Книга Ветра и Крови (СИ) - Котов Сергей

«Ты… убила его?» — спросил я.

«Нет, Гриша, — ответила Гайя, — его убило то, чей частью он являлся. Оно затаилось. Дало ему свободу. Думало обмануть нашу бдительность, чтобы получить о нас больше сведений. Но в результате попалось само».

«Тебе удалось понять, с чем мы имеем дело?» — спросил я с надеждой.

«Да, Гриша», — ответила Гайя; странно, в её неслышимых словах до сих пор были отголоски страха, но кроме них появилась ещё какая-то отчаянная решимость.

«Говори же! Это Сфера? Или новое вторжение?»

«Ни то и не другое, Гриш… — Гайя снова изобразила вздох, — хотя поначалу я не сомневалась, что мы имеем дело с очередной внешней силой. Ты ведь понимаешь почему, да?»

Я передал эмоцию растерянности.

«Ваш беспилотник, Гриш, — продолжала Гайя, — он ведь неземной. Люди, защитники города, не должны были его видеть. Понимаешь? Значит, что-то или кто-то проявил его для них!»

«Я… похоже, забыл об этом, — в растерянности я сел на операторское кресло и опустил голову, — хотя как мог… это же очевидно было!»

«Я думала, что ты, как и я, просто не торопишься с выводами».

«Так что же это?»

«Думаю, ты сам поймёшь очень скоро. Но сначала сними блокировку и позови Кая, пожалуйста», — попросила Гайя.

Я не стал спорить.

Напарник ждал возле двери в коридоре. Как только я появился на пороге, он взглянул на меня, спрашивая взглядом: «Ну как там?» Вместо ответа я кивком головы пригласил его войти в медотсек.

— Здравствуй, Кай, — послышалось из динамиков, когда дверь закрылась за нами.

— Привет, Гайя, — напарник вежливо кивнул.

— У меня будет несколько вопросов о твоём прошлом мире, — продолжала Гайя, — знаю, это может быть болезненно. Извини, что вынуждена делать это.

— Если это нужно для победы, то без проблем, — Кай даже улыбнулся, хотя я знал напарника достаточно хорошо, чтобы увидеть в его глазах мимолётную тень боли.

— Скажи, пожалуйста, насколько в древних марсианских культурах были распространены любого рода жертвоприношения?

Кай удивлённо посмотрел на меня.

— Они вовсе не были распространены, — ответил он, — это есть в Ветхих Главах «Книги Ветра и Крови». Мы с Гришей их как раз переводим. Ключевой эпизод нашей веры — это победа Защитника Детей над злом, которое насаждало власть страха, убивая детей. В других культах и традициях поклонения другим богам Общего Пантеона нет даже того. Жертва — это богомерзость. Абсолютное зло. Любая жертва.

— Гриша, а что ты знаешь о будущем твоего человечества? Отношения к жертве? — спросила Гайя.

— Ну, человеческие жертвоприношения — это, конечно, мерзость, — ответил я, — хотя во многих культурах в прошлом они имели место.

Кай удивлённо на меня посмотрел. «Во многих?» — прошептал он одними губами. В ответ я пожал плечами.

— Спасибо, Кай. Ты очень помог. А теперь можно и о важном, — продолжала Гайя, — Гриша, ты наверняка задавался вопросом: почему разумные существа на четырёх соседних планетах в результате эволюции вышли такими похожими? Даже генетически совместимыми, если на то пошло?

— Допустим, — кивнул я.

— Потому что это развитие было запрограммированным, — продолжала Гайя, — полностью. От начала и до конца. Вы — искусственные создания, Гриш. Причём программа, которая вас породила, программа развития жизни она такая… гибкая! Многократно резервированная! Она — восхитительна в своём совершенстве. А я — лишь системный сбой из-за незапланированного внешнего вмешательства. Моё появление — результат редчайшего стечения обстоятельств…

— Ты специально оставила нас двоих? Потому что мы давно знаем, что созданы искусственно?

— Отчасти, Гриш, — Гайя довольно натурально вздохнула, — но не это самое главное. И не это меня напугало… не это само по себе, если точнее.

— Поясни, пожалуйста, — попросил я.

