Пелхэм, час двадцать три - Джон Гоуди

Для него, подумал Райдер, это будет всего лишь вступлением; пока ему остается только наблюдать за поведением машиниста. Уэлкам на своем посту сторожит заднюю аварийную дверь; Лонгмен движется к кабине второго вагона; следует полагать, что Стивер с кондуктором идут вдоль поезда. Он безоговорочно доверял Стиверу, хотя мозгов у того было куда меньше, чем у прочих. Лонгмен интеллигентен, но трусоват, а Уэлкам опасно разболтан. Пока все идет гладко, это не страшно. Если же что-то пойдет не так, эти слабости дадут о себе знать.

- Диспетчерская вызывает поезд Пелхэм Час Двадцать Три, диспетчерская вызывает поезд Пелхэм Час Двадцать Три. Ответьте, пожалуйста.

Нога машиниста непроизвольно дернулась к педали, которой наравне с кнопкой на микрофоне можно было начать передачу. Райдер пнул его в лодыжку.

- Простите, это чисто машинально, нога сама дернулась... - машинист сглотнул слюну, на лице его застыло смущение, столь глубое, что больше походило на раскаяние.

- Пелхэм Час Двадцать Три, вы меня слышите? - Голос в динамике сделал паузу. - Пелхэм Час Двадцать Три, ответьте. Говорите, Пелхэм Час Двадцать Три.

Райдер отключился от этого голоса. Сейчас Лонгмен должен быть в кабине второго вагона, дверь должна быть заперта, а рукоятка тормоза, ключ заднего хода и ключ от сцепки вагонов вставлены на места. Расцепка вагонов, даже если принять во внимание ржавчину, не займет и минуты...

- Диспетчер вызывает Пелхэм Час Двадцать Три. Вы меня слышите? Ответьте пожалуйста, Пелхэм Час Двадцать Три... Отвечайте, Пелхэм Час Двадцать Три!

Машинист взглянул на Райдера, явно призывая к действию. В какой-то момент его чувство долга и возможно, страх, пересилят боязнь за жизнь. Райдер решительно покачал головой.

- ПелхэмЧас Двадцать Три. ПелхэмЧас Двадцать Три, какого черта, куда вы пропали?

Лонгмен

Пока Лонгмен шел через вагон, лица пассажиров сливались у него в глазах в неясную безликую массу. Он не осмеливался смотреть на них из боязни привлечь к себе внимание, несмотря на заверения Райдера, что для того, чтобы его заметили, нужно как минимум пройтись по потолку (- И даже тогда, - говорил Райдер, - большинство будет делать вид, что ничего не случлось).

За его приближением с ядовитой ухмылкой наблюдал Уэлкам, и как всегда один его вид заставил Лонгмена занервничать. Тот был каким-то странным, почти маньяком. Возможно, именно потому его вышвырнули из мафии?

Когда Лонгмен подошел, Уэлкам уже не ухмылялся и продолжал подпирать дверь. На какое-то мгновение Лонгмену показалось, что Уэлкам не отступит, в нем стала подниматься паника, как ртуть в термометре. Но потом тот шагнул в сторону и с насмешливой ухмылкой распахнул дверь. Лонгмен глубоко вздохнул и шагнул вперед.

Между вагонами он остановился и посмотрел на проходившие под стальными плитами переходной площадки толстые кабели, по которым электричество поступало от вагона к вагону. Распахнулась дверь во второй вагон, и он увидел, что её придерживает Стивер. Рядом жался перепуганный молодой кондуктор.

Стивер протянул Лонгмену ключ от двери, отобранный у кондуктора. Лонгмен отпер дверь кабины, вошел внутрь, запер дверь и положил руку на пульт. Потом поставил ручку тормоза на место и выудил из кармана ключ заднего хода. Этот ключ размером примерно в пять дюймов представлял из себя начищенную до блеска рукоятку, вставлявшуюся в гнездо контроллера. Теперь в зависимости от положения ключа заднего хода можно было двигать поезд взад и вперед. И, наконец, он вставил ключ от сцепки, очень похожий на ключ заднего хода, только с несколько меньшей головкой.

Если не считать вагонного депо, машинисту редко приходилось расцеплять поезд или двигаться задним ходом, но и то и другое было достаточно несложно. Лонгмен повернул ключ сцепки, и сцепка между первым и вторым вагоном разъединилась. Потом он поставил ключ в положение "задний ход". Затем установил контроллер в исходное положение. Разомкнутая сцепка мягко разошлась, и девять вагонов поезда двинулись в обратном направлении. Когда до станции на глаз осталось метров 150, он плавно нажал на тормоз. Поезд остановился. Лонгмен снял рукоятку тормоза и оба ключа, сунул их в карманы и вышел из кабины.

