, которые могли бы обеспечить ему безопасность: Черномырдин... Кириенко... Степашин... Примаков... Но по тем или иным причинам они не подходили для роли спасителя. И вдруг нашёлся – Путин! Как черт из табакерки. С этим, может, не сразу, но договорились: я тебя – в президенты, ты мне – Указ №1 о неприкосновенности меня лично и всей моей семьи. И он начал энергично двигать будущего спасителя. Административные возможности для этого были огромные. Одно верноподданное телевидение чего стоило. Прав был Березовский: дайте мне телевидение, и я из обезьяны сделаю президента. И вчера никому неведомый подполковник КГБ стал президентом, и его Указ №1 дал Ельцину всё, о чём они сторговались.

А кто несёт главную ответственность за катастрофу Саяно-Шушенской ГЭС – Чубайс? Нет, он лишь подельник Путина, который столько лет пестует этого врага России. Попросите разыскать для Вас интервью Путина по вопросу энергетики. Ему журналист говорит: «Чубайс намерен ликвидировать единую энергосистему. Неужели мы поступим по Чубайсу?» Путин: «Мы поступим не по Чубайсу, а по уму!»

А сколько у вас вранья в деле машин и квартир для фронтовиков! Вы оба и ваши присные без конца об этом талдычите, но никто из вас ни разу не назвал никаких цифр, которые показали бы масштаб вашей заботы. Почему не называете? Да потому что цифры с математической неотразимостью вскрывают весь ваш цинизм и бесстыдство. Так вот, нас, фронтовиков, осталось в России всего 680 тысяч. Если население 145 миллионов, то 1% это 1 миллион 145 тысяч. То есть мы, фронтовики, составляем чуть больше половины одного процента населения. Это во-первых..

А во-вторых, у подавляющего большинства фронтовиков есть жильё, бесплатно полученное еще при Советской власти. Словом, речь-то идёт всего о нескольких тысячах нуждающихся. Их с трудом разыскивают и показывают по всем каналам тележурналисты: вот 87-летний Зиновий Васильевич Строганов, живущий в развалюхе, – Новгородская область, 86-летний Павел Иванович Кривошеев - Кировская область, 85-летний Григорий Дмитриевич Зубков – Пензенская... Так о чем же вы два года балаболите, изображая себя радетелями фронтовиков и делая вид, что речь идёт о каком-то грандиозном национальном проекте? Да, именно так: ведь вы постоянно говорите о «всех фронтовиках». Так верещал на публику Путин и в беседе с Грызловым 26 октября по телевидению. А тот ещё и мурлыкал: «Есть определённая надежда... может быть... может быть... получат и те, кто не подал заявление в марте 2005 года...» Тут Путин всё-таки прервал думского жирного кота: «Какая разница, подавал заявление или нет. Надо всем дать!»

А главное, и на этот раз нет никакой уверенности, что даже эти несколько тысяч нуждающихся фронтовиков получат квартиры. Скорее всего, опять демагогия, обман, и дело обернётся так же, как с машинами и их заменой на 100 тысяч рублей. Никто из моих друзей-фронтовиков, как и я сам, эти деньги не получил: там тоже дорогу перешла заявка 2005 года. Вы насквозь пропитаны ложью и бесстыдством, они капают с вас..

И зачем Вам, Дмитрий Анатольевич, связывать свою судьбу с этой «хромой уткой»? Вам же немного за сорок, а ему завтра на пенсию, козла забивать с Грызловым и Чубайсом..

После недавно пошедших выборов Владимир Жириновский сперва по телевидению, потом в интервью «Независимой газете» сказал: «Вся Москва возмущена, вся страна возмущена. Все ненавидят Москву из-за Лужкова. Двадцать лет он ею управляет и всё время такие вещи происходят. Это чудовищно! Все москвичи это знают. Судебная система полностью поражена в Москве, и это влияет на всю страну. Ещё раз говорю: их всех надо арестовать. Им всем место на скамье подсудимых. Всем. Это грязь».

Однажды, прочитав какую-то мою книгу, Владимир Вольфович прислал мне письмо с предложением о сотрудничестве. Я отказался. А если бы сотрудничал, я бы сейчас помог ему наполнить конкретным содержанием безличное «все». Это не только Лужков и его жена-миллиардерша. Немедленно арестовать надо многих, начиная с Горбачёва, - Черномырдина, Грызлова, Сердюкова, Фурсенко и прожорливую стаю всех этих думских исаевых, володиных, морозовых... А товарища Путина, двенадцать лет морочащего народу голову? Помните, как он однажды воззвал к нам: «Вы думаете, Бушу легко?!» Он призывал нас посочувствовать бандиту, на совести которого тысячи и тысячи убитых сербов, афганцев, иракцев... Одно это тянет на три года. Недавно телевидение сообщило, что в Курганской области главный врач «скорой помощи» Юдаков запретил врачам выезжать к больным, которым перевалило за семьдесят. Должно быть, Путин жалеет и этого Юдакова.

