Фемида его любви (СИ) - Ельская Ингрид

— А до утра мне что делать? — напряглась я.

— Тебе приготовят комнату. Переночуешь там.

— Я не буду тут ночевать! — успела поймать его за руку до того, как он выйдет из комнаты. — Алекс, Саш, подожди! Я не могу тут ночевать, как ты не понимаешь?! Я боюсь ночевать одна в чужом доме, тем более, когда вокруг столько уголовников!

Он развернулся и недобро прищурившись, процедил:

— Ты так умело выявляешь уголовников, не видев справку. Откуда такой опыт? — уставился пытливо. — Но раз ты боишься ночевать одна, окажу тебе услугу: я буду ночевать вместе с тобой.

Пока я хлопала глазами, не зная, что ответить, продолжил:

— Что, с уголовником ночевать противно в одной комнате? — сделал паузу и добавил. — Приводи себя в порядок, тебе тоже нужно обработать раны после твоих босых пробежек по полям. Извини, но я твоя компания до утра, хочешь ты или нет. Предупреждаю сразу: если вернусь и ты будешь в таком же облике бомжихи, помою тебя сам.

Когда он ушел, я подбежала к двери, закрылась на защелку и устало осела на пол, обхватив голову руками. Стали давить стены и накатил приступ нехватки кислорода. Осмотревшись по сторонам, впала в отчаяние: тот, кто проектировал этот дом, не подумал про окна. Даже малюсенького не поставил. Шансов сбежать из этой каморки не было.

Чтобы справиться с подступившись жаром, включила вытяжку и врубила ледяную воду. Начала дышать ртом, оперевшись на раковину. Тихо, Саша. Это нервы. Твой организм просто не был готов к таким поворотам и сбрасывал стресс. Я читала про такое. Это переизбыток адреналина давал о себе знать. Просто нужно продышаться и приступ пройдет.

— Это все когда-нибудь закончится, — прошептала своему отражению в зеркале, пугаясь своего внешнего вида. Неудивительно, почему на меня все так пялились: высокая и аккуратная прическа превратилась в гнездо свихнувшейся сороки, макияж сполз на лицо, нос распух от бесконечного плача и вся в грязи и царапинах. Помозок. Мама бы офигела от внешнего вида дочери. За девятнадцать лет ни разу такой не приходила и вот на тебе. Компенсация за прожитые годы. И как только Алекс меня поцеловать решился…

Снова подумала про него.

К худу или к добру?

Исключительно к худу. Вряд ли бы мне послали дьявола для благих целей. А Алекс Именно демон. Он вызывал во мне ассоциации с Белиалом. Насколько он ужасен, настолько же и красив. И глаза… Никогда не видела таких глаз. Они никогда не бывали пустыми. Всякий раз в них плескался шторм эмоций в зависимости от его мыслей. Удивительное зрелище и завораживающее. От гневного взора можно умереть от сердечного приступа, а от ухмылки богу душу продать с доплатой. Лишь бы еще раз взглянул вот так, как он может…

Мысленно заткнулась, осознав, что прокручивала в голове наш поцелуй. Алекс назвал его анестезией, для меня же наоборот спонтанный поступок стал активатором всех чувств.

В голове кавардак и от этого нужно избавляться.

Опустив взор, я вспомнила про ключи ключи от крокодильчика, которые лежали под тумбой и снова покосилась на дверь.

Предупреждаю сразу: если вернусь и ты будешь в таком же облике бомжихи, помою тебя сам.

Прятать мне ключи некуда, разве что в лифчик. Если не искупаюсь, Алекс вполне мог превратить свое предупреждение в реальность и затащить меня в ванну, тогда я спалюсь с ключами. Значит, придется мыться. Как он там сказал? Ни в чем себе не отказывай? Окей…

10

Ни в чем себе не отказывай! Ни в чем, Саша, себе не отказывай! Ну, конечно. Царь был щедр к своему холопу и разрешил ему помыться. Только элементарные средства гигиены предоставить позабыл. Все, что я нашла — это мыло. Мы-ло! Никакого шампуня, геля для душа... Я уж молчала про гидрофильное масло, к которому привыкла моя кожа. Жалкий обмылок — это все, чем я могла довольствоваться. Но так как деваться было некуда, воспользовалась тем, что дали.