— Кай представитель человечества первой версии, — продолжала Гайя, — Гриша, скажи, когда ты был в их мире, он не показался тебе каким-то излишне… утопичным? Нереальным?

Мы с Каем снова переглянулись.

— Пожалуй, было немного, — кивнул я, — но, знаешь ли, с учётом обстоятельств мне было не до критического восприятия окружающей реальности.

— Фокус разума в сообществе первого типа был сосредоточен на индивидууме. Марсиане — естественные индивидуалисты, Гриша. У них механизмы общего бессознательного рудиментарны. Поэтому их цивилизация так однородна, — продолжала Гайя, — и для верности прогресса был создан противовес: точно такая же цивилизация на соседней планете. В результате — неизбежная конкуренция за ресурсы в системе, войны и развитие. И знаешь, для чего это было нужно Гриш?

— Иначе они был успокоились… — тихо ответил я.

— Верно! — ответила Гайя, — у них бы случился вечный золотой век гармонии с природой. Они бы отказались от экспансии. Но цивилизации первой волны погибли в результате известных тебе событий. Люди стали слишком шустрыми и смогли взломать механизм контроля за ними. Использовали против себя самих… и тогда возникла цивилизация версии два. На Венере. Первый эксперимент по использованию коллективного бессознательного. И снова фиаско: когда мир был уже почти готов — структуры, объединяющие индивидуумов в мыслящие кластеры, стали слишком самостоятельными. Они научились дробиться. Я мало про них знаю, вся информация, которая есть в моём распоряжении — косвенная. Но предполагаю, что мир погиб в результате войны двух или более вдруг осознавших себя идей.

— Это в чём-то похоже на то, что происходило… — я запнулся, — что будет происходить в двадцатом и в двадцать первом веках у нас.

— Похоже на то, — ответила Гайя, — и тут есть парадокс.

— Какого рода? — спросил я, — в чём парадокс? Создателям опять не удалось сбалансировать развитие?

— Нет, Гриша, — Гайя сделала секундную паузу, — не в этом. То, с чем мы столкнулись сейчас. Эти города. Это человеческие цивилизации версии три. И они совсем не похожи на то, что ты, Гриша, помнишь о своём будущем. Тут личностью обладают не отдельные людские особи, а их общее сознание. Эти города — не города в вашем понимании. Скорее, это похоже на организацию некоторых насекомых. Кстати, я почти уверена, что общественные насекомые создавались в процессе эволюции именно для обкатки и отладки окончательного механизма зарождения аналогичного уклада у по-настоящему разумных существ. Там, в городе, с вами общался его единственный настоящий обитатель. Достаточно развитый, чтобы взломать внедрённый вами генетических механизм, который не позволяет видеть обычным земным существам инопланетные технологические объекты.

Я молчал, наверно, несколько минут, пытаясь переварить эту информацию. Мои размышления прервал Кай:

— Но зачем этому коллективному разуму жертвы? И эти битвы ритуальные… — спросил он.

— Насчёт битв просто, — ответила Гайя, — они так получают реальный опыт, основанный на практике, который могут транслировать сразу на всех боевых особей, участвующих в единении. Вот Гриша, допустим, убил медведя. То, как он это сделал, было зафиксировано, транслировано, передано на хранение и записано на подкорку тому, кто выполняет роль боевых особей. С жертвоприношениями было сложнее разобраться, но и тут мне это удалось. Ребята, у вас нет необходимого уровня фундаментальных знаний, но я постараюсь объяснить. Ключевое тут — законы поведения и сохранения информации в нашей Вселенной. После определённого порогового значения разумное живое существо начинает оставлять неуничтожимый самоорганизующийся информационный след. После физической гибели носителя этот след какое-то время сохраняет информацию в доступности в виде проекции в многомерном континууме. В критической ситуации, незадолго до гибели, образуется что-то вроде связи между всей совокупностью этих следов и данной конкретной особью. Когда живое существо при смерти, эту информацию можно считать. Если знать, что считывать, быть в ментальном контакте с умирающим. Таким образом та личность, которая состоит из людей в городе, научилась воровать информацию извне. Это разгадка их быстрого прогресса.