Только немедленным арестом названных лиц и скорым судом над ними можно завоевать доверие народа и спасти страну. Решайте, что Вам дороже - «хромая утка» или родина.

На днях Вы заявили: «Я – русский». Но, увы, до сих пор во всех вас не было ничего русского. Мало родиться русским – им надо стать. Возьмите хотя бы уж такую частность. Завёл Путин собачку. Прекрасно, у меня бывало их до пяти брошенных хозяевами бобиков. Но она у него не Бобик и не Жучка, он дал ей изящное заморское имя Кони. То ли это в честь знаменитого юриста А.Ф. Кони, то ли его друга БерлусКони. Конечно, в демократическом государстве можно давать собакам любые имена. Но ведь народ видел по телевидению, как Путин в обществе Кони принимал министров, губернаторов, депутатов Думы. Это по-русски? А как в Америке он плюхнулся на колени перед барбосом Буша-старшего и в нежном порыве прижался к нему. Это по-русски? И это видел весь мир! А он не соображает, что отчубучил под ухмылку Буша? Назовите ещё хоть одного русского государственного деятеля за тысячу с лишним лет нашей истории, который был бы способен на подобный фортель.

В.С. БУШИН

Я НЕ СОГЛАСЕН!

Внимательно посмотрел　очередную запись в видеоблоге президента РФ, посвященную Дню памяти жертв политических репрессий «Память о национальных трагедиях так же священна, как память о победах». Честно признаюсь, остался крайне разочарован, поскольку я ожидал более ответственного и взвешенного выступления президента по этому поводу.

Для меня И.В. Сталин и его время - вопрос очень больной и актуальный до сих пор.

Мой дед,　командарм второго ранга, заместитель наркома обороны СССР по авиации Яков Иванович (Екабс Янович) Алкснис, был расстрелян в июле 1938 года. Его жена (моя бабушка), Кристина Карловна Меднис-Алкснис, как член семьи изменника Родины (ЧСИР), провела в лагерях и ссылках 13 лет. Мой отец, Имант Яковлевич, в 10 лет остался без родителей и　до 30 лет носил клеймо «сын врага народа». Он　нашел свою　маму только в 1957 году.

Поэтому в нашей семье всегда были антисталинские настроения и, соответственно, я был антисталинистом.

Когда началась перестройка, жадно читал все публикации тех лет, разоблачающие преступления Сталина и его окружения.

В 1989 году я был избран народным депутатом СССР и через некоторое время обратился с официальным депутатским запросом к тогдашнему председателю КГБ СССР В.А. Крючкову с просьбой ознакомить меня с документами, касающимися деда. В частности, я просил　показать мне его уголовное дело и материалы процесса над М. Тухачевским, поскольку мой дед входил в состав Специального судебного присутствия, приговорившего Тухачевского и других военачальников к смертной казни. Материалы процесса над группой военачальников во главе с Тухачевским меня особенно интересовали, поскольку М. Тухачевский и Роберт Эйдеман (председатель Центрального совета Осоавиахима СССР), расстрелянные по приговору Специального судебного присутствия, были близкими друзьями моего деда,　а с Робертом Эйдеманом они дружили чуть ли не с детства. И для меня　было непонятно, как мой дед мог приговорить к смерти своих друзей.

Через некоторое время меня пригласили на Лубянку и положили передо мной два тома. Первый - уголовное дело деда, второй - стенограмму процесса над группой военных во главе с Тухачевским. Мне разрешили делать необходимые выписки.

Меня сразу поразило, что в уголовном деле было крайне мало документов. Дед был арестован 23 ноября 1937 года, а расстрелян 29 июля 1938 года, т.е. он провел в Лефортово　 8 месяцев. И при этом в деле было всего три или четыре протокола допросов, причем практически эти протоколы были ни о чем. Например, один многостраничный протокол был посвящен организации ремонта авиационной техники ВВС. Причем протокол очень подробный, как мне показалось, ответы на вопросы следователя　были просто переписаны из руководящих документов тех лет по организации авиаремонта.