Тут и там некоторые пассажиры зашевелились, раздраженные задержкой, составлявшей уже несколько минут, но, похоже, всерьез ещё никто не встревожился. Казалось, не вызвало беспокойства и то обстоятельство, что вагон двинулся в обратную сторону. Но, конечно, это должно встревожить диспетческую. Он мог себе представить, что там творится.

Стивер придержал для него аварийную дверь. Он вышел на подножку переходной площадки, расположенную очень низко, чтобы облегчить возможность выйти из вагона, и спрыгнул на бетонный пол туннеля. За ним последовал кондуктор, потом Стивер. Они быстро зашагали по туннелю к первому вагону. Уэлкам открыл дверь, вышел на площадку, нагнулся и протянул им руку, чтобы помочь подняться.

Лонгмен с облегчением отметил, что он не стал валять дурака.

Глава 4

Каз Долович

Крупный и мясистый, с животом, отрывавшим пуговицы пиджака, Каз Долович неторопливо двигался сквозь толпу входивших и выходивших из центрального вокзала. Почти на каждом шагу он негромко рыгал, испытывая облегчение от выхода газа, начинавшего болезненно давить на сердце. Как обычно, он слишком много съел за обедом и теперь привычно укорял себя за чрезмерный аппетит, который рано или поздно его погубит. Сама смерть как явление не вызывала у него особого ужаса, разве что она лишит его возможности получать зарплату. Но и это уже было достаточно серьезным обстоятельством.

Сделав несколько шагов мимо буфетной стойки с красовавшимся на ней многообразием жареных сосисок, так привлекательно смотревшихся всего лишь час назад, а теперь вызывавших только рвотные позывы, он толкнул неприметную дверь с надписью "Для персонала" и торопливо зашагал под уклон мимо двухметровых мусорных баков с отбросами со всей центральной станции. Видимо, скоро эти баки должен был забрать специальный поезд, но пока к радости местных крыс они оставались здесь. Долович как всегда удивился, что незапертая дверь не вызывает любопытства пассажиров, если не считать случайных пьяниц, забредавших сюда в поисках сортира или Бог знает чего еще. Но это было к лучшему, они вполне могли прожить без горожан, бродящих по диспетчерской и задающих глупые вопросы.

Интересно, - подумал Долович, войдя в туннель, - сколько человек, даже из работников станции, знает, что прежде это был старый железнодорожный путь? Хоть рельсы сняли, но бетонное полотно осталось.

Тяжело и уверенно шагая, он время от времени ловил на себе чьи-то взгляды. Нет, не крыс, а множества котов, расплодившихся в туннеле. Те никогда не видели света и охотились на крыс, тысячами наводнявших проходы. "Крысы здесь достаточно велики для того, чтобы схватить и утащить даже вас" - пугали его в первый день работы в диспетчерской. Но им далеко до тех крыс, что живут в вентилляционой системе станции "Пенсильвания". По известной легенде, человек, пытавшийся скрыться от полицейских, забрался в вентилляционную систему, запутался в лабиринте её проходов, заблудился и был полностью, до мозга костей, сожран крысами.

Впереди появился поезд, двигавшийся прямо на него. Долович только улыбнулся и продолжал шагать ему навстречу. Это был экспресс, двигавшийся с севера, в следующий миг он отвернул в сторону. В первый день его работы двенадцать лет назад никто не потрудился предупредить его насчет северного экспресса и, когда тот с грохотом помчался на него, Долович в ужасе забился в сточный лоток. Одной из маленьких радостей его жизни теперь стало наблюдать, как поведет себя очередной новичок, когда на них с ревом помчится северный экспресс.

Неделю назад он сопровождал по туннелю каких-то больших шишек из токийского метро и получил прекрасную возможность проверить так называемую восточную невозмутимость. Какая тут невозмутимость, когда северный экспресс помчался на них! Как и все прочие, азиаты и с криками разбежались кто куда. Однако быстро пришли в себя и начали жаловаться на шум.

- Ну, ладно, - сказал он, - это же туннель, а не ботанический сад.

Жаловались они и на саму диспетчерскую - дескать, слишком однообразно, слишком запущенно, слишком мрачно. Долович решил, что гости спятили. Да, действительно, это было всего лишь длинное, узкое, неуютное помещение с несколькими столами, телефонами и туалетом. Но, как говорится, на вкус и цвет товарища нет, а диспетчерскую украшал огромный экран во всю стену, на котором была изображена схема метро и лампочками различных цветов показаны маршруты и передвижения всех поездов, проходящих через их сектор. Все это накладывалось на карту путей и станций.

Он поднялся по ступенькам и вошел в свою башню - центр управления, в котором проводил по восемь часов в день. Башня... Конечно, официально она называлась центральной диспетчерской, но так её никто не называл. Это была имено башня - по имени старинных башен, возвышавшихся когда-то в ключевых точках над железными дорогами. Так и "башни" метро были расположены под землей в ключевых точках системы.