Спустя какое-то время я устала до боли тереть лицо, чтобы удалить суперстойкий макияж, села на дно ванны и разревелась.

Я. Так. Больше. Не. Могу.

Это выше моих сил. Мои плечи слишком слабые, чтобы нести такую ношу. Брат всегда пытался уберечь меня от любых проблем и сам их решал, а тут я встряла по самое не хочу, и помочь было некому.

Где я так нагрешила, что на меня обрушилась череда неприятностей? И не просто череда, я стала убийцей.

Вспомнив сбитого мужчину, заткнула рот кулаком, чтобы не взвыть в голос. Если еще убийство рыжего, компанию уголовников я смогу забыть, то свой грех никогда. Пусть случайность, пусть не виновата, но я лишила жизни человека. Когда он прыгал на мой капот, был жив. Это я его убила!

Да будь проклят этот вечер и мой визит к Егору! Будь неладна моя эмоциональность, из-за которой прозевала пешехода! Да пропади оно все…

Перед глазами всплыл болезненный осколок воспоминания, где я выходила из авто и разглядывала лежащее на асфальте тело, а потом камеру, которая сняла весь процесс. Я пропала... Мне никогда не отмыться. Кусок мыла лишь придаст эстетическую чистоту, а внутри я так и останусь грязной убийцей. Трусихой, которая не смогла явиться в полицию и ответить за поступки. Тварью, лишившей жизни человека и трясущейся за своё будущее. Я ничтожество.

Эмоции, которые я глушила в себе последние часы, наконец пробили брешь и вылились в истерику. Когда стала задыхаться от нехватки кислорода, испугалась еще сильнее и попыталась прийти в себя. Кое-как восстановив дыхание, забилась в угол ванной, обняв себя за колени, и едва слышно заскулила.

Когда-то я считала самой большой трагедией разлуку с сестрой. Думала, страшнее ничего быть не может. После того как отец развелся с матерью они поделили детей, то есть нас. Я осталась с мамой, а Алекса уехала с отцом за границу. Такой поступок родителей осуждали все родственники и друзья. Потому что нельзя разлучать близнецов, которые друг без друга жизни не представляли и все делали вместе. Даже болели синхронно. Когда я сломала руку в третьем классе, у Алексы начались сильные боли в руке. Это поистине неземная связь. А тут нас оторвали друг от друга, что в последствии чуть не вылилось в катастрофу.

Брат тогда стал главой семьи и взял на себя роль отца. Заботился о нас и считал папу предателем. Алексу почему-то он тоже приписал к числу изменников и запретил нам общаться. Мораторий был снят лишь когда мы с сестрой сильно заболели и какой-то крутой психолог после толпы врачей посоветовал вернуть нам общение. Брат согласился, но с одним условием: ноги сестры тут не будет. С тех пор только я ездила в гости к папе с Алексой, плюс созванивалась с ней каждый день.

Тогда я считала разрыв с сестрой самой главной катастрофой. А сейчас было намного страшнее. И я представить боялась, что чувствовала моя сестра. А она стопроцентно чувствовала меня и наверняка оборвала телефон, который остался где-то в полях или возле офиса брата вместе с сумочкой.

Если это так, то велик шанс, что Алекса подняла бучу и уже дозвонилась матери, с расспросами, как у меня дела и почему я слетела с радаров. Та уже позвонит брату и начнутся мои поиски. На машине стояла GPS система отслеживания, к которой был доступ у Семена. Он мог с точностью до метра определить с телефона, где находится машина.

Если все сработает, то меня быстро найдут…

Как быстро обрадовалась, так же лихо осознала суровую реальность: я же уехала к Егору на романтическую ночь. А значит, отключенный телефон — это нормально и искать меня начнут не раньше, чем завтра вечером.

Проклятье…

Я хотела вновь утопиться в вязком болоте самобичевания, но вспомнила про ограниченный лимит времени. Сколько прошло минут я не знала, поэтому поспешила закругляться. Спешно смыла слезы ледяной водой и выглянула из-за занавески.

В комнате я была одна. Никто не сломал дверь и не пытался ворваться внутрь.

Осторожно вышла из ванны и заметила на раковине футболку и чистое полотенце. Мое платье отсутствовало.

Черт...