Змеиный крест (СИ) - Энни Вилкс

Медленно и плавно она отворила дверь наполовину, спрятавшись за косяком. Дверь открылась тихо, без скрипа, и взору испуганной девушки предстали еще три следа от портальных окон, открытых в неположенных местах. Трещины, расходящиеся кругами, чернели и за лестницей, и у самой двери, у которой она стояла, и справа от основного входа. Сами порталы уже были закрыты, остались только эти спиралевидные сетки. Алана вдруг поняла, что не знает, насколько они глубоки, и может ли дом рухнуть только потому, что трещины прорезают несущие стены.

Прямо во входную дверь было вбито кольцо из белого металла, чуждое этому прежде теплому дому, чуть светящееся. Странно, но оно было единственным, вид чего успокоил Алану в этом наполненном смертью месте, и пока она держала на нем взгляд, чувствовала себя лучше. Девушка ступила в холл, чтобы оказаться к кольцу ближе, и тут же ноги погрузились в мокрый — она знала, не от воды — ковер. Перестала смотреть на дверь, чувствуя кровь на своих пальцах, и ужас вернулся. Тела Вэла-старшего и его сына, ее дорогого Вэла, ближайшего друга детства, выплыли на Алану из темноты, такими же поломанными и искореженными, как тело Марека. Кажется, она потеряла разум, бросившись к дорогому своему другу, она гладила его по голове и смотрела в открытые глаза, и спустя вечность, когда поняла, что делает и где, заставила себя отпустить его голову и встала на негнущихся ногах. Алана была опустошена и знала, что увидит дальше, понимала, что найдет выше. И, кажется, страх отпустил ее, потерявшись в горе, и оставалось только мерно передвигать ногами как во сне, минуя тела других слуг: вот вторая кухарка Лима, вот Лис, который лучше всех умел играть на звонких палочках. Они все были одеты празднично, в свои лучшие платья. У них был праздник.

Слезы застилали глаза. Алана боялась увидеть маму и папу, и Ви, и мастера Оливера — и точно знала, что найдет их. «Наверно, мне стоит бежать», — подумала она отстраненно. Что-то внутри нее орало, что нужно попытаться оказаться отсюда как можно дальше, что произошедшее, этот кошмар именитых семей, это будто выдернутое из старинных преданий деяние, нереальное, непоправимое, уже уничтожило всю привычную реальность, и теперь не было разницы, поднимется она и умрет вместе со всеми или убежит.

И все же она не могла остановиться. Мамы с папой она не встретила, а значит, они должны быть… Выше? Живы? Алана шла наверх, задевая носками туфель мягкий влажный ковер. Вот ее длинная коса зацепилась за пилястру, и Алана дернула ее вперед, а после медленно обернулась: волосы запутались в руке Велы, держащей железные щипцы для мяса, и теперь тело, потревоженное, сползло вниз на несколько ступеней и распласталось ниже, как ветошь. Алана подняла свою косу на уровень глаз: кончик ее был тяжелым. Уронив волосы, она вгляделась в пальцы, которые тоже чернели в темноте.

«Вперед, — сказала она себе. Не стой».

Двери в главный зал также были небрежно приоткрыты. В проеме Алана увидела пару испуганных, расширившихся в неверии глаз — и инстинктивно отшатнулась прочь, а когда храбро сделала шаг вперед, всего миг спустя, зареванный и окровавленный Улан вырвался ей навстречу, чуть не сбив с ног. Руки его были связаны за спиной, он бежал, подволакивая ногу, почти скакал, и тоже не издавал ни звука, лишь бешено вращал глазами, и в глазах его было столько мольбы! Двери захлопнулись за ним и его преследователем, красивым мужчиной в коричневом камзоле, под которым явно виднелись металлические пластины. В руках мужчина держал обнаженный меч, и Алана знала, что лезвие было покрыто той же черной в свете луны субстанцией, что и все вокруг. Не отдавая себе отчета, видя лишь страдающего ребенка на грани смерти, девушка подняла ухват и со всей силы обрушила его на спину убийцы. Удар был таким сильным, что она задохнулась от боли в плечах и локтях, отдачей ее швырнуло с лестницы вниз, на первый этаж, и она, обрушив на полпути спиной знамя с ящерицей, упала вниз, ударившись так, что больше не могла ни двигаться, ни дышать, ни кричать. Мужчина же осел на ступени и, сделав несколько кувырков, застыл где-то в середине лестницы, совсем рядом с Велой. Кажется, Улан прыгал по ступеням, и Алана на секунду успела поверить, что он останется жив.

Грудь жег мамин амулет. Пытаясь вдохнуть, Алана услышала, наконец, человеческий голос:

— Да что там? Да чтоб тебя, Корм, ты что, споткнулся что ли? Ну ладно, — протянул голос куда противнее, — ну что ты, обмарался, герцовничек? Хоть бы кто из вас смерть достойно принял, тоже мне, именитые.

— Алана! Пожа… — закричал было Улан, но отвратительный свист, будто кто-то разрезал шелковое полотно, прекратил его крик.

— Что случилось? — еще один голос сверху, в этот раз женский, настолько холодный и жуткий, что Алане он показался не совсем человеческим.

— Все сделано, леди Юория. Мертв, как и остальные. Все их поганое семейство.

— Кого он звал? Тут кто-то еще есть?

— Ю, никого здесь не может быть, семейный слепок не пропустил бы, — ответил, судя по голосу, молодой мужчина. — Сомневаешься в моих артефактах?

Алана натянула на себя ткань, пытаясь скрыться, и потеряла сознание.

5. Юория

— Ю, — ласково сказал Вестер, беря свою госпожу за руку. — Уйдем?

Леди Юория осмотрела полный тел мрачный зал и усмехнулась: тут были не только красные герцоги и двое старших их сыновей, о которых так волновался дядя. Она выполнила и перевыполнила план. Дядя будет рад, увидев, наконец, ее стратегическое мышление в деле. И конечно, он отметит, как хорошо она распоряжается его подарком.

Вестер, еще час назад одним заговором убивший почти всех на территории поместья, явно чувствовал себя не в своей тарелке. Юория про себя называла его полезным слабаком.

Таким был вкус победы. Запах триумфа мешался с запахом крови и дерьма, тишина была оглушительнее фанфар. Юория